Безумная любовь для мага (СИ) - Гераскина Екатерина. Страница 19

— У нас есть подозрение, что дочь министра иностранных дел заставили выйти замуж за менталиста. Нам нужно вытащить ее, — Зарецкий говорил сдержанно и равнодушно, словно его совсем не удивила и не напрягла моя история, словно он — бесчувственный чурбан или холодный камень, которому безразличны чужие страдания и мучения. Главное для него — работа. И неважно, какой ценой будет она выполнена.

— Ах вот оно что, — засмеялась я. — Если дочь министра, то, конечно, ее надо вытащить. А почему же меня никто не захотел вытаскивать? Когда я пыталась связаться с полицией и донести о жестоком отношении мужа ко мне? Меня просто посылали и говорили, что это наши семейный ролевые игры, что раньше нужно было думать, прежде чем соглашаться на брак с менталистом.

— Марина, — Разин все слышал и снова появился на кухне.

— Я не хочу вас видеть! Уходите оба! Оставьте меня!

Зарецкий бросил на меня пристальный взгляд:

— Поговорим позже, — а потом подтолкнул в сторону выхода Разина и выпроводил его из моей квартиры, когда тот проигнорировал движение Зарецкого.

А я в очередной раз подумала, что скоро точно сойду с ума, затем сползла на пол, прижала коленки ко лбу и заплакала, выплескивая всю свою боль, бессильную ярость и чувствуя безнадежность от сложившейся ситуации и неспособность что-либо изменить…

***

Зарецкий

Пожалуй, впервые в жизни я не знал, что делать и как разговаривать с женщиной, которая стала жертвой домашнего насилия. Никогда не думал, что меня это коснется, и по долгу службы я столкнусь с этой категорией несчастных. Но тут… столько стечений обстоятельств, что иногда мне кажется, что есть какой-то кукловод за нашими спинами, умело сталкивающий нас с Эммой.

Марина Разина, без вести пропавшая, и которую считали скорее мертвой, чем живой, оказалась отличным сотрудником иностранной службы контроля за артефактами. Такая сильная личность и с таким тяжелым и страшным прошлым. Но она не сломалась, не подчинилась обстоятельствам, а нашла себя. Поймал себя на мысли, что действительно восхищаюсь ею. Даже видя ее нервозное состояние, лихорадочно блестящие глаза, когда в кухню вошел Разин, Эмма-Марина старалась крепиться и даже решила сражаться за свою жизнь и свободу. Даже не знаю, если бы меня не было, то думаю, она точно всадила бы этот злосчастный кухонный нож в собственного мужа. А я ее даже не осудил бы.

Я сидел в своем любимом кресле напротив панорамного окна и смотрел на засыпающий город. Вспоминал, как мне пришлось давить и убеждать Эмму-Марину вступить в брак со мной. Несомненно, она задела мое самолюбие, уязвила мою гордость своим нежеланием подчиниться мне. Даже обещание хорошо заплатить ей не прельстило Эмму, а ведь это о многом говорило. Как и то, что ей почему-то жизненно необходим этот артефакт. Настолько, что она пошла на должностное преступление и решила стать воровкой, а в конечном счете только ради него решилась примерить образ супруги мага-менталиста, свыклась с рисками и стала готова к неприятным последствиям этого брака.

Я сжимал и разжимал кулаки. Корочки крови уже засохли на костяшках, но легче от этого не стало. На душе было мерзко и гнусно. Не думал, что меня так проймет рассказ Марины. Но Разину повезло, что он заключил официальное соглашение со следствием, иначе я его просто убил бы.

Впервые я так сорвался, мне отказала собственная выдержка. А самое интересное, что мне нисколько не жаль этого мерзавца, даже если он раскаялся в содеянном. Разин практически не сопротивлялся, когда я ему врезал, и смиренно принимал мои удары, только лишь в конце прохрипел, что вымолит так или иначе прощение у Марины. Ведь он изменился и сделает все для того, чтобы они начали новую жизнь. Тварь! Мерзавец!

А нужен ли он вообще ей такой и сможет ли она его простить — Разин даже не захотел брать в расчет.

А ведь нам теперь придётся менять план операции. Чертова бездна! Я подался вперёд, поставил локти на колени и потянул за волосы. Насколько же ей придется хреново. То, от чего она бежала, снова вернулось и обрушилось на нее. Бедная девочка. И во всем виноваты слетевшие с катушек, такие, как я, маги. А чем я лучше Разина?

