Чужие грехи (СИ) - Грасс Елена. Страница 10

Мы встречались не каждый день, но как только удавалось, бежала к нему на свидание. Мы много гуляли, не всегда разговаривая, но при этом я не испытывала неудобства от молчания.

Иногда, правда, мне казалось, что в нём живёт два человека. Когда он сказал мне, что по знаку зодиака он весы, я не удержалась и рассмеялась.

— Что тебя так развеселило? — он не понял моей реакции.

— Извини, я не хотела тебя обидеть. Просто иногда ты кажешься мне таким, как бы правильно подобрать слова, чтобы ты понял… близким… Я не о физическом понимании этого слова, — покраснела, чувствую, — я о душевном. А иногда мне кажется, что ты не рядом, не со мной, в своих мыслях. Поэтому и засмеялась. Весы же! Теперь всё ясно!

Он скупо улыбнулся, но ничего не ответил.

Теперь каждый день как будто приобрёл смысл, радость, я обожала этот мир так сильно как никогда ранее. Постепенно открывалась перед ним, замечая за собой, что начала говорить о своих мечтах и целях в жизни.

Выяснилось, что у нас много общих интересов, мы словно находимся на одной волне и схожи во многих аспектах. Мы постепенно открывались друг перед другом, но больше я, он был замкнут. Я списывала это на то, что он мужчина, взрослый мужчина, и он не любит пустой болтовни.

А когда он целовал, я ощущала безграничное чувство любви, которое, становится невозможными сдерживать. И мне было стыдно перед самой собой в те моменты, потому что я хотела бОльшего.

Зайдя в квартиру в нос ударил запах валерьянки. Мама сидела на кухне и плакала.

— Мама, что случилось? — присев перед ней на колени посмотрела в заплаканное лицо.

— Приходил юрист от Саши. Принёс вот это, — она трясущимися руками протянула мне какую-то бумагу.

Читаю: «Извещение (уведомление) участников долевой собственности о намерении продать свою долю в праве общей собственности на квартиру постороннему лицу».

Впадаю в панику: «Я, Александр Степанович, являюсь собственником ½ доли в праве общей собственности на трёхкомнатную квартиру по адресу: Москва, переулок Майский, дом 18, квартира 19, руководствуясь п. 2 ст. 250, ст. 289 Гражданского кодекса Российской Федерации и т. д., — начинаю нервно хватать воздух, — настоящим извещаю участников долевой собственности о намерении продать свою долю в праве общей собственности на указанную квартиру постороннему лицу в течение шестидесяти календарных дней по цене 8 (восемь) миллионов рублей»… — пытаюсь сообразить сколько это шестьдесят календарных дней? Понимаю, два месяца!

А дальше самое страшное: «Если остальные участники долевой собственности не приобретут продаваемую долю в праве собственности указанной квартиры в течение шестидесяти календарных дней со дня извещения, продавец вправе продать свою долю любому лицу. В случае если все остальные участники долевой собственности в письменной форме откажутся от реализации преимущественного права покупки продаваемой доли, такая доля может быть продана постороннему лицу ранее указанных сроков.»

— Я так ждала тебя, доченька. Думала, вдруг ошибаюсь, что-то не так поняла. Я всё верно поняла? Да? Он требует долю в квартире? Наверное, сильно потратился опять и должен денег. Я не знаю, что мне делать, что нам с тобой делать⁈ У нас ведь и так ничего не осталось! И долги! Как жить дальше? — мама горько заплакала и обняла меня за плечи.

Мы просидели так около часа, больше молчали и плакали. Я так же как и мама не видела выхода в этой ситуации.

— Ну давай продадим эту квартиру и купим меньше. Потом ещё закроем тот долг, что ты взяла и больше ничего он получить от нас не сможет. Купим другую квартиру и спрячемся, мама. От него спрячемся! Москва большая, он нас не найдёт!

— И что, мы будем жить с тобой в однушке? Это же не жизнь! — и снова заплакала.

— А жизнь бояться приставов, коллекторов? Стирать надписи, намалёванные краской на дверях и в подъезде? Покупать вещи и бояться, что их заберут? Нет, вот как раз это не жизнь!

Я чувствовала себя такой злой, такой бешеной, что, если бы брат появился здесь, вцепилась бы ему в горло своими ногтями! Ненавижу его!

