Золотые анклавы - Новик Наоми. Страница 10

– …на вас напал чреворот, – договорила я.

Сара меж тем успела немного остыть.

– Трое волшебников пытались с ним сразиться, один за другим. Их поддерживал круг, – сказала она гораздо сдержаннее. – Они погибли, все трое, и большая часть круга тоже. Кажется, больше десяти старших магов.

– Тебе кажется?

– Нормальные советы в это время никто не проводил! – ответил Элфи. – Мы знаем только, что первые три попытки не удались… и времени осталось только на одну. – Голос у него задрожал. – Сегодня анклав собрал три полных круга. Они возьмут столько маны, сколько смогут удержать, и попытаются избежать полного разрушения. Но… но Лизель думает…

– Ничего не выйдет, – коротко сказала та. – Наверняка ничего не выйдет. Они пытались уже трижды и каждый раз не продержались и дня. В Шанхае ушло несколько недель, чтобы добраться до сердцевины чреворота, а потом одна ошибка – и конец. Щит на мгновение слабеет, чреворот тут же ломает его и осушает круг. Если собрать три круга, маг продержится чуть дольше, но все равно не успеет пробиться до сердцевины.

Элфи сглотнул и сказал, не глядя на меня:

– Мой… папа… пойдет туда. Он вызвался сам.

– Не хотелось бы его потерять, – покачала головой Лизель.

– А потерять меня, значит, вам не страшно? – кисло спросила я.

Мне совершенно не было жаль Элфи и его папу.

Лизель фыркнула:

– Ты убила чреворота в выпускном зале за пять минут, взяв ману у толпы глупых перепуганных подростков.

– Он был размером с пони! Почему-то мне кажется, что чреворот, который прикончил десяток старших магов из лондонского анклава, будет чуть больше!

– И что? – презрительно спросила Лизель. – Шансов у тебя больше всех. Неужели ты не хочешь попробовать?

Я злобно уставилась на нее, потому что выбора мне не оставили, но выражение моего лица, очевидно, можно было истолковать неправильно. Элфи, подавшись вперед, схватил меня за руку и полным отчаяния голосом сказал:

– Эль… я не знаю, чего ты хочешь и что я смогу сделать… как мы все с тобой расплатимся, но… я попробую. Я что-нибудь придумаю. Если совет анклава тебя не удовлетворит, это сделаю я. Мое слово и моя мана.

Это было глупо и старомодно, но в высшей степени серьезно. «Мое слово и моя мана» – полноценное заклинание, если произнести его искренне. Оно так же действенно, как, скажем, открытый призыв, когда человек ставит на кон все, что имеет, чтобы получить желаемое, – с той разницей, что Элфи нужна я. И чтобы этого добиться, он заранее обещает любую цену, которую мне будет угодно назначить за убийство чреворота.

Я с неимоверным раздражением взглянула на него. Если лондонский анклав не заплатит как положено – к сожалению, я сама не знала, чего хочу, не считая невозможного, например живого Ориона, – вероятно, Элфи в попытках расплатиться придется буквально ходить за мной по пятам до конца жизни. Не стоит обещать злой колдунье что угодно в обмен на ее помощь – именно так некоторые малефицеры обзаводятся верными рабами, которые им слепо служат. Просто великолепно: Элфи из лондонского анклава тащится за мной на поводке. Хочу я того или нет.

– Не давай дурацких обещаний, – резко ответила я. – Я пойму, чего хочу, когда посмотрю на эту тварь. Далеко загадывать не будем.

Сложив руки на груди, я угрюмо откинулась на спинку сиденья, полная яростной решимости покончить с этим делом, и все.

– И еще кое-что… – начала Сара, но опоздала: машина, качнувшись, остановилась у громадного обшарпанного дома.

Мы вылезли. Перед нами был уродливый, похожий на ящик особняк, который мог сойти за торговый центр, если бы строители не прилепили спереди поддельный греческий портик, очевидно решив, что они реконструируют Парфенон. Другие строители, не посоветовавшись с первыми, с чего-то взяли, что здесь стоит красивый дом, и окружили его по периметру внушительной стеной, увенчанной шипами и очаровательными фестончиками из колючей проволоки вперемежку с камерами наблюдения. Во дворе торчал заглохший фонтан, подъездная аллея заросла мхом и сорняками, всюду валялись битые бутылки и куски пластика. Вдобавок воняло гнилью, мочой и крысами.

