Заброшенный сад Персефоны (СИ) - Нимченко Анатолий Олегович. Страница 3

Виктор задумался. Вряд ли Горыныча интересовали открытия, сделанные автоматами на унылой каменистой поверхности. Углекислотная жижа под давлением в девяносто с лишним атмосфер и температурой в районе полтысячи градусов утюжила камни так долго, что там не осталось ничего мало-мальски интересного. По крайней мере для ОЗ поверхность Венеры не представляла никакого интереса: там не бродили попавшие в беду туристы и тем более не возникали процессы, угрожающие человечеству. Стоп! Люди в беде… А ведь что-то такое о людях было… В памяти крутились какие-то обрывки из истории, читанной чуть ли не в студенческие годы.

— Разбилась атмосферная исследовательская станция. «Дилос», кажется.

— Не совсем атмосферная станция, но умница, что вспомнил, — Горыныча явно обрадовала осведомленность Виктора. — Именно об этой катастрофе и пойдет речь.

— Так ведь давно было-то.

— Давно, это верно. Станция-колония «Дилос» — первая попытка колонизации Венеры, — нравоучительно произнес Горыныч. — Попробуй сейчас отыскать об этом деле сведения.

— Можно тревожить Айка?

— Почему же нет? Дерни, чтоб не дремал на работе. К тому же он-то как раз первый и вспомнил эту историю, вот пусть и отрабатывает свою инициативу, — Горыныч открыл шкафчик и достал еще одну банку пива. — Ты как, будешь еще минералку?

— Спасибо, у меня еще есть, — потряс банкой Виктор, оживил настольный экран и отправил запрос информационной базе ОЗ.

Айк отозвался быстро. Информации по запрошенной теме оказалось на удивление много: полно технических данных, все про начало и конец строительства, дата старта. Понятно, Айк не забыл присовокупить ссылки, где можно посмотреть репортажи о колонистах. В самом конце, в траурной рамке — время гибели. Короче, все как положено: полный набор. Но едва Виктор попытался открыть ссылку «Расследование причин катастрофы», неожиданно возникло окошко с запросом кода доступа. И, заняв весь экран, нагло светилось, полностью игнорируя права доступа инспектора ОЗ. Такого на памяти Виктора еще не случалось. Система идентификации у шефа неисправна, что ли? С него станется. Виктор ввел в прямоугольное окошко цифры служебного кода и снова отправил запрос.

— «Доступ запрещен»! — оторопело прочитал он ответ системы и поднял глаза на Горыныча. — Но как же?!.

— Вот так, — кивнул тот. — И не беспокойся: не только для тебя закрыта эта дверь. Меня туда тоже не пускают. Вообще ни у кого нет доступа, я проверил. Мало того, никому не известно, кто персонально заблокировал все расследование, ни в одном источнике нет упоминания. Но от кого-то же Айк получил четко сформулированную инструкцию сохранить все в тайне. И расстарался на славу. Неизвестный не только осколочки собрал, но даже всю информационную пыль в планетарной сети подмел так тщательно, что наши умники ничего постороннего не обнаружили. Совсем ничего такого цифрового, что могло бы дать зацепку. Чертежи, техданные, фотографии колонистов, версии причин катастрофы — это все, что у нас осталось в цифровом виде. Причем и у Айка, и в открытом доступе Информатория.

Координатор провел пальцем по столешнице, и на экране возникло изображение колонии, висящей над самой границей атмосферы Венеры. Видимо, именно так она должна будет выглядеть через пару лет, когда наступит пора спуска. Виктор отметил, что смоделированная Айком картинка получилась весьма реалистичной. На фото виднелись отделяемые ускорители, расположенные по периметру дирижабля. Они распустили роскошные огненные хвосты, судя по всему выводя гигантское сооружение на траекторию спуска. Надо же, каким эстетом может оказаться информационный робот!

Виктор еще немного полюбовался эффектно смоделированным изображением и вдруг понял, что только на первый взгляд сооружение напоминает строящуюся колонию. При всей похожести конструкции, заметны и явные отличия. К тому же под режущим светом солнца на борту дирижабля ясно читалась выполненная золотыми буквами надпись «Дилос». Строящаяся же станция своего имени пока не имела, если таковым не считать название проекта — «Аврора».