Как бы ни хотелось чисто по-человечески ее не подвергать опасности, я не мог дать заднюю. Дочь министра была не единственной — стали пропадать еще женщины. А то, что у них на шее имелись следы от укусов, говорило против магов-менталистов. Судмедэксперты установили, что следы принадлежат человеку. Зверье, фанатики и садисты. Мог бы, сразу всех казнил! Только вот, к сожалению, никто не отменял закон, и виновность этих уродов должна быть доказана. И как бы противно ни было, слова жен магов совершенно не будут учитываться в суде. Даже если Эмма официально подаст заявление в полицию, ее просто пошлют куда подальше. А без основательной доказательной базы нам лучше не рисковать. Поэтому я и решил, что лучше всего будет внедриться в их кружок ненормальных психопатов. С трудом, но нашел спутницу, сопротивляющуюся ментальному воздействию. И надо же такому случиться!

Разин. Я стиснул челюсти так, что рисковал раскрошить зубы в крошку, затем снова сжал кулаки, ударил ими по коленям и встал.

Завтра придется снова разговаривать с Эммой. А сегодня я хочу просто посмотреть на нее и удостовериться, что с ней все в порядке.

Уже стоя около кровати девушки, я снова наблюдал, как Эмма-Марина беспокойно спала, как метались из стороны в сторону ее глазные яблоки, как она хрипела, а потом из ее горла вырвался жалобный скулеж. Я смотрел на нее и понимал, что послужило причиной такому тяжёлому психологическому состоянию. Брак с Разиным, пропади он пропадом!

Ее волосы намокли, на лбу выступила испарина. Это было выше моих сил наблюдать, как это нежное белокурое создание мучилось и беспокойно металось по кровати.

Я сел на кровать, оперся на мягкое кожаное изголовье спиной, подтянул Эмму к себе и уложил ее голову на свою грудь. Она дёрнулась, сразу просыпаясь, и попыталась резко подскочить. Я услышал, как сильно заколотилось ее сердце в страхе и панике забилось о ребра. Мне стало мерзко на душе, что виной этому стал я.

— Тише, девочка. Все в порядке. Это я, — постарался как можно более спокойно проговорить я.

— Что ты тут делаешь? — прохрипела Эмма.

— Мне не спалось… Решил посмотреть, как ты…

— Это лишнее, — она снова дернула головой в попытке освободиться, но кто бы ей дал.

Эта женщина — зона моей ответственности. Такая слабая, но такая сильная.

— Поговорим об этом завтра. А пока спи. Я тоже устал, — тихо ответил я и начал гладить ее спину, как тогда на кухне, когда она была на пороге неконтролируемой паники.

На удивление Эмма-Марина перестала сопротивляться, лишь тяжело вздохнула, смиряясь с моим присутствием, обняв меня покрепче и закинув до пущей убедительности на меня обнаженную ногу, чтобы точно не ушел, и вскоре уснула. Я продолжал гладить ее по полуобнаженной спине и думал: что же все-таки здесь делаю? Зачем на самом деле пришел в квартиру к Эмме и чего хочу от нее? Мысли роились в голове, причиняя дискомфорт и выбивая из колеи. Я усилием воли отогнал их и вскоре задремал.

Глава 9

Зарецкий успел уйти рано утром и привести себя в подобающий вид, чего не скажешь обо мне. Максимум на что меня хватило, так это сходить в душ, надеть белье и шелковый с цветочным принтом халат до самых колен. Неожиданным было то, что меня встретили безумно вкусные ароматы свежесваренного кофе и омлета с беконом. Зарецкий в фартуке, надетом на голубую рубашку-поло, и в светлых джинсах смотрелся на моей кухне очень гармонично, и вопреки всему я даже съела бы его, а не омлет.

Я молча села за стол и принялась за завтрак, справедливо рассудив, что на сытый желудок мне легче вести конструктивный диалог с боссом.

Зарецкий сорвал с себя фартук и тоже принялся на завтрак. Мы ели в полной тишине, лишь изредка я ловила на себе непроницаемые взгляды мужчины. А стоило только мне отставить тарелку и допить последний глоток кофе, как Зарецкий заговорил, и он был явно далек от спокойствия: