Ты сильная (СИ) - Киселева Татьяна Васильевна. Страница 8

— Спасибо мама. — Катя вздохнула.

— Кать, тут Женька приходил. В дом побоялся зайти, видно, стыдно ему. Спросил, где ты, я сказала. Хотел, чтобы дети домой вернулись. Данька-то вышел к нему, а Аринка ни в какую. Сказала, что не хочет его больше видеть. Видать, слышала наш разговор-то.

— Мама, пожалуйста. Не надо о нём пока. Не готова я, — взмолилась Катя.

— Прости меня дочка, дуру старую, опять тебе больно сделала... — мать всхлипнула.

— Ну, что ты мама, ты у меня совсем не дура и нестарая. И больно не ты мне сделала. Не расстраивайся родная, всё хорошо будет. Не плачь...

— Не буду, не буду. — пообещала мать и добавила, — Ты только звони, дочка.

— Хорошо мама. Я вам завтра позвоню. Привет детям и отцу передай скажи им, я скучаю.

— Хорошо, передам. До завтра милая...

— Пока, мам, — Катя положила трубку и закрыла глаза.

Там во сне было так хорошо. Ещё всё впереди. Их с Женькой любовь только зарождалась, раскрывалась, как цветок на солнце. Ещё не было предательства, обиды, непонимания. Не было всепоглощающего чувства пустоты и этой чудовищной боли, разрывающей грудь, мешающей нормально дышать. Слёзы опять побежали из-под закрытых век, одна за другой скатывались на подушку. А в голове один и тот же вопрос, как такое могло произойти с ними, с ней?

Новый телефонный звонок.

— Да, алло, — голос Екатерины дрожит от сдерживаемых рыданий.

— Кать, как ты систер? — голос Арсения, Катя не ожидала услышать, но была рада. Они были очень близки с братом.

— Сенька, — ахнула женщина, — как же я рада тебя слышать.

— Катюнь, мне мама позвонила, сказала, вы разводитесь. Ну как же так, а? Что у вас там произошло систер? Неужели развод — единственный выход? Простить совсем никак, да Кать?

— Сень, так он и не просит прощения. Он просто ушёл к молодой любовнице. Представляешь, она ребёнка от него ждёт. Я не понимаю, за что он со мной так? Что ему не хватало? Неужели так захотелось свежего мяса? — Катя всхлипнула.

— Странно, всё это. Я думал, что крепче вашей любви и быть не может. Может это ошибка?

— Ну какая ошибка, Сень. Он мне сам сказал, что она беременна от него, — простонала Екатерина.

— Понятно. Как ты там сестрёнка? Держишься? Может мне приехать? — голос Арсения был наполнен неподдельной тревогой и нежностью.

— Я не знаю Сень. Я пока никого не хочу видеть. Плохо мне Сень. Всё поверить не могу, что это происходит со мной.

— Я приеду. Ты не падай духом. Ты же у меня боец систер. Жди, я скоро приеду. Всё иди умывайся и хватит плакать. До встречи...

— До встречи, Сень...

Звонок и поддержка Арсения немного взбодрили Катю, и она пошла в ванную. Принимала душ, думая о брате. Сеньку призвали в армию сразу после института. Вернулся он оттуда с невестой. Погостили у родителей полгода, сыграли свадьбу, и Сенька отбыл на родину жены. Оксана была у матери единственной дочкой и очень за мать переживала. Вот с тех самых пор Арсений и жил во Владивостоке. Вначале трудился инженером на заводе, а сейчас открыл свою небольшую автомастерскую и растил дочку. Оксана работала заместителем главного бухгалтера на том же заводе, где раньше трудился Сенька и, само собой, вела бухгалтерию у мужа. Катя уже лет пять не видела брата и очень по нему скучала.

Она вытерлась пушистым полотенцем и подошла к зеркалу, — М-да, видок у меня ещё тот.

Выглядела женщина действительно не лучшим образом. В зеркале отражались искусанные губы, бледное лицо и потухшие измученные глаза.

Катя снова надела сарафан. Положила в сумочку купальник и вышла из номера.

Глава 3

В моих попытках справится с бедой,

Боль превратилась в вечную усталость.

Здесь нет тебя, меня и нас с тобой,

Здесь только мир, в котором я остался...

Автор неизвестен

Евгений сидел за столом, подперев голову, перед ним на столе стояла початая бутылка водки, и открытая банка рыбных консервов. Он протянул руку, взял бутылку и налил себе полную рюмку. Потом зачем-то понюхал содержимое и скривившись, залпом выпил. Поставил рюмку на стол и снова задумчиво уставился на бутылку.

