Жена тёмного князя 2 (СИ) - Цветкова Алёна. Страница 36

Он подхватил меня на руки и понес домой. Но мне было все равно, куда он меня несет. Главное, сейчас, в его объятиях я чувствовала, как боль уходит, а чувство вины гаснет, оставляя после себя серый пепел сочувствия к Сеньке...

Пока я ревела, мы дошли до дома. Сеньки с остальными еще не было. На столе стоял бочонок открытый бочонок с забродившим соком шипоросов. Кажется, Всеслав нашел способ успокоить Сеньку и всех остальных. Пусть лучше будет большая пьянка, чем обиженный моими словами некромант решит что-нибудь сделать с собой от отчаяния...

Мои мысли, избавившись от гнета эмоций, стали более четкими. И Борис, наконец-то, понял что произошло.

- Ты ни в чем не виновата, Ася, - вздохнул он, присаживаясь на скамейку и по прежнему держа меня на руках, - Да, Сеньку очень жалко, но в том, что его близкие оказались так жестоки к нему, нет нашей вины. А Лизка... Ну, кто знает, может быть среди наших цыплят найдется такой, который захочет спасти этих двоих и дать им возможность быть вместе... Всегда надо надеяться на лучшее.

Я обнимала мужа за шею, приживаясь к нему. И верила в то, что он говорил. Ведь в го словах была истина. Почему мы решили, что светлые гурлинки откажутся помочь людям? Светлая была уже взрослая, когда появился Васька, и она сделала свой выбор вполне осознанно. Теперь я была в этом уверена.

Где-то, чуть выше нашего поселения, в кустах на склоне оврага, стали слышны пьяные голоса наших некромантов. В том числе и голос Сеньки, который громко кричал, поднимая тост. Стало понятно, что дождаться его и извиниться за свои неосторожные слова у меня не получится. Но уходить от Бориса мне не хотелось. В его объятиях я чувствовала себя спокойно и уверено. Я так и заснула на его руках, уткнувшись в шею и вдыхая такой теплый и родной запах любимого мужа.

Глава 20

- Ася, - взволнованный голос Бориса разбудил меня на рассвете. - Ася, проснись.

Я открыла глаза. Солнце уже встало, сквозь открытую по летнему времени дверь было видно, как розовая рассветная дымка окутывает ночную тьму, чтобы поглотить ее без следа.

Борис сидел на кровати и смотрел на меня глазами, в которых плескался... страх?

- Что случилось?! - сон мгновенно пропал и я села в постели. Паника в глазах Бориса передалась и мне, если он испугался, значит что-то не так...

- Ася, солнце встало. А я, - он запнулся, - я все здесь.

- Но как?! - ахнула я. И сразу же догадалась. - Это Черныш!

- Черн...

Магия крошечной гурлинки закончилась, и Борис замер прямо посреди фразы, так и не договорив. На его лице застыло удивленное выражение, а глаза остались открыты.

Я вздохнула... Надо будет положить влажную тряпицу на лицо, в прошлый раз, когда Борис застыл вот так вот, не закрыв веки, у него потом несколько дней болели глаза. Нам даже пришлось капать разбавленным козьим молоком, чтобы их вылечить. Мишка сказал, что он сам много раз так лечил розовый глаз. Так «поэтично» называли в этом мире коньюктивит.

Пригладила взъерошенные волосы на окаменевшем муже. Сегодня он впервые за почти полтора года увидел солнце. И все благодаря крошечному черному комочку, который попискивал от голода рядом с моим мужем.

- Черныш, - я протянула руку птенцу и он доверчиво прыгнул на мою ладонь, вытянул блинную шейку и запищал, - пойдем я тебя накормлю, малыш. Ты должен вырасти большим и очень сильным...

Я никак не могла перестать улыбаться. Все страхи, все беды и горести исчезли, осталась только радость от того, что с помощью гурлинки все может измениться. И Борис больше не будет проводить дни в состоянии анабиоза. Пусть даже он спит днем, а бодрствует ночью, это все равно будет гораздо лучше, чем сейчас.

- Ась, - из дома вышел понурый Сенька. По расфокусированным и чересчур блестящим глазам, смотревшим на мир с прищуром, по тому, как он морщился от боли в голове и непроизвольно сглатывал слюну, пытаясь избавиться от сухости во рту, было видно его мучает жестокое похмелье. - Надо поговорить... Прости меня. Я вчера вел себя глупо. Не нужно было кричать на тебя, уж точно не виновата ни в чем, что произошло в моей жизни...