Сколько можно трепать нам нервы, сначала воровать у матери деньги, потом просто давить на неё морально, забирать их силой, вешать на мать кредиты! Он как будто царёк, который приходит к нам за данью, которую мы вечно должны ему.

Мне очень хотелось встретиться с ним, поговорить, попросить, чтобы он забыл дорогу к нам. А ему ещё и долю в квартире подавай?

Трясущимися пальцами набрала его номер телефона. «Абонент временно недоступен». Ничего удивительного.

Ощущение полёта в бездну охватило моё сознание. Мне нужна была опора, иначе с колен в прямом и переносном смысле я уже не поднимусь.

Глава 14

Максим

Даша позвонила мне спустя два часа после нашей встречи, спросила адрес и приехала ко мне. Раньше я не привозил её в свой дом, избегал, понимая, чем это закончится. А сегодня после неожиданного звонка назвал адрес без колебаний.

— У тебя что-то случилось? Ты белая как простыня. Всё нормально? — осматриваю её быстро с ног до головы, пытаясь понять всё ли с ней в порядке.

— Случилось, но говорить не хочу. Нет смысла и помочь ты мне не сможешь. Но в целом всё в порядке, — кивает мне.

— Расскажешь?

Слёзы катятся из Дашиных глаз, она подходит, обнимает меня и утыкается носом в грудь.

— Давай посидим без разговоров, ладно? — проговаривает практически шёпотом.

— Голодна? — пытаюсь отвлечь её.

— Нет, спасибо.

— Чай?

— Нет, не хочу чай.

— Кофе? — как дурак перечисляю банальные возможные варианты, — шампанского?

— Нет, ничего хочу. Ты живёшь один? — голос дрожит, пытается переключить внимание.

— Да.

— А родители? Ты один у них?

— Сестра есть, точнее, была. Привыкнуть не могу пока к этому слову «была».

— Как это, была? Уехала? Замуж вышла? Носит другую фамилию? -шутит.

— Умерла.

Смотрит на меня с неприкрытым удивлением. Настигает пауза, ожидаемая и та, которую я ненавижу.

Эти паузы уже проходил с родителями, когда мы стояли и слушали врача скорой помощи, мол, примите соболезнования, ваша девочка умерла, порезы слишком глубокие, спасти было нереально.

Помню, как сел на пол, взял её безжизненное тело к себе на руки, положил на колени и начал баюкать. Когда мама качала маленькую Настю, та часто вредничала и капризничала, и я, желая помочь, приучил сестру к своим рукам. У меня она успокаивалась быстрее и засыпала. Мама прекратила плакать и замерла. Отец начал трогать меня за плечо и повторять, чтобы я положил её на диван, и отошёл в сторону, тело нужно было увозить в морг.

Потом эти паузы были частыми. Окружение хотело задавать вопросы, получать ответы. Людское любопытство безгранично, иногда людей не останавливают даже элементарные правила приличия.

Во дворе, где жили родители, тема «Настя из десятой квартиры беременна. Настя родила без мужа. Настя покончила с собой. Настя бросила ребёнка.» была самой обсуждаемой за последний год.

— Прости. Я не знала. — шепчет, приложив руку к губам.

Я подхожу к ней ближе, убираю её руку от губ и целую. Сначала ласково, а потом всё настойчивее и грубее. Злюсь. Зачем пришла⁈ Зря!

Но при этом не останавливаюсь. Я уже понял, что я должен доминировать в этих отношениях. Ей это нравится. Да и мне нравится. Я ей это готов дать, меня самого затянуло, и сопротивляться сегодня уже не намерен.

Прохожусь рукой по щеке, не отвожу взгляда, спускаю ладонь к груди, вырывая её скромный еле уловимый для моего слуха приглушённый стон.

— Даша, — дышу ей губами в висок, продолжая руками уверенно исследовать её тело, сминая блузку и проникая ладонями под тонкую ткань, — хочу тебя.

Она беззвучно выдыхает, чем сводит с ума от желания. Своей трепетностью она доводит меня сейчас до безрассудства.

— Скажи, что тоже хочешь меня, — словно требую её согласия.

— Да, — произносит ни секунды не задумываясь.