Ванька 9 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич. Страница 1

Ванька 9

Глава 1

ВАНЬКА 9

Глава 1 Прибыли

Перед прибытием в порт всех нас опять загнали в трюм. Меня — в том числе.

Всё — я стал больше не нужен. Капитан сейчас к французскому доктору может обратиться и русский ему без надобности.

Живот у капитана теперь не болит, перевязку сегодня я ему уже сделал. Скоро уже и швы можно снимать. Дня через три. Нигде ничего в области послеоперационного шва не покраснело и при пальпации везде безболезненно.

Да, крепок тут народ…

А, если ещё вспомнить, как пришлось капитана оперировать…

Меня до сих пор жуть берёт от такой авантюрной хирургии.

В алжирском порту судно простояло сутки. Французов-заключенных попросили на выход из трюма. Видно, прибыли они в место назначения. Про нашу судьбу пока ничего не известно — будут здесь на берег высаживать или повезут куда ещё дальше?

Кормёжка опять стала хуже, прогулки на палубе прекратились.

Правильно, оказанная услуга — ничего не стоит. Мне больше никто спасибо не говорил и за капитанский стол не приглашал.

С корабля что-то выгружали, что-то грузили на него.

— Наверное, повезут нас дальше, — поделился своими мыслями со мной Малиновский.

— Скорее, что так, Родион… — согласился я с ним.

Так, вот вроде и отплываем…

Один из охранников, что всегда нормально к нам относился, на вопрос, куда нас везут, коротко ответил, что движемся мы в Оран. Там нас высадят или дальше — такой информацией француз не располагал.

— Ну, в Оран, так в Оран…

Выбора сейчас у нас не было.

В Оран мы доползли почти ночью.

— На выход! Быстро, быстро! — раздалось с палубы.

Быстро, так быстро. Нам не вещи собирать, только подпоясаться.

Охрана с корабля передала нас оранскому конвою и тот погнал нашу колонну куда-то в сторону от порта.

Примерно через час мы дошли до каких-то бараков.

— Хоть кормить-то тут будут? — поинтересовался у меня Родион.

— Откуда я знаю… — полевых кухонь или чего-то подобного я в пределах видимости не наблюдал.

Оказалось — не будут. Напоили водой и всё. Честно говоря, мне это голод не утолило.

Затем, от конвойных поступил приказ отходить ко сну. Что, прямо на земле? В бараках даже нар не было. Что там нар, нам даже соломы не дали под себя подстелить. Африка тут — так поспите…

Утром после отвратительного завтрака нашу колонну погнали на юг. Так я по солнышку определил. Оно, что в России, что здесь встает на востоке.

Конвой как будто куда-то спешил.

— Быстро, быстро, быстро!

Нам не позволяли даже на пять минут остановиться и отдохнуть, мы шагали и шагали по песку…

По песку — это тебе не по твёрдой дороге передвигаться. Идти по нему очень трудно и ноги быстро устают.

Ещё, и жарковато…

Уже после полудня всего на полчаса конвойные сделали нам остановку у какого-то колодца. Воды в нём на всех не хватило.

Ночевали мы под открытым небом у небольшой деревни.

— Туда не ходить. — старший в конвое указал на строения. — Каждый, кто войдёт в деревню, будет убит местными жителями.

После таких слов, желающих посетить данный населенный пункт не нашлось.

— Как хоть деревня-то называется? — у Малиновского ещё остались силы на любопытство, а я уже с ног валился.

— У охраны спроси, — зевнул я после ответа.

— Не больно они с нашим братом разговаривают…

— Вот и ложись спать. Какая тебе разница.

Я лёг там, где стоял. Ничуть не хуже другого это место.

— Интересно…

Интересно ему. Нашел, чем интересоваться. Лучше бы узнал, кормить они нас думают?

Похоже, что и не собираются. Французы, что — смерти нашей желают?

Глава 2

Глава 2 Что это было?

Утром я еле встал.

Ходьба по песку здоровья не прибавляет. Ещё и на голодный желудок.

Ладно, голод, ещё и пить всё время хочется…

Справа, слева, за спиной, прямо перед моими глазами поднимались на ноги невыспавшиеся усталые люди. Как будто и ночи у них для отдыха не было.

— Попить бы… — облизал свои сухие губы Малиновский.

— Да, не помешало бы, — разделил я его мнение.

Завтрак не порадовал. Воды, правда, выдали по полной кружке.

По уму, не сразу бы всё сейчас выпивать, но фляги у меня не было. Впрочем, как почти у всех.

Так, что это?

Оказалось, что нас делят на две группы. Одна дальше двинется на юго-восток, а вторая пойдёт на юго-запад.

Нам милостиво разрешили самим выбирать — кто в какой будет. Что туда, что сюда — без особой разницы. Там и там всё равно будет не сахарно.

Кстати, такое деление настораживало. Французам уже без разницы — кто есть кто и куда пойдёт. Похоже, что всех нас уже списали.

— Я с Вами, — сделал свой выбор Малиновский.

— Пошли к ним. — я кивнул своему бывшему санитару на группу солдат, где было больше знакомых лиц.

Как, оказалось позднее, нашей группе предстояло двигаться на юго-восток.

Сегодня мы шагали гораздо медленнее. Крики и ругань конвоя не приносили совершенно никаких результатов.

Вчера ещё пустыня все силы из нас высосала — не надо было конвою так быстро нашу колонну гнать.

Ближе к полудню наше движение совсем замедлилось.

— Сержант-майор, люди устали, надо им дать отдохнуть, — обратился я к старшему в конвое.

— Скоро колодец, там и остановимся, — нехотя ответил тот.

Действительно, буквально через полчаса последовал приказ остановиться.

Обедали мы опять всухомятку, но хоть воды было вдоволь.

Уже когда поступил приказ двигаться дальше, к колодцу вышел мужчина в белых одеждах. Голова его была замотана фиолетовой тканью, так, что только одни глаза было видно. На поясе его висела сабля.

Старший конвоя даже в лице изменился. Я стоял почти рядом с ним, поэтому такую метаморфозу и заметил.

Человек в белом подошел к сержант-майору и что-то ему сказал. Не по-французски, но тот видно понял.

— Оставаться на месте! — тут же последовала от него команда.

Ну, на месте, так на месте… Честно говоря, лично у меня не было никакого желания снова месить ногами песок.

— Кто это? — тут же последовал мне вопрос от Малиновского.

Я даже и не удивился. Он всё время у меня что-то спрашивал.

— А, я знаю?

Нашел Родион у кого интересоваться…

Так сидели мы не меньше часа. Мы сидели, а сержант-майор туда-сюда взад-вперёд расхаживал как заведенный. Вид у него был встревоженный, остальные конвойные тоже с опаской по сторонам поглядывали.

Человек в белых одеждах у колодца не задержался, как пришел, так и ушел. Только его и видели.

Мы сидели и сидели, время от времени ходили к колодцу. Французы нас в этом не ограничивали.

Тут у меня в нательном поясе и теплеть начало. Там, где мои золотые зверьки находились. Причем, с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Жар был не обжигающий, а какой-то добрый и радостный. Не знаю, как это и объяснить, но так я его ощущал.

Никогда ещё подобного этому раньше не было.

Тепло ласковыми волнами омывало всё моё тело. Мне стало хорошо-хорошо. Если мог бы — взлетел.

Как-то почти сразу, словно из-под земли, метрах в пятистах от колодца появилась цепочка из десятка верблюдов. Просто, чудеса какие-то…

Сержант-майор как к земле прирос, ладонь козырьком ко лбу приложил.

Меня как какая-то сила на ноги подняла. Сам не зная зачем я подошел и встал рядом со старшим в конвое.

Верблюды с сидящими на них людьми между тем всё приближались и приближались.

Наконец, они полукругом выстроились перед сидящими и стоящими у колодца.

На землю с верблюдов спустились мужчины, одетые так же, как человек, который приходил к нам ранее. Среди них была и одна женщина, но уже вся в фиолетовом.

— Старая Мать Верблюдов… — именно так, каждое слово с заглавной буквы, произнёс сержант-майор. Говорил он сам себе, но я стоял рядышком и хорошо расслышал его слова.