Десять тысяч стилей. Книга десятая (СИ) - Головань Илья. Страница 11

— Просветления достигают немногие. Даже если идущий всю жизнь жил одними сражениями, то после просветления он начинает задумываться о других вещах. Баланс, науки, медицина, медитации — великие воины прошлого бросали свое дело, чтобы заняться чем-то мирным и глубоким. Просветление не делает тебя пацифистом. Оно дает тебе понять, насколько много в нашем мире лишних сражений, — сказал Мудрейший.

Из трубки выходила тонкая струйка дыма. Она рисовала перед Ливием разные картины: войны, тайные убийства, медитации мастеров и ученых, занятых науками.

— Мудрецы идут дальше. Редко найдешь Мудреца, который будет руководить школой или кланом. Если такое и случается, то ненадолго. Мудрецы рвут связи с людьми, уходят подальше и занимаются глобальными проблемами. Часто их действия сложно понять, ведь Мудрецы видят и шире, и глубже. Все равно, что смотреть в океан — дно не увидишь.

Мудрейший замолчал. Ливий вспомнил старика Октая, который ушел из Школы Ладони Ветра, чтобы очистить пустыню от порчи. Скорее всего, и Мудрейший не просто так обитал в горах, оборвав связи и с Централом, и с морем.

«Мне кажется, второе даже посущественней для капитана», — подумал Ливий.

— А дальше идут Бессмертные, — сказал Сагранеф. — Что ты знаешь о них?

— Я встречал нескольких — и в Централе, и на Севере. Знаю, что бывают Бессмертные по праву силы и по праву рождения.

Мудрейший кивнул.

— Да, есть и Бессмертные по праву рождения. Существа, которые не умирают от старости, сколько бы лет они ни прожили. Их мало. Бессмертных по праву силы — больше. Когда-то все они были Мудрецами. Потом — стали Бессмертными. Даже если они не будут развиваться, они никогда не умрут от старости. Хех, да и Мудрецы могут прожить очень долго. Но все же мы смертны.

Сагранеф махнул рукой. На палубу взбежал деревянный матрос, протянувший капитану две кружки кофе и свежий табак.

— Держи, — сказал Мудрейший Ливию, отдавая одну кружку.

— Спасибо, — кивнул Волк. — Бессмертные тоже договариваются с миром?

— Быстро схватываешь! Да. Они полностью отрешаются от человеческих дел. Никаких войн, никакой политики. Бессмертные не берут учеников, не передают боевые искусства и знания. Дела Бессмертных — загадка даже для меня. Ливий. Это не касается нашего разговора, но я спрошу тебя. Кто выше Бессмертных?

Ливий задумался, хоть и знал ответ.

В Централе используют Систему Двенадцати, где есть двенадцать уровней силы. Просветленные — невероятно редкие мастера. На весь Централ всего один Мудрец. Бессмертных больше, но их попробуй встреть. Тогда что с последним уровнем?

Никто не знает ни одного идущего выше Бессмертного. Двенадцатый уровень — легенда, идеал, вершина пути боевых искусств. Об этом уровне никто не знает ничего. Единственное, что Ливий смог найти в библиотеках Сильнара — это название двенадцатого уровня.

— Мир, — на выдохе ответил Волк.

Сила настолько большая, что способна потягаться с миром. Титул «бог» окажется недостаточным. Миру может быть равен только мир. Поэтому двенадцатый уровень и получил такое название.

— Да. Он называется именно так. И не думаю, что его возможно достичь.

— Почему? — спросил Ливий, но разум сразу же подбросил ответ:

— Из-за мира, да?

Мудрейший одобрительно хмыкнул.

— Тот, кто стал Бессмертным, уже играет по правилам мира. Силу, превосходящую любые возможные пределы человека, Бессмертные получают от мироздания. Сильнейшие среди живущих, которые никогда не смогут стать чем-то большим. Птицы с подрезанными перьями. Или бедняки, которых царь сделал своими советниками.

— Вот как…

«Мир последовательно ставит палки в колеса идущим. Сначала просветление, потом статус Бессмертного. Недостижимая вершина», — думал Ливий, «пережевывая» новые знания.

— Мудрейший…А вы? Я знаю, чем занимался Октай, потому что встречал его. Что насчет вас? Вы тоже живете в этих горах не просто так?

— Мне здесь нравится. Да и эти горы не так просты. В них слишком много негатива. Если ты хочешь узнать, какова моя цель, то ответ очевиден. Я обучаю учеников.

