Штильскин (ЛП) - Бакли Эндрю. Страница 18

— Правда? Рад за него.

— Встречал его несколько лет тому, самый милый лягушка, каких я только встречал.

— Простите! — воскликнул Роберт. — Можно, хоть на минутку придерживаться темы? Что случилось с Беллой Снежкой, если никакого Прекрасного Принца не было?

— Принесу ещё выпить, — сказал Мелвин и отправился к бару.

— Ты в порядке, дебил? Ты какой-то бледный.

— Для него всё это слишком, — шёлковым голосом произнесла Лили у него за спиной. — Представьте, генерал, если бы вы выросли, считая, что Этосторонье — не что иное, как выдумка? Всего лишь рассказы из книжек, а потом выяснилось бы, что всё это — реальность. Но не совсем такая, как вам рассказывали.

Роберт обернулся и увидел Лили, стоящую у подножия лестницы. Её волосы свободно падали на плечи, а одета она была в чёрное вечернее платье, плотно обтягивающее в нужных местах, подчёркивая её прекрасное тело. Подол платья был подколот, чтобы соответствовать невысокому росту Лили, и Роберт предположил, что его ей на вечер одолжила Морин.

— Ну, да… эм, ну, — пробубнил Роберт. Платье Лили, словно влепило пощёчину его глазным яблокам. — Всё это немного чересчур. Так, что случилось с Беллой Снежкой?

Мелвин вернулся к столу с четырьмя кружками пива и бокалом вина для Лили, которая присела на стул.

— Уверены, что хотите знать? — поинтересовался зверолюд.

— Честно говоря, нет. Но, полагаю, к таким вещам нужно привыкать.

Мелвин занял своё место, поправил очки так, чтобы они продолжали сидеть криво, но под другим углом, и начал:

— Не следует забывать, что случилось это давным-давно, задолго до моего рождения, до появления Агентства, до Башни. В Этосторонье не существовало никаких правоохранительных органов или службы безопасности. Это в значительной степени зависело от каждого мужчины, женщины, зверолюда, кого угодно, и народ без труда брал дело в свои руки. Дворфы вернулись в летний домик на следующий день после того, как Белла Снежка попыталась обокрасть Злую Королеву, и обнаружили, что молодая девушка пытается вломиться в их жилище. Как правило, большинство дворфов — весьма благоразумный народ. Они из тех, кто всегда протянет вам руку помощи, если удача отвернулась от вас. Но если вам в голову придёт мысль украсть их золото, они, скорее отрубят вам голову, чем станут с вами говорить.

— Они же не стали? — спросил Роберт.

— К краже золота они относятся крайне серьёзно. Её казнили, а труп бросили в лесу на растерзание животным.

— Кажется, мне не по себе.

Лили вздохнула, отпила вина и успокаивающе коснулась плеча Роберта.

— Понимаю, всё это слегка шокирует, но тебе нужно постараться забыть всё, что тебе известно. Ты обнаружишь ещё много расхождений со сказками Тосторонья.

— Разве они не насадили её голову на палку и не выставили её перед домиком в назидание всем прочим воришкам, которые решат позариться на их золото? — спросил Гник с набитым ртом.

— О, боже, — произнёс Роберт, у которого уже начала кружиться голова.

— То были тёмные времена, — сказал генерал Гнарли, кивая.

— Допивай, Роберт, — сказала Лили, — и идём спать; хочу завтра выйти пораньше.

Лили встала и протянула Роберту руку, который решил, что она вела себя чересчур мило, с учётом того, насколько холодной и разгорячённой была в течение всего дня.

— Эм, спасибо за еду, Мелвин, — сказал Роберт.

— Не стоит.

— И за гостеприимство.

— Этим мы и заняты, — проговорил Мелвин, ухмыляясь.

— И простите за коз… эээ, за реплику до этого.

— Дебил, — сказал Гник.

— Уже забыл, — произнёс Мелвин.

Лили потянула Роберта за руку и повела вверх по лестнице. Через два пролёта лестница закончилась узким коридором, по стенам которого висели свечи. Вдоль самого коридора тянулся ряд дверей.

Лили остановилась у третьей двери и впустила Роберта.

Он проскользнул мимо неё и оказался в маленькой комнате, освещённой единственной масляной лампой. В комнате находился стол, стул и низкая кровать с большой периной, уютными на вид одеялами и парой взбитых подушек. В комнате было настолько тепло и комфортно, что Роберт решил, что мог завалиться на кровать и счастливо пролежать там всю жизнь.

