Соната разбитых сердец - Струкул Маттео. Страница 2

Один из завсегдатаев, высокомерного вида господин в белоснежном парике, уже не первый час выпивавший с парой товарищей, нарушил воцарившуюся было благоговейную тишину.

— Ого, значит, не только всякие сопляки и бездельники заглядывают к тебе в трактир, а, Марко? — воскликнул он, подмигивая хозяину, который благоразумно воздержался от ответа.

В полной тишине нахал продолжил:

— Моя госпожа, я кавалер [1] Андреа Дзанон и с этого момента ваш покорный слуга. Любое ваше желание будет исполнено, только попросите.

Незнакомка коротко взглянула на него, будто именно такого приветствия она и ожидала, затем молча обвела зал внимательным взглядом своих лучистых серых глаз и только потом ответила:

— Уважаемый кавалер, меня зовут Гретхен Фасс-науэр, я служу графине Маргарет фон Штайнберг. Госпожа послала меня сюда за одним человеком, с которым хотела бы встретиться.

Голос у красавицы оказался томным и низким. Она отлично говорила по-итальянски с легким австрийским акцентом. Дзанон нервно кашлянул и двинулся к ней, старательно выпячивая грудь.

— Как интересно, — усмехнулся он. — В таком случае, если позволите дать вам совет, то я бы предложил поискать этого человека вместе. Улицы Венеции — настоящий лабиринт, и благородная дама, не знакомая с городом, рискует заблудиться без проводника.

Несмотря на то что кавалер изо всех сил старался предстать благородным рыцарем, в последней фразе явно прозвучал грязный намек. Впрочем, Гретхен, похоже, не придала этому значения и лишь вежливо улыбнулась.

— Благодарю вас, но я отлично знаю, где искать, — с легкой усмешкой ответила она.

Дзанон сделал вид, что не услышал, и развязной походкой приблизился к ней.

Посетители трактира затаили дыхание, все еще пораженные невероятным появлением Гретхен. Когда такое бывало, чтобы в «До Мори» заглянула благородная дама! Да еще и иностранка! Однако вопреки всем правилам хорошего тона и здравого смысла именно это и произошло прямо у них на глазах. Теперь все с нетерпением ждали, чем же закончится необыкновенное происшествие: своими грубоватыми ухаживаниями кавалер Дзанон как будто выражал желание, охватившее каждого в этом зале.

Единственным, кто остался безучастен к разворачивающейся сцене, был незнакомец с длинными черными волосами. Он неторопливо допивал свою мальвазию, смакуя каждый глоток и явно наслаждаясь вкусом хорошего вина. Лишь его губы слегка изогнулись в усмешке.

— Ну же, не томите, — продолжал тем временем Дзанон. — Расскажите, кто тот счастливец, которого удостоили своим вниманием вы и уважаемая графиня?

В его голосе по-прежнему слышалась насмешка, смешанная с плохо скрываемым нетерпением. Внезапно кавалер грубо схватил своей здоровенной и уже плохо слушающейся рукой изящные пальцы Гретхен. Он опустился на колено, прижался губами к белоснежной коже и оставался в этом положении гораздо дольше, чем позволяют правила приличия.

Красавица уже не улыбалась. Она попыталась отдернуть руку, но не смогла: Дзанон крепко сжал ее запястье. Ей стало больно.

— Ну что, друзья мои, — сказал кавалер, обращаясь к своим двум приятелям. — Сопроводим очаровательную даму на прогулку по переулкам Венеции?

Те в ответ разразились пьяным хохотом.

Гретхен раздраженно воскликнула:

— Отпустите меня! Я ищу синьора Джакомо Казанову, а не вас! И я точно знаю, что он здесь.

Дзанон словно окаменел. Это имя было ему знакомо и явно относилось к тем, которые лучше не поминать лишний раз.

Именно в этот момент господин с длинными черными волосами отставил в сторону стакан и поднялся из-за стола. Насмешливо улыбаясь, он подошел к Дзанону.

— Синьор, советую вам немедленно отпустить руку дамы.

Дзанон не верил собственным ушам. Что это за хлыщ вздумал им командовать?

— А что будет, если не отпущу?

— Увидите.

— Я к вашим услу…

Закончить фразу нахалу не удалось. Незнакомец подошел вплотную и отвесил ему звонкую пощечину. Удар руки в перчатке обжег кожу, будто кнут, голова Дзанона дернулась назад.