«Так просто?», — удивился Ливий. Он ожидал чего-то больше. И у Волка оставался еще один вопрос:

— Вы тоже станете Бессмертным?

— Мудрец рано или поздно становится Бессмертным. Если сам того хочет, — сказал Мудрейший.

— А вы хотите?

— Не думаю, — хмыкнул Мудрейший. — Меня устраивает моя жизнь и моя роль.

Кофе давно было допито. Мудрейший набивал трубку, смотря куда-то вдаль. Уже не первый раз Ливий замечал, что Сагранеф не очень-то и похож на капитана. Внешность — очень даже капитанская. Ругается иногда так, как это делает моряк. Но в остальное время Сагранеф говорит слишком изощренно. И слишком длинно.

— Думаешь, почему я не совсем похож на капитана? — спросил Мудрейший, будто прочитав мысли.

«В который раз», — подумал Ливий и сказал:

— Да! Извините, Мудрейший, капитанов я повидал много, но различия бросаются в глаза. Это из-за мудрости, присущей Мудрецу?

— Нет, я был таким всегда, — сказал Сагранеф. — Романтик моря.

— А-а-а, — задумчиво протянул Ливий, делая вид, что понял Мудрейшего.

Сагранеф думал о чем-то своем. И Ливий погрузился в собственные мысли.

«Все это развитие, все эти уровни…Чем выше поднимаешься, тем больше заслонов. Тебя ведут под руку, не давая ни свернуть, ни оглянуться. Не хочешь идти? Стой у ворот. Может, люди и не создали ничего? Может, все ступени развития создал мир? Гонка длиною в жизнь, где никто не достигнет финиша».

Ливий повернулся к Мудрейшему и спросил:

— Что теперь? Вы сказали, что обучите меня чему-то особенному?

— Помогу справиться с недостатками и покажу преимущества, — уточнил Сагранеф. — Мы не закончили с разговорами. Помнишь моего мертвого ученика, в которого бьют молнии?

— Да, Мудрейший, — с интересом ответил Ливий.

— Его зовут Марк. Он был одним из первых учеников Сильнара. Марку пришлось вызвать молнии, пожертвовав собой. А замок, на котором стоит тело Марка — это первый Сильнар.

— Первый…Сильнар?

Глава 5

Одновременная история

Два Верховных смотрели на тренирующихся бойцов «Единства». Молчание прервал Лень.

— Все хорошо продвигается. В этот раз мы нападем на Сильнар без Хаоса, поэтому нужно быть готовыми ко всему.

— В этот раз у них нет Сильнейшего, — сказал Гром.

— И то верно, — кивнул Лень. — Но у нас есть ты. После того, как глава передал тебе все техники меча, что он знал, ты стал гораздо сильнее.

— Есть еще Светлый.

— Ему я не доверяю, — махнул рукой Лень.

— И есть ты, — сказал Гром и посмотрел в лицо самому «ленивому» Верховному. — Давно хотел тебя спросить. Как думаешь, почему глава включил тебя в список Смертных? Недавно я думал о том, зачем главе давать свои силы Светлому. Если говорить о доверии, вторым силы должны были достаться тебе. Но я все понял. Ты и так силен. Поэтому даже без умений Хаоса сравнишься по силе с теми, кто получил наследие главы.

Лень ничего не ответил. Он продолжал следить за тренировкой, думая о чем-то своем.

— Поэтому мне интересно: почему глава включил тебя в список Смертных? Остальные думают, что приближенными Верховными стали те, кто заслуживает силу главы. Но во второй шестерке глава оставил настоящих монстров. Если не брать во внимание двух новичков, есть еще эти четверо.

Лень кивнул.

— Сталь, Демон, Зверь, Яд. Они сильны.

— Да. Если быть честным, они сильнее тех Верховных, которых глава приблизил к себе. Зверь еще не вернулся, Яд по-прежнему работает свободно, но Сталь не уступает мне, а с Демоном я не стал бы связываться даже сейчас. И ты знаешь, что не только в силе дело. Я могу понять логику главы. Сильным не нужна дополнительная сила. Тогда почему ты в списке приближенных?

Гром ждал ответа. Лень несколько секунд смотрел на тренирующихся бойцов, а затем сказал:

— Не знаю. Я не считаю себя таким уж хорошим бойцом. Раз глава так решил, значит, нужно.