Виктор до этого момента вообще ни разу не видел фотографий погибшей колонии. О ней всегда как-то вскользь упоминали. Эту провальную веху освоения пространства явно старались забыть побыстрее, убрать с глаз долой. Что поделать, не любит человечество напоминать себе о неудачах. Потому-то теперь он, Виктор, впервые с изумлением рассматривает колоссальное сооружение, чью историю успешно похоронили в море другой, более позитивной информации. Нехорошо это по отношению к погибшим людям, вот что.

Горыныч немного помедлил, давая возможность подчиненному как следует подумать над увиденным, а затем пояснил:

— Фотография колонии в начале спуска, сделанная венерианской орбитальной обсерваторией. Вообще говоря, съемка, как ты понимаешь, велась непрерывно. Снимали в течение всего времени, так сказать, погружения, но все эти материалы исчезли, как и прочие. Все, кроме вот этой самой картинки. И она-то отыскалась случайно, можно сказать. В архиве Музея звездоплавания, на самой дальней полке лежала. Ее хотели повесить на двери посвященного колонии зала, который, в итоге, так и не открылся. Короче говоря, вся документация по спуску «Дилоса» тоже была полностью уничтожена. Искусственный интеллект тех времен отнесся к работе серьезно. На наше счастье, с человеческим фактором ему не тягаться и по сю пору, потому-то кроме фотографии еще кое-что уцелело, хотя и крайне мало. Вот, например, любопытный документ.

На экране появился увеличенный листок пожелтевшей бумаги, содержащий какие-то записи от руки. Не разобрать даже было, на каком языке написаны эти каракули.

— Вот он, голубчик! — презентовал листок Горыныч. — Еще один артефакт того периода из дела «Дилоса». Впрочем, он неправильно «действует» вот без этого.

Снова едва уловимое движение пальца, и рядом с листом уместился разворот книги учета. На листе вверху стоял штамп: «Госпиталь специального назначения». Виктор вспомнил, что так когда-то давно именовался Институт космических болезней — ИКБ, в котором лечили и изучали различные недуги внеземного происхождения. Под штампом — четыре строки. Фамилии больных и коротенькое пояснение рядом с каждой: «член экипажа венерианской колонии „Дилос“. Онейроидный синдром». Далее шли коды ссылок. Видимо, указывающие на некие файлы с данными.

— Эти страницы тоже в архиве откопали. И, что интересно, тоже случайно. Листок нашли в папке по марсианской лихорадке. Бумаги туда попали не так уж случайно, потому что тогда еще никто про болячки марсианские ничего толком не знал и хотели провести какие-нибудь параллели. Не суть, в общем. Главное, что бумаги у нас оказались.

— А те, на которые тут ссылки? Они же тоже на бумаге должны были быть.

— Уничтожено все, что относилось к делу. Квазир, который был предшественником Айка, дал указание, и бюрократы взяли под козырек. Все подчистили, включив туда и сам приказ на уничтожение архивных данных.

— А что такое онейроидный синдром? — спросил Виктор, вчитываясь в листки. — Первый раз слышу.

— Шизофрения такая. Галлюцинации и прочие прелести. Если интересно — узнай подробности в медлабе. Не суть, на самом-то деле. А вот что под этим понятием подразумевали врачи ГСН и почему они такие выводы сделали — непонятно. Нет по этим делам сведений никаких, как я уже говорил. Не удалось ничего найти. Мы не по одному разу перерыли все папки в архиве, поверь.

— Не сомневаюсь, — кивнул Виктор. Он был абсолютно уверен в том, что люди ОЗ перевернули каждый закуток института. — А что на том листке?

— Каракули расшифровали. Узнали, что писал это один из колонистов, Эдвард Клейн.

Горыныч вывел на экран голографический портрет в траурной рамке.

— Язык в записке — немецкий. Там написано, что надо срочно вырвать людей из щупалец чудовищ, которые захватили колонию.

— Хм. Но тогда выходит — колония не разбилась, раз хоть один бот сумел-таки стартовать?

— И я так понял. Пропала связь и отключились маяки еще до старта эвакобота, а не после. Со дна же, как ты понимаешь, стартовать невозможно.