Прежде чем он успел сообразить, что происходит, кулак незнакомца точным ударом поразил его прямо в печень, заставив согнуться пополам. Во рту возник горький привкус желчи. Кавалер еще смотрел на сверкающие носки сапог своего противника, как тот уже схватил его за горло и ударил головой об одну из дубовых бочек, свалив все, что на ней стояло. Стаканы, кувшины и бутылки полетели на пол, усеяв все вокруг осколками стекла и глиняными черепками.

Изо рта Дзанона потекла струйка слюны, левая рука бессмысленно хватала воздух. Наконец он сполз по бочке на пол, перемазав белоснежную рубашку собственной кровью, которая оставила на досках широкий липкий след.

Черноволосый незнакомец улыбнулся и согнулся в изящном поклоне.

— Джакомо Казанова к вашим услугам, моя госпожа, — сказал он, проникновенно глядя в серожемчужные глаза Гретхен.

Девушка прижала руку к губам, сдерживая возглас изумления. Тем временем двое приятелей поверженного Дзанона грузно поднялись со своих мест. Похоже, назревало продолжение драки. Марко Спинацци понял, что нельзя терять ни минуты, иначе его трактир разнесут окончательно. Промедление в таких случаях смерти подобно.

— Господа, прошу вас, выясняйте отношения на улице! — воскликнул он.

Но было уже поздно. Один из приятелей Дзанона разбил бутылку о край стойки и теперь сжимал ее горлышко, будто остро наточенный нож. Второй выхватил трость, которая оказалась с секретом: полый чехол полетел на пол, открывая взглядам собравшихся сверкающее лезвие клинка. Оба стали наступать на противника, скрежеща зубами, будто хищники, завидевшие добычу.

Джакомо Казанова, однако, и бровью не повел.

— Прошу вас извинить меня, — с учтивой улыбкой сказал он Гретхен, а затем двинулся навстречу собутыльникам поверженного кавалера, на ходу схватив импровизированное оружие: в правой руке он зажал глиняный кувшин, в левой — острую вилку.

Глава 3

Государственный инквизитор

Дворец дожей на площади Святого Марка служил воплощением всех основ, альфы и омеги политической жизни Венеции. Здесь чеканный язык порядка и правосудия сливался воедино со змеиным наречием шпионов и соглядатаев — тех, кто готов на все, лишь бы взобраться по скользким ступеням карьерной лестницы или добиться определенных привилегий. Двуличность государственного устройства, в котором в теории царили идеалы справедливости, а в реальности процветали продажность и взяточничество, казалось, проявлялась в размытых тенях на стенах дворца по вечерам, когда факелы и фонари зажигались в зловещей темноте, будто огни преисподней.

Крылатый лев на колонне Святого Марка зорко глядел вдаль, словно верный страж, а пляшущие языки пламени вели свою бесконечную игру света и тени на массивных колоннах и изящных арках дворца, добавляя таинственности узорам из белого и красного мрамора на фасаде. Ажурные зубцы стремились ввысь, украшая две основные стены здания, одна из которых была обращена к площади Святого Марка, другая — к причалу.

В полном одиночестве, в скромной обстановке кабинета государственных инквизиторов Венеции [2]на третьем этаже дворца, Пьетро Гардзони дописывал письмо. С идеально прямой спиной он чинно восседал на резном деревянном кресле, опираясь локтями о резной письменный стол. Серебристый напудренный парик и черный камзол с золотистой отделкой делали его похожим на гробовщика, а в цепком взгляде прищуренных глаз и плотно сжатых губах читались непреклонный характер и железная сила воли.

В комнате стоял запах свечного воска, а слабый огонек лишь частично освещал мрачную и строгую обстановку и стены, отделанные панелями из темного дерева.

Государственный инквизитор поставил свою подпись под письмом, написанным мелким неровным почерком. Дожидаясь, пока высохнут чернила, он подул на листок, а потом и потряс его в воздухе, чтобы ускорить дело. Наконец, Гардзони убрал письмо в конверт, взял свечу и начал плавить сургуч. Густая красная капля упала на бумагу. Инквизитор приложил печать, устало вздохнул и взмахом руки отодвинул конверт, послушно скользнувший по лакированному дереву столешницы.