Я молча обняла парня. Он как-то судорожно вздохнул и обнял меня в ответ. Он была намного выше меня, и теперь горячо дышал в макушку. А потом я ощутила, как на шею мне скатились горячие капли.

- И ты меня прости, Сень. Я, правда, ни о чем даже не догадывалась. Иначе никогда не произнесла бы этих слов. А твою Лизку мы обязательно вытащим. Если уж она готова пойти за тобой даже сюда, в Мертвые земли... Я уверена, среди наших гурлинок обязательно найдет та птица, которая захочет ее спасти и выберет ее своей хозяйкой.

Сенька кивнул, он крепко обнимал меня. Как будто бы я была буйком в бушующем море, за который он цеплялся. И стоило ему отпустить меня, как он пошел бы ко дну...

- Сень, - позвала я его, - пойдем я тебе рассола из-под улиток налью... Мне кажется, это должно быть отличное средство от похмелья...

- Улиток? - Сенька отстранился и взглянул на меня с кривой улыбкой.

- Ага, - кивнула я, - это я так проростки лопухов называю, которые мы собирали весной...

Он тряхнул головой и, фыркнув, рассмеялся.

- Да, очень похоже на улиток. Только они называются рахисы... И рахисный рассол на самом деле хорошо помогает при похмелье.

- Точно, - я кивнула. - Именно так они и называются.

Почему-то это слово никак не укладывалось у меня в голове, и я предпочитала называть их так, как сама придумала.

Через несколько минут, я поставила перед Сенькой кружку крепкого, пузырящегося рассола. Я принесла из хладника целый кувшин, рассудив, что сейчас встанут и остальные некроманты, участвовавшие во вчерашней пирушке. И у всех будет болеть голова. Заодно я накрыла лицо Бориса влажной тряпицей и выдала Чернышу половинку рыбного филе. Заслужил.

Все остальные птенцы еще спали, как и сама Левая. А Правый, которого мне хотелось хорошенько расспросить обо всем, до сих пор не вернулся с гулянки.

Пока Сенька приходил в себя, я занялась делами. Нужно было подоить корову и коз: Машку и Юльку. Юлька стала мамкой совсем недавно, и теперь вместе с подросшими Тьмой и Светом, которых Машка родила в начале весны, носился маленький темный козлик светлой масти, которого Васька с Гришкой нарекли Творожком.

После дойки я вывела корову с теленком и коз с козлятами на пастбище, которое мы организовали на берегу нашего ручейка. Кусты мы там вырубили подчистую, когда строили загоны для животных, и теперь козы отлично поедали молодую поросль ивы, а корове с теленком хватало травы, которая в изобилии выросла на открытом пространстве. Чтобы у них не было проблем с водой, мы устроили небольшую запруду, тем самым освободив себя от необходимости поить животных. Они сами, когда хотели, ходили на водопой.

Молоко я поставила в молочный холодильник. Переработкой молока в основном занимался Мишка в свободное от учебы и лечения некромантов время. Я уже могла его заменить, потому что освоили все технологии, но Мишке очень нравилось варить сыр, взбивать масло и готовить творог, и я только помогала.

В хладнике мы всегда оставляли ведро потрохов для плотоядной птицы. Я до сих пор не привыкла, что куры здесь хищники, и каждый раз, вываливая им кровавое месиво из кишок в выдолбленное из ствола дерева корытце, удивлялась, какими кровожадными могут быть обычные куры.

Я напоила лошадь и насыпала ей несколько горстей овса. Траву ей с вечера накосил Мишка, и сейчас у нее в кормушке были кое-какие остатки. На завтрак хватит. Сегодня мы планировали отвезти часть продуктов в Мертвы город, поэтому лошадь на пастбище не выводили. Ей придется хорошо поработать и потаскать телегу...

Когда из дома стали появляться помятые и болящие мужчины, я уже упахалась. Обычно я не вставала так рано, и мне обязательно кто-то помогал, но сейчас все пошло наперекосяк. Мне еще надо было приготовить завтрак. Обычно еда оставалась с вечера, и мне оставалось только разогреть, но вчера я весь день провела у гнезда Левой, и ничего не готовила. А все позавчерашние остатки, которые отлично хранились в хладнике, ночью доели Борис с мальчишками. И теперь надо было приготовить хотя бы что-нибудь.