Семья на первом месте (СИ) - "Истории Агаты". Страница 81

Они быстро минули лестницу с мраморными ступенями, добравшись до второго этажа, где прошли вдоль длинных коридоров, остановившись у деревянной двери.

Волшебники прошли внутрь крохотной комнаты, где находился неглубокий каменный сосуд, на ободке которого были вырезаны руны. Из сосуда исходило серебристое свечение. Ничего подобного Сириус никогда прежде не видел. Вещество непрерывно двигалось, отчего над поверхностью появлялись и исчезали силуэты.

— Что это? — спросил Блэк.

— Хранитель воспоминаний, — пояснил мужчина, сбросив содержимое флакона в чашу. — Нужно окунуться.

Блэк кивнул, и оба погрузились в воспоминания.

«Двое волшебников стояли на огромной поляне. За горизонтом солнце медленно клонилось к закату, окрашивая небо в алые и золотистые цвета. Через пару секунд к ним подошёл высокий парень с рыжими волосами.

— Встаньте друг напротив друга и схватитесь за предплечья. Твоя кисть, Пьюси, должна быть поверх Лестрейнджа.

Двое парней кивнули, сделав так, как было велено.

— Готов, Бенджамин? — ухмыльнулся голубоглазый брюнет, выступающий в качестве серванта.

— Готов, а ты Себастьян? — спросил темноволосый, являющийся доминусом. Его друг согласно кивнул, продолжая улыбаться. — Давай, Розье! — Рыжеволосый наставил на руки друзей волшебную палочку. — Обещаешь ли ты, что в будущем наши дети вступят в брак друг с другом, когда достигнут совершеннолетия?

— Обещаю, — кивнул Лестрейндж.

— Обещаешь ли ты, что наш общий внук или внучка получат всё наше наследство и соединит наши дома?

— Обещаю.

— Обещаешь ли ты, что исполнишь свою клятву?

— Обещаю, — подтвердил Себастьян.

При каждом обещании из волшебной палочки Розье, которая закрепляла обет, вырывались огненные петли, обвиваясь вокруг рук волшебников, дающих обет.

— Готово, — подытожил Розье.

Лестрейндж и Пьюси кинулись друг другу в объятия, хлопая по плечам.

— Скоро мы станем настоящими братьями! — радостно воскликнул Бенджамин.»

В одно мгновение всё исчезло, и двое снова оказались в крохотной комнатке. Сириус сполз на пол, запустив пальцы в густые волосы. Он молчал, как и Лестрейндж, обдумывал всё то, что увидел и услышал. Рудольфус не проронил ни слова, облокотившись на высокий комод.

— Чтобы исполнить клятву, ей нужно от него родить и всё? — с надеждой спросил Блэк.

— Соединить дома, — повторил Рудольфус. — Клятва, заключённая на будущее нерожденных людей, или в нашем случае детей, нерушима. Алина будет свободна только после смерти Этелберта или… — он умолк.

Внутри Сириуса всё оборвалось.

— Или что? — Блэк вскочил на ноги, чувствуя слабость.

— Или если Пьюси-старший освободит моего отца от обещания, но для это нужен хранитель.

— Розье, — закивал Бродяга, — но постой, он же…

— Как три года мёртв, — подытожил Лестрейндж.

— Значит, Пьюси нужно убить.

Мысли о смерти ужасали Блэка, даже если речь шла о поганом слизеринце. Он отрекся от семьи, чтобы не замарать руки в чужой крови, а теперь готов пойти на всё, чтобы Алина была свободна.

— Нет, — отрицательно покачал головой Рудольфус. — Даже не думай об этом, или я сам тебя убью.

— Ты себя слышишь? Пьюси чёртов безумец! Хочешь, чтобы Лина страдала?! — Мужчина непроизвольно дёрнулся, услышав сокращённое имя сестры, сорвавшееся с уст Блэка. — Ты просто не видел то, как он издевался над ней.

«— Где ты был, когда мне нужна была помощь?! Где ты был, когда Пьюси пытал меня?! Когда он истязал моё тело тёмной магией?! Когда я задыхалась во снах, видя ваши могилы?!»

Мужчина пошатнулся, только сейчас до него дошёл весь смысл и ужас, вложенный в слова сестры. Его сестра, его малышка Лина. Она не заслужила этого, не заслужила.

— Неизвестно, как это может на ней отразиться, если он умрет насильственной смертью от наших рук, ведь мы знаем о данном обете. К тому же Пьюси-старший очень хитер и ставлю мешок галеонов на то, что он наложил защитное заклятье на свой род. Лина исполнила половину клятвы, вдруг она пострадает! — в ужасе прокричал Рудольфус.

— В магии всегда есть лазейки! Он умрёт, и она будет свободна, если ты этого не сделаешь, то это сделаю я! — гневно прикрикнул Блэк, направившись к двери.

— Стой! Это магия древняя и неизвестная, — покачал он головой. — Нет ни одного упоминания о расторжении сделки, где нет пострадавших. Я не могу рисковать её жизнью, не могу потерять свою малышку, — со слезами на глазах произнёс мужчина и, сократив разделяющее их расстояние, обхватил руки Сириуса. — Молю тебя, если она хоть немного дорога тебе, не делай того, что может ей навредить. Не губи её жизнь.

— Жизнь с Пьюси — сущий ад, и это вредит ей каждое мгновение. Даже если бы я хотел… — Сириус запнулся и сбросил руки мужчины со своих. — Она не станет рисковать чужими жизнями, не пойдет на это.

Тишина заволокла комнату. Блэк развернулся, чтобы уйти.

— Прошу тебя! — с болью в голосе воскликнул Рудольфус.

Сириус остановился.

— Я не сделаю то, что может ей навредить. Будь уверен. — Переведя дух, он продолжил. — Если ты не хочешь её потерять, то расскажи о состоянии отца.

Рудольфус покачнулся, закрыв руками лицо.

Его малышка Лина так много пережила за эти два года, как же ему обо всём рассказать?

***

Поместье Пьюси

Этелберт нехотя открыл глаза и, повернувшись в сторону, обнаружил, что находится не в своей комнате. Воспоминания минувшего дня пронеслись перед глазами. Сколько же он проспал, вроде бы только прикрыл глаза, а тут. Жены рядом не оказалось. Приподнявшись на локтях, Этелберт осмотрелся и заметил девушку в углу комнаты, которая смотрела на него безумными глазами.

— Что ты здесь делаешь?! — Этелберт встал и не спеша направился к жене. — Не подходи ко мне! — закричала Алина и схватила настольную лампу с комода. — Не подходи, или, клянусь Мерлином, я ударю тебя! — стоило Пьюси приблизиться, как Лина замахнулась, но он был быстрее и проворнее. Этелберт выхватил злосчастную лампу из рук жены. — Не трогай меня! — закричала девушка, вырывая запястья из его рук.

— Успокойся! Я не собираюсь вредить тебе, — сквозь зубы прошипел и ослабил хватку. — Как твоя голова?

Спросил Пьюси, оттянув галстук в сторону.

— Всё хорошо, — выпалила она, прижавшись спиной к стене. Её рука машинально потянулась к виску, ощупывая на наличие повреждений. — Почему ты оказался в моей постели?

— Как, разве ты не помнишь? — Алина отрицательно качнула головой, он же подошел ближе. — Ты была такой ненасытной и громкой, когда я имел тебя на тех простынях.

Мужское дыхание опалило мочку уха.

— Нет, — руки с обеих сторон от ее головы не дали шанса на отступление. — Ты лжёшь!

— Разве? — протянул Пьюси, нависая сверху. — Не ты ли кричала «Да, Этелберт! Я вся твоя! Возьми меня!» — Издевался юноша, растягивая слова писклявым голосом. Он стоял слишком близко, как ни в чём не бывало, накручивая её темные локоны на пальцы. — Кто же знал, что святоши вроде тебя могут быть такими, — он смерил её похотливым взглядом, отчего на щеках Алины промелькнул румянец. — Такими дикими.

Он приблизился, оставив укус на коже шеи.

— Ты врёшь, — возразила девушка, растерянно качая головой.

Парень хохотнул.

— Признай, ты бы хотела. Хотела бы, чтобы я отымел тебя как следует. — Лина вжалась в стену, насколько это было возможно. — Хочешь, чтобы твои коленки тряслись, а тело билось в бешеных конвульсиях. Верно? — Его язык коснулся ложбинки между грудей, а взгляд был по-прежнему прикован к золотистым огням. — Где бы ты хотела? На столе или под ним? В ванне или на полу? Нет, подожди, я знаю, — шептал он ей в шею, одновременно с тем ладонями шаря по её оголенным ногам. — Ты же у нас плохая девочка, наверное, где-то…

— Перестань! — возразила Алина, пытаясь оттолкнуть его.

— Что не так, дорогуша? — Пьюси перехватил её запястья. — Ты вся дрожишь, неужели так сильно возбудилась? — он наклонился ближе, отметив для себя, что её пульс участился. — Ты уже влажная, а?