Любовь серого оттенка. Клятва, данная тьме - Инспирати Елена. Страница 9

– Смотри-ка, ты даже не хлюпаешь своим светлейшим носом.

Сумасшедший. Я опустила голову и не обратила внимания на его шутку. Затем сморгнула оставшиеся в уголках глаз слезы и спросила:

– А что будет потом, когда рана затянется, когда совсем не останется следов?

– У нашей сделки два исхода: либо я убью тебя, либо твое правительство сделает это за меня.

– Что же, – я в очередной раз осознала, как же мне повезло, – и на этом спасибо.

Меня ожидало что-то «грандиозное», но мне было все равно. Чувства будто пропали в один момент. Не было страха, волнения, даже счастья, что я еще жива. Только где-то в глубине души кусочек едкой благодарности, что он позволил.

Он позволил мне прожить еще несколько дней.

Теперь я поняла, как унизительно это все выглядело со стороны.

Но я все равно расслабилась, ощутила, что ветер на улице сегодня особенно холодный. Вокруг тишина, даже темного не слышно. Возможно, он сейчас наблюдает за мной или уже ушел, не желая сторожить жалкую подбитую птицу.

Порез вновь напомнил о себе, отозвался ноющей болью во всей руке. Теперь я вполне могла размять пальцы, только каждое мое движение усугубляло ситуацию и кровь вновь начинала капать на пол.

«Я клянусь, что буду подчиняться тебе, пока на моей ладони есть хоть малейший след от пореза».

«Аврора, это не просто царапина, которая рано или поздно навсегда исчезнет. От такой раны останется шрам. Навсегда».

Темный прекрасно это понимал! Теперь его слова обрели новый смысл. Сделка не имела срока давности, все зависело от него.

– И когда это закончится? Когда тебе надоест? – крикнула я в пустоту.

Внутри меня все сжалось. Я скатилась со стула, внутренний стержень надломился.

Светлые слабы. Темные могут нас растоптать.

Спасибо правительству, что внушило нам это. Теперь я действительно растоптана. Огромный ком негативных эмоций, от которых мы привыкли избавляться, стал частью меня. Я чувствовала, что падаю в пропасть, что не будет больше той Авроры, которая все еще хотела быть ребенком, хотела жить мечтой, которая верила, что ее полюбят.

Увидеть бы сейчас хоть какой-нибудь лучик света, но ночью на небе только россыпь из звезд и луна. Мы боимся и ее тоже, луна принадлежит темным, дает им право жить.

Когда же наступит рассвет?

Прохладный свежий ветер нежно коснулся лица, убирая с него пряди лохматых волос. Я открыла глаза, попыталась понять, где нахожусь. Капли росы с широких листьев падали на кожу, немного бодрили, а ветки, тонкие, но очень крепкие и острые, цеплялись за одежду. Поднявшись и прикрывая лицо руками, я вышла из мелких зарослей и очутилась на очищенной от развалин пустоши перед домом.

Как я здесь оказалась? Видимо, темный проявил заботу к своей новой игрушке и спрятал меня в кустах, служивших границей.

Я подняла руку, посмотрела на порез. Кровь успела запечься, но уродливая рана, покрытая грязью, трескалась при любом резком движении и алая жидкость снова появлялась на поверхности. Не хватало еще подцепить какую-нибудь заразу.

Уже подцепила.

Быстро осмотревшись, я увидела расплывчатые силуэты мусорных баков, возле которых хотела спрятаться. Сейчас-то я понимала, что место ненадежное, но ночью хотелось верить в чудо. Где-то позади, за кустами, было то самое заброшенное здание, в котором я провела ночь. В голове прозвучал скрип стула, и меня передернуло.

Я пошла в сторону дома медленным вялым шагом. Когда я обошла его, чтобы подойти к подъезду, встретилась со светлыми, идущими по своим делам. Они косились в мою сторону, не знали, что делать. Выглядела я жалко: вся испачкана грязью и кровью, ладонь порезана, волосы торчат в разные стороны, лицо отекшее и красное. Хорошо хоть, что закрытая одежда прикрывала ушибы после падения.

Ко мне стали подходить люди, предлагать помощь, но я тактично отказывала и продолжала, шатаясь, идти к дому.

«Она пережила ночь на улице? – слышались вопросы от прохожих. – Как ей удалось выжить?»

Я вовсе не выжила. Они просто не знали, что я уже труп.

Глава 5

Обычно наш район казался мне пустынным: пятиэтажные дома с желтыми ржавыми пятнами на белых кирпичах, ряд машин на парковке, пустующие детские площадки и люди, бегущие по своим делам куда-то в центр, где кипела жизнь, красивая и безопасная. Сейчас я замечала каждого человека, чувствовала каждый взгляд, и это раздражало. Мертвый район утром казался чересчур живым.

Я почти подошла к нужному подъезду, когда услышала крик, наполненный отчаянием и облегчением одновременно:

– Аврора, милая!

Мама стояла у двери: ее лицо опухло, под глазами появились темные круги. Руки так тряслись, что даже обнять меня ей было трудно. Этой ночью она точно не сомкнула глаз.

– Где же ты была? Как хорошо, что ты жива!

Если бы она не была такой ранимой, скорее всего, отругала бы за несоблюдение комендантского часа, узнав о причине моей ночной прогулки. Вероятно, посадила бы под домашний арест до самой свадьбы, но она смогла только зарыдать на моем плече и шептать слова благодарности, что я снова рядом.

Я обняла ее в ответ, но сдержанно. Какая-то скованность была внутри, я боялась, что излишняя нежность выдаст меня с потрохами.

– Мы не могли идти за тобой, мы… Прости, что мы не помогли тебе!

– Прошу, не надо, мам. Все в порядке. Мы заложники распорядка, созданного для нашего же блага. Ночью вы не смогли бы мне никак помочь.

Хотела бы я знать способ, который избавил бы мою семью от чувства вины. Ведь я знала: не будь всех этих запретов на ночные вылазки, они бы ринулись меня искать, не задумываясь ни о чем. Но есть правила, и был риск, что тогда пострадали бы и они.

– Моя родная, – она отстранилась и взяла мое лицо в ладони. Все еще тряслась, все еще плакала, даже после того, как увидела мою улыбку. – Я всю ночь не спала, ждала рассвета. В какой-то момент я просто потеряла сознание, когда очнулась, твоего отца и брата уже не было дома. Они ищут тебя до сих пор.

– Позвони им и скажи, что я в полном порядке. Мой телефон, как ты знаешь, дома, – взгляд стыдливо опустился в пол.

– Ты опять где-то рисовала? Ты никогда не переставала следить за временем! Что случилось?

– Это очень долгая история, – отмахнулась я с усмешкой.

Будто это смешно, Аврора.

– Как ты смогла выжить?

– А это просто чудо. Главное, что я здесь, верно? Остальное такой пустяк.

Я взяла ее за запястья и убрала руки от лица. Мама продолжала виновато разглядывать меня. Пусть смотрит, только бы не задавала вопросы. На большинство из них я не смогу ответить честно.

– Не надо корить себя за это, прошу, – шепчу ей. – Это моя ошибка, не надо было забываться и…

Мама совсем меня не слушала. Я замолкла, когда она начала осматривать мою испачканную в крови руку.

– Срочно к врачу, – заключила она. – Надо зашивать, а еще пропить лекарства, вдруг ты инфекцию какую-нибудь подхватила.

– Опять драматизируешь.

– Аврора! – под ее строгим взглядом я сжалась. – Она слишком глубокая, как же ты не понимаешь.

Я все понимала. Просто мне бы не хотелось, чтобы на это обращали так много внимания. Какой смысл? Лучше бы мы обсудили что-нибудь другое.

– Извините.

Нашу беседу прервал незнакомец. Я развернулась и столкнулась лицом к лицу с мужчиной в строгом белом костюме и вычищенной до блеска обуви. Еще немного, и солнечные зайчики от его ботинок начали бы бегать по моему лицу.

Он слишком пристально рассматривал меня, словно я подопытный кролик. Глаза – маленькие микроскопы, казалось, он видел даже мою душу, которая забилась в угол и кровоточила. Для полноты картины ему следовало с деловитым видом записать что-нибудь в блокнот.