Я – сваха. Из личного опыта (СИ) - Розина Татьяна. Страница 32

– Я понял, – скупо ответил парень. – Думаю, мы решим это…

«Простой парень, малословный, а хватает на лету», – довольно подумала я.

– Мы всё верно рассчитали, – тихонько резюмировала Инночка, пока Норберт возился с её чемоданом.

Через неделю Инна позвонила.

– Помогите, у меня проблема. Мама Норберта, узнав, что мы решили подать заявление в ЗАГС, упёрлась рогом… Твердит, что через месяц знакомства никто не женится, что они с папой встречались четыре года…

Инна была взволнована, хотя обладала спокойствием, достойным людей нордического типа.

– Стоп! Не нервничай… слушай… – прервала я поток сознания Инночки. – Скажи его маме так… Если ты сейчас уедешь, то сможешь по приглашению приехать только через год. И, скорее всего, никаких четырёх лет знакомства у вас не будет. Потому что встречаться раз в году – это не выход. Норберт так никогда и не узнает, была ли ты, Инна, правильным выбором в качестве жены. Как можно понять, если ты живёшь в России, а он в Германии? Никак. Логично? Поэтому у вас с Норбертом один шанс узнать это – эмпирическим путём…

– Как? Что? Повторите, я записываю…

– Инка, не смеши. Ты как в кино «Кавказская пленница», помнишь?

– Да, помню… И что дальше? – Инне не терпелось узнать, как убедить будущую свекровь, ей было совсем не до воспоминаний про кино.

– Что дальше?.. Так вот, узнать, подходите друг другу или нет, вы сможете путём опыта, путём проб и ошибок. Поняла?

– Да, конечно, правильно… – щебетала Инночка явно успокоившимся голосом. – Как хорошо вы сформулировали…

– Так вот… Пишешь? – строго спросила я, подбодрённая Инночкиной похвалой.

– Да-да… слушаю… и пишу…

– То есть вам, – продолжила я развивать мысль, – нужно жениться, чтобы проверить правильность решения. Другого пути нет.

– Ой, как верно… Понятно: уеду – и всё. Никто не узнает. А поженимся, попробуем – и будет ясно. Никто особенно ничего не теряет, правильно?

– И ещё… – решила я добить мысль. – Скажи ей, что если вы сейчас расстанетесь, то Норберт так и не узнает, был бы он счастлив, женившись на тебе, или нет… Но он будет всю жизнь потом жалеть, что не попробовал, не женился, не испытал свою судьбу, которая шла ему в руки. Да, именно шла в руки. И теперь финальная фраза, вишенка на торте, запоминай: в том, что он упустил своё счастье… ваш сын во всём этом будет винить маму… Ну, вот, как-то так. Всё записала?

Ещё через неделю радостная Инна сообщила, что зачитала чуть не по бумажке мои аргументы. И мама Норберта, особенно на словах про то, что сын будет её попрекать, замахала руками и велела идти куда подальше, то есть в ЗАГС. В общем, заявление подали. Фух!

За два месяца, оставшихся до конца трёхмесячной визы, Инна и Норберт поженились. Сыграли семейную свадебку. Мама успокоилась, привыкнув к Инночке, которая проявляла совсем не плохие качества и вполне отвечала требованиям свекрови к невестке. Я тоже успокоилась. И занялась своими проблемами, почти не волнуясь об Инночке.

Вскоре Инна опять позвонила и радостно сообщила, что у Норберта есть дом. Оказалось, они с братом построили по дому, но, пока были не женаты, сдали свою недвижимость и собирали денежки с квартирантов. Сами же снимали небольшие квартирки. А много одному надо?

– Вот это мой, вернее, наш дом, – сказал Норберт, когда они прогуливались по городу.

– Что значит «наш»? – удивилась Инна.

И Норберт рассказал про свои «тайные» домовладения. А также «продал» маму, которая советовала сыну не распространяться о доме до свадьбы. Вдруг невеста из-за денег замуж хочет. Дом был сдан по договору на пять лет, и через два года, по истечении срока найма, квартиранты должны будут освободить помещение, а Инна с мужем переберутся в свою собственность. Инна была в восторге.

– Домик славный, мне нравится, большая полянка с зелёным газоном и несколько фруктовых деревьев. Короче, прелесть прелестная. Я буду в гамаке… а дети будут играть в футбол с папой… – мечтала она.

