Холодное золото - Шарапов Валерий. Страница 7

Капитан еще минуту постоял над молчавшим телефоном, ожидая, не зазвонит ли он снова, а потом опять направился к выходу.

Глава 5

Следующий день Егоров решил начать все же не с визита в Сокольники, а с похода в родной МУР. У него было опасение, что когда он встретится с Петром Измайловым – так, по информации Кузнецова, звали собирателя редких пластинок, жившего в Сокольниках, – то там, в Сокольниках, он и застрянет. Между тем Егоров остро чувствовал, что ему необходимо ознакомиться с первыми двумя делами. «А то мне дело Леонидовой все остальное заслонит, – думал капитан. – А так нельзя. Раз Семен Егорович решил объединить эти дела в одно, значит, и расследовать их нужно, как одно, сразу со всех концов».

Сначала Егоров поднялся в кабинет, в котором работал капитан Храпченко – он расследовал дело об убийстве дирижера Аркадия Воскресенского. Кроме Храпченко в кабинете сидел еще один сотрудник – лейтенант Сергей Никитин. И в данный момент лейтенант вел допрос какого-то гражданина, который горячо отрицал свою причастность к какому-то преступлению. Разговаривать в такой обстановке было трудно, и Храпченко с Егоровым вышли в коридор. При этом Храпченко прихватил с собой довольно объемистую папку.

– Вот, Егоров, сдаю тебе это дело, – сказал он, протягивая папку. – Тут все, что я успел накопать за эти четыре месяца. В основном здесь протоколы – осмотра тела, обыска квартиры, допросов подозреваемых…

– У тебя были подозреваемые? – заинтересовался Егоров.

– Были, а как же! – подтвердил Храпченко. – Сначала я подозревал племянника дирижера, Валерия Жабкина. Скользкий, противный тип. Нигде не работает, хотя формально числится страховым агентом. А фактически является театральным барышником – скупает билеты на спектакли, пользующиеся повышенным спросом, и затем продает их втридорога. В ходе следствия он без конца менял показания – где он находился в момент убийства его дяди. А главное – при обыске я обнаружил в его квартире несколько монет из коллекции убитого дирижера. В основном поэтому я и взял племянника под подозрение. Однако потом от этой версии пришлось отказаться – там имелся ряд нестыковок.

– А каких именно нестыковок? – продолжал допытываться Егоров.

– В основном они касались способа убийства. Понимаешь, этот Жабкин – человек физически очень слабый. По заключению врачей, он просто не мог сломать шею убитому. Ну, и алиби у него кое-какое имелось. А что касается монет, то Жабкин признался, что попросту украл их у своего дядюшки. Признался он и в том, что занимался такими кражами довольно давно. Однако, как я уже сказал, этого Жабкина пришлось оставить в покое. Тогда я взялся за одного нумизмата, Глеба Хрусталева. Тут уж я шел как раз от физических данных. Хрусталев занимается спортом, а именно тяжелой атлетикой. Руки у него – как у молотобойца, такими ручищами быку можно шею свернуть. И я некоторое время этого Хрусталева разрабатывал. Он даже в СИЗО у меня успел посидеть, такое он у меня вызывал подозрение. Но потом его пришлось выпустить – выяснилось, что в момент убийства Хрусталев находился на соревнованиях. Я потом еще троих нумизматов проверял, но эти проверки ни к чему не привели. В общем, трудное оказалось дело, настоящий «висяк». И я рад, что полковник передал его тебе. Теперь твоя очередь над ним мучиться.

– Ладно, как-нибудь помучаюсь, – согласился Егоров, принимая объемистую папку уголовного дела.

Теперь ему предстояло спуститься на второй этаж, где в отдельном кабинете работал майор Василий Пчелинцев. Майор встретил Егорова не слишком приветливо, не выказал особой радости по поводу того, что у него забирают дело об убийстве Бориса Соколова. И все-таки капитан отметил, что Пчелинцев не прочь расстаться с этим делом.

– Вот, бери, – хмуро произнес он, передавая Егорову папку с делом – менее увесистую, чем папка Храпченко. – Здесь все, что я успел накопать за два месяца.

– А подозреваемый у вас имелся? – спросил капитан.