Он обернулся и увидел Лили, прислонившуюся к дверному косяку, руки скрещены на груди, тёмные волосы слегка взъерошены, свет лампы игриво отражается в янтарных глазах. Роберт мог бы предположить, будто Лили его некоторым образом искушает.

— Доброй ночи, Роберт Даркли. Надеюсь, ты найдёшь своё место в этом мире.

Ну, или это в нём заговорило пиво. Лили улыбнулась и закрыла за собой дверь. Она была прекрасна, спору нет, но в ней было нечто таинственное, чего он никак не мог понять. Конечно же, женщины всегда представляли для Роберта загадку, как и для большинства мужчин. Он давно пришёл к выводу, что мужчинам и женщинам никогда друг друга не понять. Если бы мир принял эту простую истину, всем стало бы намного лучше.

Роберт сел на кровать и утонул в мягкой перине. Козлоголовы сложили на стуле стопку одежды, которая представляла собой пижаму большого размера, пару штанов из какой-то грубой ткани, кожаный пояс, рубашку с длинными рукавами и толстый шерстяной свитер. «Милые люди, эти Козлоголовы».

С него спало ощущение сюрреализма этого дня, он разделся и надел пижаму. Он был очень осторожен, чтобы не снять при этом подарок Белого Кролика. Трудно поверить, но ещё этим утром его уволили с работы и всё это утро он провёл, пробираясь по залитым дождём улицам Лондона. А теперь он находится в совершенно иной реальности, преследует злобного дворфа, спит в доме, которым управляет пара Козлоголовов, путешествует в компании двух гномов и прекрасной девушки. Едва он лёг в кровать, его мысли потускнели; спустя несколько секунд после того, как он положил голову на подушку, лампа погасла сама собой и Роберт заснул.

Сон его был глубоким, а сны сбивали с толку. Он смотрел из зарешеченного окна тюрьмы, потом оказался в гостиной Белого Кролика, затем в шумном городе с высокими зелёными башнями, а вокруг звенели колокольчики. Он снова оказался в гостинице, в его кровати лежала Лили, голая, изо рта у неё капала кровь, она улыбалась, демонстрируя ряд острых зубов; она зарычала и впилась ему в горло. Всё вокруг почернело, а потом побелело. Пустоту разорвал безумный хохот. Мяукнул кот и мир взорвался миллионами искр, вокруг занялось пламя, кто-то кричал. Роберт сел в кровати.

Вокруг него горела гостиница.

Глава девятая

Пламя, кот и крысы

Джек бежал около трёх часов, пока не достиг края Леса Миллера. Он заметил дым где-то в миле впереди, и сразу же предположил самое худшее. Поселение представляло собой не более чем дымящиеся руины. Джек спустился с того же холма, с которого свалился дворф, и у подножия которого совсем недавно едва не скончался. Сектанты, населявшие его, уже разбрелись в поисках ночлега. Шёл слабый дождь, из-за чего от головёшек, окружавших обугленную статую, поднимался пар. «Последователи ведьмы». Тела дворфа он не обнаружил, значит Весзико не удалось отомстить. Джек ощутил одновременно и облегчение и печаль. Он быстро собрался, загнал эмоции поглубже, как делал уже сотни раз, и принялся искать останки.

После часа поисков и раскопок он обнаружил крошечное тельце Весзико под обломками статуи. Джек поднёс её к уху, но ничего не услышал. Он вздохнул, опустился на колени и принялся рыть яму в земле возле статуи. Выкопав яму в фут глубиной, он положил туда тело Весзико и закопал. Он пробормотал короткую молитву Бармаглоту, встал и привёл себя в порядок.

В голове у него сидела ровно одна мысль. «Найти дворфа».

Роберт паниковал. Он не просто паниковал, он был близок к истерике. Там, в другом мире, в Тосторонье, порой случались дурные вещи. Не срабатывал будильник, он опаздывал на работу и паниковал. Он забывал о дне рождения приёмной матери и паниковал. Даже, когда случались всякие странности, вроде того случая, когда в семнадцать лет он уснул в своей кровати, а проснулся на кухонном столе соседа, совершенно ничего не помня. Его соседи являлись членами местного отряда ополчения, и отличались нетерпеливым нравом и обилием оружия. Он паниковал.