Убиться веником, ваше высочество! (СИ) - Брэйн Даниэль. Страница 30

Было жарко. Сразу после терм я избавилась от своей роскошной одежды — на мне были платье-рубаха и фартук, которые мне дала Мейя, но солнце в Астри пекло не в пример северному Комстейну. Я обливалась потом, утирала рукавом раскрасневшееся лицо и думала, как бы мне успеть со стиркой к обеду, потому что предстояло много работы в зале… Убиться веником, но лучше иметь работу, стол, кров и адекватных хозяев, чем дрыхнуть на камнях в кабаке и уворачиваться от любого, кто собирается сорвать на тебе паршивое настроение.

Я выжала первую простынь, обернулась и увидела, что на меня с изумлением смотрит все семейство: Бенко, его сыновья и Мейя. Монто выглядел наиболее смущенным из всех.

— Что ты делаешь? — с любопытством спросил Бенко, когда я, чувствуя себя мартышкой в зоопарке, расправляла простыню на плетенке из соломы. — Мейя сказала, что ты попросила ее купить мыло, а мальчишки в кухне — что ты приказала им согреть воду, как для супа. Здесь не нужно ничего делать с водой, она чистая, — добавил он с некоторым недовольством.

В каждой стране — свои обычаи, с досадой подумала я, я легко могла их нарушить, и хорошо, если этим не оскорбила хозяев.

— Посмотри, — я расправила простынь, — здесь было пятно, а теперь его нет. Оно отстиралось.

Возможно, гномы неправильно поймут мое упоминание о пятне, решат, что я намекаю на их нечистоплотность, но слово сказано, остается выкручиваться. Бенко хмыкнул и переглянулся с сыновьями. Мейя хихикнула, Монто почему-то покраснел, Сомро уточнил у отца:

— У Катки разве работница так стирает?

Сомро и Бенко повернулись ко мне, я пожала плечами:

— Моя мать учила меня именно так… Можно еще прокипятить белье, оно станет белоснежным.

Белье и так смотрелось неплохо, но пришлось продемонстрировать, что я имела в виду, и все четверо потащились за мной, а потом долго стояли в кухне, пока не явилась Орана, жена Бенко, и не спросила ехидно — будет ли сегодня подан обед или всех гостей можно выгнать и вернуть им деньги. Орана ведала всеми финансами в доме, рассчитывала постояльцев и посетителей трактира, выглядела сурово, и я ее справедливо побаивалась. Тем не менее именно она и Бенко ждали до победного, пока я трясущимися руками не вытащила из кипятка тестовую простыню.

Орана посмотрела на простыню, задумчиво почесала бороду и ушла, а на следующее утро я, подметая улицу, заметила, что стоимость проживания в номере за ночь изменилась: яркая табличка извещала, что номер с завтраком стоит пять дукатов, а не четыре.

Гномы были не только аккуратными жильцами, но и намного более приятными гостями трактира. Они шумели, но никогда не задирали ни меня, ни помогавшую мне в зале Мейю, ни тем более соседние компании. Они общались между собой, громко кричали и стукались пивными кружками, но пол в зале был практически чист. Убираясь после закрытия, я с содроганием вспоминала, с чего началось мое пребывание в этом мире. Разве что на полу, кроме нападавших случайно мелких костей и крошек, оставалось много пятен от свечей, и я ползала на коленях, соскребая их. В первый мой вечер я вообще не обратила на это внимания, и Орана наутро напомнила, что чистить пол — тоже моя обязанность. Она указала мне на оплошность без малейших эмоций, но я все равно почувствовала себя виноватой, хотя и понимала, что повода нет.

Хорошее отношение после плохого иногда служит скверную службу. Вот я уже готова кланяться в ноги своим благодетелям.

Отскребая воск, я наткнулась на знакомые сапоги и подняла голову. За столом сидел Монто и сосредоточенно чистил масляную лампу. Я смотрела на него, он на меня, и молчание затягивалось.

— Ты можешь сделать мне скребок? — попросила я, чтобы не было так неловко. — Этот нож старый и тупой, но если бы ты приделал его к длинной палке, мне не пришлось бы ползать на коленях… Можешь?