– Имелся, а как же! – хмыкнул Пчелинцев. – Нам без подозреваемых никак нельзя. Есть у меня такой книжный маклер, который торговлей книгами занимается, Семен Маркуша. Он часто ходил к убитому, каждую неделю, точно знал, что у того имеется в коллекции. К тому же он знал, какие книги в коллекции ценные, а какие не очень, какие сколько стоят. И наконец, он знал людей, которым можно похищенное продать. Кому же убить, как не ему? Я уже и ордер на его арест у прокурора подписал, но тут пришло распоряжение передать все это дело тебе. Так что арестовывать Маркушу ты сам будешь.

– А физической силы этому книжному червю хватит, чтобы свернуть шею артисту? – поинтересовался Егоров.

– Вот, и ты туда же, – нахмурился Пчелинцев. – Семен Егорович тоже мне такой вопрос задавал.

– И что вы ответили?

– Ответил, что не знаю, я его силу на силомере не измерял. Откуда мне известно, на что этот спекулянт способен, на что не способен? Если у человека приступ жадности, может, у него силы в десять раз больше становятся. Ну, а теперь этот вопрос, насчет его силы, ты сам будешь решать. Все, флаг тебе в руки. А я этот камень с души сбросил.

Два объемистых уголовных дела оттягивали руки; ехать с ними в Сокольники было, конечно, неправильно. И вообще документы должны лежать в сейфе. Поэтому Егоров поднялся в свой кабинет, который он делил с лейтенантом Полозковым. В данный момент лейтенанта не было на месте, кабинет был пуст. Егоров положил бумаги в сейф и уже собрался выйти в коридор, когда дверь открылась и в кабинет заглянул лейтенант Игорь Кузнецов, с которым Егоров так много общался этой ночью.

– Ты здесь? – обрадовался лейтенант. – Хорошо, что я тебя застал. Хотел сообщить новость, я ее только сейчас узнал. Я как раз смену сдал, домой собрался. И тут зашел Пашка Чумаков и сообщил, что, оказывается, вчера в Сокольниках произошло убийство.

– И какая же это новость? – удивился Егоров. – Убийства у нас, к сожалению, случаются довольно часто.

Он это сказал, и в то же время его кольнуло какое-то нехорошее предчувствие.

– Потому что это убийство имеет к твоему расследованию самое непосредственное отношение, – объяснил Кузнецов. – Убит некий Петр Петрович Измайлов, известный меломан и собиратель редких грампластинок. Тот самый Петр Петрович, адрес которого…

– Понял! – перебил его Егоров. – Теперь я понял! Это мой свидетель, на которого я рассчитывал. А подробности ты знаешь?

– Нет, подробностей не знаю, – покачал головой лейтенант. – Знаю только, что туда, на место преступления, поехал лейтенант Позднышев из вашего отдела. Это где-то прямо рядом с парком. Если захочешь, ты их там найдешь. Так что решай, что тебе делать дальше. Ну, а я пошел.

И с этими словами Кузнецов исчез.

Первым побуждением капитана Егорова было немедленно мчаться в Сокольники, увидеть место преступления, узнать подробности… Потом вместе с Позднышевым отправиться на квартиру убитого, провести там обыск… Он даже встал, сделал несколько шагов к двери. И тут передумал. Вернулся к столу, сел и задумался.

«Что мне даст изучение места убийства Петра Петровича и его квартиры? – размышлял капитан. – Да, я уверен, что это убийство – никакая не случайность, что оно прямо связано с убийством Леонидовой. Но ведь покойник мне ничего не расскажет. Возможно, он был убит потому, что знал убийцу Леонидовой – вернее, он знал человека, которому рассказал об ожерелье, купленном певицей. Но теперь он об этом человеке уже не расскажет. С этой стороны мне теперь к убийце не подобраться. К тому же полковник Волков мне не звонил, он не объединил убийство Петра Петровича с тем делом, которое я веду. Убийство Петра Петровича будет расследовать Позднышев. А мне надо заниматься своим делом».

И капитан открыл блокнот и начал изучать записи, сделанные вчера. Вот что ему рассказали люди, работавшие в театре, с ними он беседовал в театральном буфете. А вот это ему сказал старый режиссер Княжевич. Ну да, конечно! Старый режиссер назвал ему имя человека, который был страстным почитателем Леонидовой, ходил к ней за кулисы, встречался с ней, обедал в ресторанах… Этого человека зовут Борис Маркович Шварцман, и вот его телефон. «Вот эту ниточку мне теперь и нужно тянуть!» – решил Егоров, пододвинул к себе телефон и позвонил Шварцману.