По меркам анклава – просто великолепно. Не считая сотен огромных квартир по всему городу, лондонский анклав, вероятно, владел шестью или семью такими домами в одном районе – обреченными на снос зданиями и заброшенными складами, надежно погребенными под кипами бумаг в муниципалитете. Никто сюда не сунется, а если и сунется – соседи-зауряды сами вызовут полицию, избавив анклав от забот.

Это значит, что анклав может спокойно использовать пустыри, комнаты, заброшенные участки. Маги встраивают их в анклав и реорганизуют для собственных надобностей, поскольку пустота пластична – ну, как если бы человек окинул взглядом свою квартиру и решил, что сегодня он перенесет тридцать метров из гостиной на кухню.

Если какой-нибудь зауряд сунет нос в эти развалины, он увидит ровно столько, чтобы не заметить ничего подозрительного; а если этот псих задержится, невзирая на поскрипывание гнилых досок и таинственные завывания ветра, в то время как дом вокруг него колеблется между реальностью и пустотой, не исключено, что какой-нибудь голодный злыдень, бродящий вокруг анклава, расправится с ним ночью, в колдовские часы, когда даже зауряды верят в волшебство.

Элфи обогнул дом и повел нас через сад по дорожке, вымощенной шестиугольными каменными плитами. Я не стала их пристально разглядывать, но на них были вырезаны какие-то руны. В дальнем углу сада, в густой тени, стояло небольшое каменное здание, нечто вроде склепа на одного. Когда мы приблизились, плиты дорожки начали слегка подаваться под ногами, земля, казалось, сделалась болотистой; то же тошнотворное ощущение исходило и от разделителя маны. Что-то и впрямь случилось. Элфи помедлил, поставив ногу на следующий камень – тоже почуяв неладное, – а затем упрямо двинулся дальше.

Двери не было, только болтающиеся петли, а за порогом – узкая пустая комната с одним-единственным окном и битыми бутылками на полу (ясный намек, что делать тут нечего, если не хочешь изрезать ноги).

– Отвернитесь, – сказал Элфи, и мы подчинились, а потом повернулись и увидели дверь, которая ждала нас, – толстую, сделанную из древнего темного дерева. Дверной молоток был в виде кабаньей морды с кольцом в пасти, а посередине торчала массивная бронзовая ручка.

Я разглядела нацарапанные на дереве руны, скрытые среди извилин и трещин – древнеанглийские защитные чары. Я три года в школе читала на древнеанглийском и теперь узнала то абсолютно бессмысленное заклинание, которое нашла в среднем классе, – защиту против шторма. Вероятно, эти доски взяли с какого-то старинного зачарованного корабля. Артефакты, как и все на свете, постепенно изнашиваются со временем, но если взять нечто очень прочное, за чем хорошо ухаживали, потратить массу сил на восстановление и дополнить изначальную магию новыми слоями заклинаний, имеющими сходный смысл, можно получить гораздо более могущественный предмет, чем если начать с нуля. Почти наверняка никто, питающий враждебные намерения к анклаву, не сумел бы проникнуть за эту дверь.

Замок щелкнул от одного прикосновения пальцев Элфи, но дверь не желала открываться – пришлось упереться плечом и нажать, и тогда она подалась, даже слишком быстро. Элфи качнулся вперед, а Лизель мгновенно выстрелила заклинанием-копьем через его голову и рассекла притаившегося за дверью грюма на две аккуратные половинки, верхнюю и нижнюю.

– Да, защита правда перестала работать, – сказала я, разглядывая аккуратный разрез посередине грюма.

Тварь уже успела поохотиться. Внутри находились чьи-то неопознаваемые останки в процессе переваривания, в том числе несколько пальцев с ногтями. Сару чуть не стошнило. Хотелось бы мне сказать, что я привыкла к разным ужасам, сражаясь в одиночку со злыднями в Шоломанче, но, к сожалению, я уже родилась привычной, во всяком случае с иммунитетом к базовому уровню насилия.

Я отвела взгляд от подергивающегося туловища грюма. Когда все мы отвлеклись, дверной проем – сам по себе артефакт – не упустил возможности сомкнуться. Без предупреждения, не успев даже сделать последний шаг, я внезапно оказалась внутри лондонского анклава – и к этому у меня уж точно не было привычки.