Чекисты Рассказывают... - Коллектив авторов. Страница 4

Вскоре наше внимание привлек некий Лукас. Судя по донесениям, Лукас входил в руководящее ядро организации, но потом по неизвестным причинам взбунтовался… Имя Лукаса фигурировало все чаще. Распри росли. Лукас возмущался жестокостью главарей банды, а они обвиняли Лукаса в симпатиях к Советскому Союзу…

Чем закончилась ссора главарей, было неясно, никакого ответа о личности Лукаса материалы так и не дали.

А время шло. С юга потянул теплый весенний ветер. Пошел дождь и начисто растопил снег. Установилась теплая погода.

Однажды, дойдя до гостиницы и усомнившись, стоит ли идти в душную комнату, я повернул назад и долго шел по улице. Стояла глубокая ночь. Совершенно непреднамеренно я оказался вблизи переулка, куда однажды провожал больного человека. Я повернул за угол и прошел мимо дома. Дом старый, выдержанный в традиционном стиле — с башенками и шпилями, которые тонули в черноте ночного неба. Окна темны. Я прошелся по улице дальше и, думая о своей тяжелой, вовсе не романтичной работе, вспомнил, с каким нетерпением ждал окончания спецшколы, чтобы как можно скорей приступить к делу и своими руками вылавливать всякую нечисть! На деле оказалось все гораздо обыденнее и суровее.

Я хотел было повернуть назад, как вдруг ясно расслышал женский голос. Казалось, женщина что-то крикнула. Я не понял, была ли это просьба о помощи. Скорее крик выражал досаду: «Отстанете от меня или нет!»… Я замер. Нет, теперь все тихо. Что же это такое? Не мог же я ошибиться… Вот, снова! Нет, теперь не крик. Стук по стеклу. Будто кто-то осторожно и настойчиво стучал в окошко во дворе дома с башенками.

Мягко ступая, пригнувшись, я подошел ближе. Стук повторился. Я припал к забору, напряг зрение, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Нет, ничего не видно. Омытые дождем стены черны…

Настойчивый стук по стеклу повторился. И сразу скрипнула форточка. Тот же высокий женский голос недовольно что-то спросил. С улицы ответил мужской, сдавленный, сиплый. Я уже знал некоторые слова, необходимые в обиходе, но тут различить ничего не мог… Долго слушал. Голоса то нарастали, то стихали. «Уходите! — крикнула женщина. — Уходите отсюда!» — и форточка захлопнулась.

Минуту спустя стук по стеклу повторился. Человек, стоявший на улице, казалось, был раздражен, стучал не опасаясь.

— Тебе что от меня надо? — услышал я вдруг мужской голос, как мне показалось, принадлежащий моему незнакомцу. Фраза была сказана так громко и четко, что я смог ее разделить на слова и уловить смысл. — Я не хочу тебя видеть! Мы — враги навсегда! Прощай! — форточка со звоном захлопнулась.

Я прижался к забору. Ждал. Вот скрипнула калитка. Шагов не было слышно, но угадывалось, что человек здесь, совсем рядом. Я сжался, готовый к прыжку… Но человек будто растаял. Его не было видно, исчезло и ощущение его присутствия. Может быть, он тоже что-то почувствовал и, затаившись, ждет меня?

Заморосил дождь. Набежал ветер, рванул вдоль забора, зашумел голыми ветвями деревьев. И хлынул настоящий ливень.

Я ударил ботинком по забору, метнулся на дорогу, лег. Руками уперся в грязь. Ждал… Слушал… Расчет был прост: заставить затаившегося человека выдать свое присутствие. Никакого эффекта. Я встал и, понимая, что делаю глупость, шаг за шагом исследовал тротуар, забор… Никого не было.

В гостиницу я вернулся промокший до нитки, грязный и злой. Крылов в соседней комнате спал. Я развесил одежду, лег в постель, надеясь понять исчезновение человека, но не успел положить голову на подушку, как сразу всё исчезло: тревоги, подозрения.

Наутро, едва проснувшись, я торопливо рассказал Крылову о своем ночном приключении. Теперь я был убежден в причастности незнакомца к какой-то группе.

Крылов в белой рубашке с засученными рукавами, какой-то домашний, весь «гражданский», выслушал рассказ и рассмеялся:

— У тебя, Володя, как у Дон-Жуана, главные события происходят ночью!.. Ну, хорошо, хорошо, не обижайся. Надо будет за этим человеком понаблюдать. Слишком часто попадается он нам с тобой на глаза…

Прошла неделя. Человек, которого я провожал домой, регулярно, в одно и то же время посещал маленький, находящийся неподалеку кабачок. Бывал он там недолго, несколько минут. Заказывал рюмку полынной водки, закусывал сыром и возвращался домой. По всей вероятности, это была привычка «любителя абсента», как я прозвал своего незнакомца. Больше никаких сведений получить не удалось. Наблюдения за его домиком тоже оказались безрезультатными.

— Мне нужно еще раз с ним встретиться! — уговаривал я Крылова. Крылов прикинул все возможные, желательные и нежелательные последствия и разрешил.

Я мог бы вызвать этого человека и произвести допрос. Мог бы прийти к нему домой. Но гораздо уместней в создавшейся обстановке был другой вариант: склонить его на нашу сторону не силой власти, а силой человеческой благодарности. И Крылов согласился.

Вечером, около семи часов, я пришел к кабачку. На мне было серое демисезонное пальто, серая шляпа. Ничем особым от прохожих я не отличался, разве только они были спокойны, а я взволнован. Самое трудное — неопределенность. Даже набросав десяток вариантов, нелегко решить, с какой фразы начнется разговор. Как этот разговор вести? Да и удастся ли вообще поговорить?

Наконец, уже знакомая, чуть сгорбленная фигура спустилась по лесенке в кабачок, расположенный в подвале двухэтажного дома. Это был он. Немного помедлив, я вошел в зал, постоял, как бы осматриваясь, и, дождавшись, когда «любитель абсента» выберет столик, направился туда же. Маленькая рюмка полынной водки была уже подана. Я попросил разрешения занять место и заказал кружку пива. Сосед встретился глазами со мной, кивнул головой, видимо не узнавая. Выпил, сильно сморщившись, подышал в сторону. Узнал ли он меня?

— Помогает от язвы? — спросил я.

Сосед уставился мне в лицо. Нет, не узнал! В глазах застыло недоумение.

— Я говорю: от болезни помогает?

— А вы-ы… доктор?

Да как вам сказать…

— Льэчусь своим способ, — ответил сосед и, съев кусочек сыра, поднялся.

— Погодите, я вас провожу. И вообще, вы же знаете, по вечерам ходить в городе опасно. Тем более вам… С вашей болезнью… — Наскоро допив пиво, я поднялся вслед за ним.

— Теперь я узнал вас, — заговорил мужчина, как только мы оказались на улице. — Я вам благодарен… Большое спасиба… Не думайте, что я плохой человек. Я честный человек. Более того, я хотел к вам прийти. Да, да… Я вам хочу сказать одну вещь… Это как называется? Услуга, да?

— Я вас слушаю.

— Извините, я не могу с вами долго идти по улице. Это мне опасно. Слушайте внимательно. Я скажу и уйду…

— Да, да, говорите!

— Тот бандит, который убежал… где он скрывается — я не знаю. Но-о… может узнать одна женщина… Она вам расскажет. Она хорошо к вам отнесется. Ее зовут Грета Липски. Живет на улице Магдалены, дом четырнадцать. Застать ее можно утром… Больше я ничего не знаю, и вы меня ни о чем не спрашивайте. До свиданья.

В управлении как назло был обед. Странно это звучит: на улице вечер, люди готовятся спать, а здесь обеденный перерыв. В коридорах тишина. Кабинеты закрыты. «Что же делать? Идти в гостиницу, рассказать скорее Крылову…»

Я взбежал на третий этаж. Крылова в номере не было. А до конца обеда целых полчаса… Обедал ли я сегодня? Ах, разве тут до еды! Аппетит внезапно пропал.

Снова бегу в управление. Влетел в кабинет Дуйтиса и начал торопливо рассказывать. Дуйтис молчал и слушал. Лицо его оставалась равнодушным и как бы сердитым. Когда я кончил, он поднял бровь, спокойно сказал:

— Что ж, разберемся…

«Только и. всего?!»… Я был в недоумении…

Однако Дуйтис тут же попросил зайти Жольдаса, и в его присутствии я повторил разговор с «любителем абсента».

Жольдас слушал, покусывая губы, согласно кивая головой. Руки его слегка подрагивали. Он, по-видимому, думал то жe, что и я: «Нужно действовать, не мешкая ни минуты!»

Только из чувства реальности он не предложил отправиться к Грете тотчас же. Ему, как и мне, предстояла теперь ночная пытка: чтобы действовать, нужно дождаться утра.