У Норберта действительно не было машины. Он не прятал ни «Мерседес» в кустах, ни «Ягуар» в гараже, чтобы не соблазнять невесту дорогой движимостью. У него с братом была небольшая собственная фирма. Они занимались, как теперь называют в России, «парковым дизайном». А в простонародье парни считались садовниками. Они выезжали к клиентам и приводили в порядок сады и парки зажиточных бюргеров. У братьев был рабочий автобусик, на котором они перевозили инвентарь. Когда нужно было съездить в магазин или встретить кого-то в аэропорту, могли использовать своё транспортное средство. На работу же от квартиры до помещения, где у них было бюро и стоял рабочий автобус, они ездили на велосипедах.

– Инн, без машины плохо, – сказал Норберт молодой жене через неделю после свадьбы. – Я обхожусь великом и автобусом. Но тебе нужна машина. Особенно когда дети будут, без неё не обойтись. Так что давай, сдавай на права – и купим тебе машину.

Инна записалась на водительские курсы.

– Слушай, представь… – как-то раздался взволнованный голос Инночки. – Ужас… Я сегодня сдавала практический экзамен, второй раз – и опять провалила. Не сдала… Норберт будет расстроен. Придётся брать ещё уроки и снова сдавать. Это так дорого… – Она почти плакала.

– Сожалею, понимаю, но что поделать, – сказала я. – Ты соберись и скажи ему… Он парень адекватный. Надеюсь, поймёт…

– Ох… всё в порядке, – доложила Инночка на следующий день. – Он спокойно отреагировал. Знаешь, Норберт вообще ещё ни разу не повышал голос и не психовал. Слава те…

– Ну, и?.. – Я, как всегда, спешила, но хотелось услышать финал сей басни.

– Ну, что… Выслушал и сказал: возьми ещё уроки, раз надо. Сколько надо, столько и занимайся. Лучше подучись ещё, чтобы наверняка сдать…

В день, когда Инночка наконец сдала экзамен, он вручил ей ключи от машины.

Через полгода после свадьбы к Инне прилетела в гости сестра. Норберт, как всегда, работал. А Инночка рассекала на собственной машине по Кёльну, показывая сестре достопримечательности вестфальской столицы.

Через год Инна родила первенца. Несмотря на то что она не работала, ночью к мальчику вставал папа. Норберт говорил, что ему нетрудно, а Инночка слабенькая. Надо сказать, она была высокой, но очень хрупкой. Какой бывают балерины. К Инне постоянно приезжали гости из России. Она принимала, развлекала, кормила. С родителями летала на Майорку. С сестрой – на Канары. А Норберт работал. Когда Инна забеременела второй раз, она сомневалась, оставить ребёнка или нет. Первые роды прошли без осложнений, но для её организма тем не менее оказались стрессом. Но Норберт, взяв Инкины руки в свои и глядя ей в глаза, сказал:

– Сокровище, – так обычно называют немецкие мужья своих жён, – скажи, ты хоть раз вставала к первенцу ночью? Я тебе помогал? Да?.. Прошу тебя, роди второго. Клянусь, ты никогда не пожалеешь, что согласилась оставить ребёнка.

И Инна родила второго сына. Она ещё какое-то время звонила мне, присылала фотографии своих уже выросших мальчиков. На фото были красивые крепыши – в папу – и счастливая бабушка, мама Норберта, забывшая о том, как была против брака сына с русской девушкой, которую он знал всего месяц. На другом снимке мальчики играли в футбол с отцом, а в воротах стоял дедушка – Инкин папа, постоянно прилетавший к внукам из Ростова.

Через пару лет меня пригласили на чей-то юбилей. Неожиданно я встретила там Инну. Она кинулась ко мне, обняла. Я тоже была рада видеть её. Меня мучил один-единственный вопрос. Я помнила, что Инна вышла замуж за Норберта, не пылая к тому любовью, пойдя на компромисс с собственными чувствами. Она была готова ему отказать, увлёкшись другим. Когда замуж выходит женщина за сорок, то ей простительно сделать это без пылких чувств, а только по влечению, помноженному на уважение. Но Инна выходила замуж в первый раз, она была молодой и… Неужели так и живёт без любви? Я осторожно спросила:

– Инночка, мне кажется, ты счастлива в браке. Вам хорошо вместе. А ведь, помнится ты сомневалась…