Приходи в воскресенье - Козлов Вильям Федорович. Страница 20

Будто угадав мои мысли, Кривин сказал:

— Я нынче определился на трикотажку. Вот и отмечаем с дружком… Кочегаром в котельную… зарабатывать, оно конечно, буду поменьше, чем у вас, да много ли мне одному надо?..

— На водку и закуску хватит, — ухмыльнулся Тима.

— Работа спокойная и, главное, не на людях…

— Выпил, завалился в уголок у котла и кимарь — никто к тебе не касается, — снова вставил Тима.

— Это начальство переживает, убивается, когда его снимают с должности, а рабочему человеку это не страшно, — спокойно продолжал философствовать Кривин. — Мне ведь людями не командовать. Не ломать голову, как план выполнить… — Он посмотрел на свои растопыренные руки с грязными ногтями. — Вот этими рычагами я командую, а для них всегда дело найдется. У нас не за границей, безработицы нет. Что бетон месить, что уголь лопатой в топку кидать, что поганой метлой по улицам шаркать… Рабочие покамест у нас везде нужны.

— Рабочие — да, а вот…

— Пьяницы? — подхватил его приятель. — Это верно, пьяницы никому не нужны, но они ведь есть? Существуют? И с этим фактором тоже надо считаться.

— Вот, скажем, почему я пью — с подъемом начал Кривин. — Вы знаете? Нет. То-то и оно! А я пью, может быть… — Кривин вдруг замолчал и потер ладонью лоб, на котором собрались морщины.

— Он и сам не знает, — заметил Тима. Ему не откажешь в чувстве юмора.

— А вы знаете? — спросил я.

— А как же? — оживился тот. — Я нынче выиграл по лотерее пылесос. А на кой хрен он мне нужен? У меня жена такая чистюля: в доме соринки не увидишь. Ну я и рассудил: раз пылесос нам ни к чему, куплю-ка я жене в подарок шерстяную кофточку…

— Ну и дурак, — наливая в рюмки, сказал Кривин. — Надо было все на пропой.

— Я отмечаю сразу два редчайших события: выигрыш по лотерее и подарок жене.

— За это стоит, — сказал я.

Они чокнулись, немного стесняясь меня, аккуратно выпили и стали закусывать огурцами. Воспользовавшись паузой, я поднялся с табуретки и пошел к двери.

— Ежели вы насчет Васьки Петрова, так я тут ни при чем, — сказал вслед Кривин. — Когда он, дуролом, на складе руку сломал, меня и и цехе не было… Я за водкой бегал… Спросите, любой вам скажет.

Какой Васька Петров? И когда он сломал руку? Убей бог, я ничего об этом не слышал. Я взялся за ручку двери, но тут она сама распахнулась, и на пороге показалась Маша. Я только сейчас обратил внимание, что она смахивает на отца. Я отступил, и она пошла в кухню и молча поставила на стол третью рюмку. На этот раз она с любопытством посмотрела на меня и, улыбнувшись, ушла в комнату, где стало тихо. Наверное, пленка кончилась.

Кривин налил в рюмку и повернулся ко мне:

— Обижаете, товарищ директор.

— Такой редкий гость, — поддакнул Тима. — Одна-то вам не повредит?

Я подошел к столу, поднял рюмку и залпом выпил. Хотел взять огурец, но раздумал: больно уж неказистый у них вид. Кривин и его друг смотрели на меня с явной симпатией. И я понял, что это было единственное правильное мое движение в этом доме на окраине города. Поблагодарив и распрощавшись, я ушел. Открывая дверь в коридор, я услышал голоса девушек, смех, и опять голос одной из них показался мне знакомым, но оглядываться было неудобно, да и потом откуда у меня могут быть здесь знакомые? У калитки я остановился и закурил. Мелкие дробные капли застучали по козырьку кепки. После света глаза все еще не могли привыкнуть к темноте. Окна в домах стали темными, было уже поздно. У калитки горели стояночные огни моего «газика». Дождь стал потише. С шелестящей крыши дома капало в переполненную бочку. И каждая капля звучно отпечатывалась в ночной тишине. Я уже собирался идти к «газику», как услышал стук двери, яркая полоска света мазнула по мокрому крыльцу, потом дверь закрылась, и по ступенькам затарахтели каблуки. К калитке приближались две фигуры.

— Ой, тут кто-то стоит! — негромко воскликнула одна из девушек и остановилась.

— Если в город, могу подвезти, — предложил я.