Он был бос, в домашних штанах и майке алкоголичке, кудрявые волосы на голове торчали в разные стороны в живописном беспорядке. На лбу залегла скорбная морщинка, а на щеках темнела трёхдневная щетина.

Скрипнув, распахнулась дверь и на кухню вошла дородная высокая женщина в синем ситцевом платье и белой косынке, завязанной на голове сзади. Споткнувшись о пустую бутылку у порога, она недовольно поморщилась и произнесла грубым неприятным голосом, — Ты всё пьёшь? Давай завязывай с этим зятёк. Нам в семью алкаш не нужен. С Катькой же ты не пил! Чего ради сейчас водку глушишь?

— Радуюсь, не видите, что ли? Женюсь вот скоро...— проговорил Евгений тоскливым голосом.

— Ты давай, не хандри. Не каждому такой шанс выпадает старую жену на молодую девчонку поменять. Да и потом не я же её в твою постель укладывала. — женщина ехидно ухмыльнулась, — Сам затащил, что теперь не радуешься? Иль думал, тебе это с рук сойдёт?

— Что вы ещё от меня хотите Клавдия Абрамовна? На развод я подал, жене сказал. Всё, как вы и хотели. Что вам ещё от меня надо? — теперь в голосе мужчины послышалась злость.

— Кончай дурить, Ирке завтра на скрининг надо ехать. Отвези её. Да и пора бы уже привыкать вам друг к другу. А то, как не родные прямо. Всё же ребёнок будет у вас, — женщина стояла, подбоченившись и сверху вниз смотрела на Евгения.

— Хорошо, я отвезу её завтра, а сейчас оставьте меня одного. И прекратите сюда шляться. Прямо как проходной двор...

— Да больно-то ты мне нужОн, смотреть тут на твою пьяную рожу, — проговорила презрительно женщина. Потом взяла со стола бутылку и вылила её содержимое в раковину, — Чтоб завтра мне, как стёклышко был. Ей к одиннадцати назначили. Не опаздывай.

Она пошла к дверям, пнув по дороге пустую бутылку — Да, и приведи себя в порядок. Смотреть на тебя противно.

— Так не смотрите, — буркнул Евгений.

Хлопнула дверь и в доме снова стало тихо, лишь было слышно, как жужжит и бьётся об стекло, залетевшая с улицы муха.

И Женька вдруг подумал, что он тоже, как и эта муха, бьётся и не видит выхода из сложившейся ситуации. Ещё каких-то полгода назад, ему казалось, что он поймал птицу счастья за хвост. И был счастлив, строил планы, мечтал о чём-то. А теперь в его руках, разве что никому не нужные перья, от этой само́й жар-птицы.

Он встал, подобрал с пола пустые бутылки и сунул их в мусорное ведро. Вышел из кухни и пошёл в спальню. Лёг в постель, уткнувшись лицом в подушку. Подушка благоухала сиренью и свежестью, она пахла Катей. Он лежал и вспоминал, как слушал рыдания своей жены. Её вой, полный боли и отчаяния, такой тихий и безнадёжный стоял в его ушах и сейчас. Её слёзы рвали ему душу, он чувствовал себя последним мерзавцем, но, не мог подойти и утешить её.

Её, Катю, что поддерживала его в тяжёлую минуту, когда в цинковом гробу привезли брата. Ту, которая ухаживала за его слёгшей от горя матерью. Ту, что всё сделала, чтобы он смог пережить ещё и смерть мамы.

Катя рыдала за баней, не желая показывать ему, насколько сильно её ранило его предательство. Он вспоминал, как она прошла мимо и неестественно холодным и спокойным голосом ответила ему, — У меня всё нормально. Ты же сам сказал, что я сильная.

Да, она сильная, его гордая девочка. Она, конечно же, справится. Она со всем справится.

А вот как с этим справиться ему самому. Как не задохнуться в этом дерьме, в которое он попал по своей же вине. Как бы он хотел отмотать время назад, чтобы ничего этого не было, чтобы всё шло, как и прежде. Только это невозможно, как жаль, что невозможно. Евгений не понимал, как он умудрился сам всё испортить в своей жизни.

Он остался совсем один, в одночасье потерял всю семью. Дети и те теперь не хотят с ним общаться.

Аринка, вся в маму характером, такая же гордая и независимая. Данька, тот помягче будет несмотря на то, что парень. Но и Данька, хоть и вышел к нему, сказал, что жить с ним, он не будет, не хочет. А дочка, его гордость, его радость, всегда такая ласковая и нежная с ним, папина дочка — Аринка, категорически отказалась с ним общаться. Даже выслушать не захотела. Дети общаться не хотели, но его всё равно каждый день, как магнитом тянуло их повидать. И он шёл, даже ни на что не надеясь. Просто увидеть их и то в радость.