— Конечно, я же гном, — хмыкнул Монто, как будто это что-то мне объяснило. Потом он понизил голос: — Ты такая красивая, когда работаешь…

От неожиданности я выронила нож, и он издал в тишине трактира ужасающий грохот. Это я сейчас красивая? Встрепанная, взмокшая, с разлохмаченной косой, раскоряченная на коленях со скребком и тряпкой? У гномов странные понятия о прекрасном, или меня что-то ждет, не факт, что доброе.

— Любой становится красивым, когда он работает, — Монто смутился, вскочил, чуть не опрокинув стул, и сбежал, а я так и стояла на коленях и думала — это все потому, что Бенко претворил угрозы в жизнь и начал таскать Монто за бороду, чтобы тот задумался о жене? Или я ничего не знаю о гномах?

Я действительно ничего не знала о гномах. Уже когда я собиралась ложиться спать, прибежала Мейя, притащила мне отличное гномское платье — «Мне оно давно мало, но я его почти не носила, а потом мы закажем тебе платье у старухи Корри!» — и сообщила новость: приехала невеста его высочества, может быть, на этот раз наконец будет свадьба, и это будет такой праздник!..

Я сдержала стон облегчения и постаралась никак не выдать себя, впрочем, понимая, что семья Бенко пусть и не говорит, но знает, что я — одна из принцесс-фальшивок. Лили жива, она в Астри! Значит, с остальными тоже все в полном порядке? Прикинувшись, что я по-женски заинтересована свадьбой, я попыталась вытрясти из Мейи подробности, но ничего добавить она не могла. До того, как выйти замуж за Сомро, Мейя жила не в столице, а в портовом пригороде — Мевели, название было мне уже знакомо, я неосмотрительно спросила, не оттуда ли можно увидеть Белые Острова, и Мейя тут же устроила мне прогулку через весь город.

Ночной Астрем был прекрасен — тихий, шепчущий, полный магии, за нами бежал Странник, потом появился еще один, и я уже без всякой опаски тискала их, а они опрокидывались на спину, довольно жмурились и урчали, как кошки. Над нашими головами висели россыпью яркие звезды, луна плыла в едва заметной дымке облаков, и масляные фонари освещали спокойные, чистые каменистые улочки.

Мы пересекли добротный каменный мост, разделявший Астрем и Мевели, и Мейя повела меня не ближе к морю, а на скалы. Я доверяла ей, как местной жительнице, и старалась не думать о том, что вот со скал меня столкнуть проще простого… Мы забрались на скалу, Мейя велела закрыть глаза, и я притворилась, что подчинилась, но посматривала, что творится вокруг. Стало жутко, я крепилась и готовилась дорого продать свою жизнь.

Из-за недоверия я лишилась сюрприза, и винить в этом я могла только себя. Свечение, словно из-за моря всходила вторая луна, я заметила из-под прикрытых век, но когда Мейя сказала открыть глаза, мое восхищение все равно выглядело неподдельным.

— Там Белые Острова, там живут альбы, — захлебываясь словами, тараторила Мейя. — Если мы останемся до утра, ты увидишь, как магия достигает берегов Астри, накрывает город туманом, и сюда приходят и Странники, и совы-альбы, и лисферы, и корны…

— Это светится магия? — пораженно переспросила я, и Мейя кивнула. Вид у нее был торжествующий.

Да, мне очень хотелось увидеть все своими глазами, но время перевалило за полночь, через несколько часов мне нужно было вставать, и из всех волшебных существ пришлось удовлетвориться лишь нетерпеливой лисферой, которая обшипела нас и юркнула на наше место.

Наутро я, конечно же, проспала. Вскочила, когда в дверь стучали, схватила платье, которое принесла накануне Мейя, и, прикрывшись им, открыла дверь.

— Ты не захворала? — озабоченно наклонила голову Орана. — Тогда вставай и иди работай, Мейя уже ушла за молоком…

В этот день я не то что не успела — забыла или сознательно решила не тратить время на подметание улицы и увядшие цветы, и когда в зале появился заспанный гном, одетый в темно-синюю форму, не связала одно с другим. Гном о чем-то разговаривал с Бенко, а вечером, когда трактир закрылся и постояльцы угомонились в номерах, Бенко положил передо мной на стойку два дуката.

— Ты придумала, как чисто стирать белье, Орана решила, что мы можем увеличить плату за постой, и я подумал, что нужно поднять тебе жалованье до пяти дукатов в неделю, — грустно сказал он. — Но городская управа оштрафовала нас за грязную улицу и высохшие цветы, поэтому три дуката мне пришлось вычесть.