— А, это вы… — сказала девушка, что первой остановилась.

Они подошли совсем близко, однако лица было трудно рассмотреть. Обе были в плащах с поднятыми воротниками. Одна полненькая, невысокая, вторая рослая, в пушистом шарфе. Из окна падал свет, и на ворсистом шарфе блестели мелкие капли. Отвернувшись, девушки о чем-то пошептались, и полненькая, пройдя мимо меня, зашлепала по лужам вдоль улицы, а высокая насмешливо спросила:

— Вы ко всем своим рабочим приезжаете домой? Сначала к нам, теперь сюда…

Я узнал этот голос: передо мной стояла Юлька! Та самая девушка, которую я увидел в столовой. В комнате я не разглядел ее, потому что она лежала на тахте и сидящая рядом подружка заслоняла ее.

И еще одно я вспомнил: имя Юлька я услышал от Гороховой, когда был у нее и узнал о смерти Рыси. Вот почему Юлька сказала, что я наведываюсь на квартиры к рабочим. Юлька ведь тоже работает на заводе…

— Как вы догадались, что я был у вас? — спросил я.

— Я знала, что вы придете, — просто сказала она.

Надо отдать должное этой Юльке: разговаривает она смело, откровенно и без малейшего намека на девичье жеманство. Я уже различал ее лицо, большие с блеском глаза, длинную жесткую прядь русых волос, высунувшуюся из-под шарфа.

— Что же мы стоим под дождем? — сказал я.

Под нашими ногами чавкала грязь, я поскользнулся и чуть не шлепнулся в лужу. Юлька подхватила меня под руку и тоже очутилась в луже. Я почувствовал, как холодная вода просочилась в ботинки. Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Чего вы смеетесь? — вдруг став серьезной, спросила она.

— А вы?

— Мне показалось, что вы сейчас протянете руку и скажете, как вас зовут. И я завтра расскажу подружкам, как познакомилась с нашим директором — ночью в луже…

— Что ж, это романтично, — улыбнулся я. — Меня звать…

— Я знаю, — перебила она. — А вот как звать меня, вы не знаете.

— Мы так и будем стоять в луже, Юля? — сказал я.

— Вы же можете простудиться и заболеть… — рассмеялась она. — Как же мы без вас-то?

Я выбрался на сухое место. В ботинках чавкала вода.

— Машка сейчас рвет волосы на голове, — смеясь, сказала Юлька. — Она ведь вас приняла…

— За папашиного дружка, — подсказал я.

— И даже рюмку не дала…

— Она что, тоже работает на заводе? В каком цехе?

— Не скажу… А вдруг вы ее тоже уволите?

— Это мне раз плюнуть, — в тон ей ответил я.

Я думал, она сядет рядом со мной, а Юлька забралась на заднее сиденье. Мне очень хотелось поговорить с ней, но я не знал, с чего начать. Мне хотелось спросить ее о Рыси… Кажется, старуха сказала, что она ей доводится двоюродной сестрой?.. И потом, Юлька была в Севастополе и видела Рысь… И еще старуха сказала, что у Юльки письма Рыси…

Мы уже миновали автовокзал, когда Юлька наконец нарушила молчание:

— Я знаю, бабка вам с три короба наговорила про меня, только мне на это наплевать!

— Я ведь знал ее раньше, когда она еще жила на Дятлинке…

— Ну ее к черту! — зло оборвала этот разговор Юлька.

Я довез ее до дома, вылез из машины, откинул сиденье и подал руку.

— Вы, оказывается, галантный кавалер…

— Гм… Кавалер? — пробормотал я. Мне все еще было трудно привыкнуть к ее манере разговаривать. И тут она меня снова огорошила.

— Вам ничего не говорит такая фраза: «Приходи в воскресенье»? — спросила она.

— Приходи в воскресенье… — повторил я. — Это что, пароль? Или вы меня приглашаете в гости?

Юлька нагнулась и стала мыть в луже боты. Я видел ее нахмуренный профиль, крепко сжатые полные губы. Русая прядь спустилась на глаза, и девушка резко отбросила ее. И мне показалось, что этот жест был раздраженным.

— Юля, вы говорите загадками, — сказал я, не дождавшись от нее никакого ответа.

Она разогнулась и прямо взглянула в глаза. Лицо ее снова стало насмешливым.

— Спасибочки, товарищ директор, — нарочито нараспев произнесла она. — Премного вам благодарны… А в гости я вас, может быть, и приглашу когда-нибудь…