Мечта некромантки - Арьяр Ирмата. Страница 7
– Бабы-с, – меланхолично отозвался мой спутник, цедя вино мелкими глотками, чтобы растянуть удовольствие. Его дряблая кожа порозовела, в глазах благодушие. – С девицами-то мне все понятно. А вот как ты умудряешься заставить их женишков спокойно отпускать невест?
Вот кто довел меня до нервного тика своими вопросами. Три месяца достает! Но столько дней бродить в паре с одним человеком – счастье для меня. Поначалу я сам от них сбегал сразу после представления и дележа денег – их в первую очередь опасался, пока не привык к этому миру.
– Не так и спокойно отпускают. Кто тут очередных побоев боялся? – улыбаюсь, и взгляд падает в зеркало. А паскудная улыбка у этого моего облика – слащавая и липкая, как медовая патока. Как жить буду с такой физиономией до следующего танца? Да и не всякий танец меня изменит. Неизвестно, как сложатся грядущие день и ночь. И никто во всех мирах не знает, когда в следующий раз найдется сердце, способное хранить мечту живой.
В том и прелесть.
Скрипач допил кружку, но наполнять не стал.
– Пойду, за вещами схожу.
– Лучше посыльного отправь.
– Не доверю я всяким прохиндеям свою любимую!
Это он о спрятанной скрипке так нежно. Его единственная любовь. Где-то я завидовал нищему пропойце – у меня и того не было.
Поверх добротной рубахи Рипс надел нищенский, драный на локтях и подмышками камзол, глянул на окно, за которым бушевала гроза, чертыхнулся и снял с гвоздя шляпу с рваными краями. Натянул ее поглубже, чтобы не унесло ветром и, захватив недопитую бутылку, резко распахнул дверь.
Сколько можно говорить этому склеротику, помнившему без провалов только бесчисленные мелодии и названия вин, – не смей выходить, пока мое лицо открыто!
Я схватился за маску и парик, но надеть не успел, как и спрятать.
И тут же расслабился: слава местным богам, это была не танцевавшая со мной девушка, визита которой я так боялся – после нашего танца они способны находить меня чуть ли не по запаху.
В дверях стоял несостоявшийся жених. Самолично капитан Лирок.
Все знаменитые пираты отличаются умом и сообразительностью, иные и не успевают прославиться злодеяниями. Лирок, судя по выражению его глаз, не стал исключением: миг, и обстановка оценена, бутылка в руках Рипса оценена кривой усмешкой, как и покрасневший нос музыканта. А когда незваный гость заметил свисающий с моих колен хвост черного парика, ухмылка стала зловещей. Скользнув взглядом по копне фальшивых волос, он вскинул глаза и поморщился.
– Так вот ты какой, маэстро Анри Тайрен.
О, да, я такой… уже час, прошедший с тех пор, как замолк последний аккорд над гаванью и замерло последнее движение танца, родившего мое новое лицо.
С того момента, как жених лишился невесты, признавшейся, что любит другого, и пираты едва не разорвали нас на части.
С той минуты, как капитан пресек поножовщину, провозгласив тост: что-то там о вольном братстве и его истинной жене – каравелле, которых он едва не предал. Морские волки прослезились от счастья.
– Войти можно? – пират спросил весьма вежливо для грозы морей, я оценил.
– Смотря с чем пожаловал, – напряженно буркнул Рипс.
Гость достал спрятанную за спину руку… с двумя бутылками, удерживаемыми за горлышки. Кажется, утром у моего спутника опять будет болеть голова. Что за жизнь? Либо нас бьют, либо спаивают. Мне-то без разницы, я не пьянею, природа такая. Но эта особенность настолько ненормальна в этом мире, что приходится скрывать и притворяться.
Мой скрипач тут же повеселел, скинул шляпу и камзол, тут же нашел оправдание, мол, за вещами можно и потом сползать, все равно сутки вперед оплачены, не тронут. Но его веселье как ветром унесло после слов пирата:
– Ваши вещи уже на моем корабле.
Так нас ограбили?! – переглянулись мы с музыкантом. И как это понимать?
– Я взял на себя смелость позаботиться о багаже пассажиров моего корабля, – пояснил Лирок.
– А с чего вы решили… – завелся мой задиристый спутник.
– А с того, – перебил морской волк, – что городничий приказал арестовать и повесить проходимца, расстроившего помолвку его дочери Жаннет, и ни один стражник не откроет вам ворота города, если вы захотите покинуть его по суше, и ни один корабль, кроме моего, не примет вас на борт, если попытаетесь бежать морем. А для путешествия на лодке погода неподходящая.
С этими возмутившими наши души словами капитан поставил бутылку на стол, а из второй выбил пробку одним хлопком мощной ладони по донышку. Уважаю профессионалов в любом деле.
– У нас нет денег оплатить проезд, не успели заработать, – угрюмо заметил Рипс.
– Разве я сказал что-нибудь об оплате? – с деланным возмущением воскликнул Лирок. – Я у вас в долгу, господа!
Наполнив наши кружки, он приступил к рассказу.
– Знаете ли вы, господа, что мой несостоявшийся тесть, опекун моей неверной невесты Жаннет, – не только глава городской управы, но и родной брат губернатора этого паршивого острова, чтоб ему на дно морское уйти со всеми его кровососами…
История пирата оказалась банальна как помойная крыса и столь же нечиста и омерзительна. За месяц до нашего прибытия наивную девчонку соблазнил проезжий молодец. Опекун узнал о грехопадении Жаннет и с помощью брата-губернатора взял за жабры удачливого пирата, которого мог шантажировать: либо свадьба с его блудной приемной дочерью и снижение торговых пошлин, либо для начала запрет на сбыт награбленного в его городе, а там и на всем острове. А будет упираться – у губернатора давно лежит под сукном решение королевского суда о казни морского разбойника Лирока через повешенье.
Разумеется, капитан выбрал жизнь и кошелек, а куда деваться?
– Эта женитьба стала бы позором для меня. Я бы все равно бросил порченую девку сразу на пороге церкви, – признался Лирок после третьей совместно распитой бутылки. – Может, она беременна, иначе с чего бы такая спешка? Так ты примешь мою помощь, маэстро?
– Отчего же не принять, – пожал я плечами, а сам подумал, что надо бы узнать, насколько разгневан губернатор. Не верю я в разбойничью благодарность. Отучен.
Вот это я влип. Кто ж знал, что занесет меня в такую дыру?
Какой мерзкий мир эта ваша Терриста! Отсталый, грубый, дикий, и рожи у его обитателей – чудовищные. А женщины! Самая последняя дурнушка из моего мира здесь считалась бы красавицей. А души! Меленькие, как насекомые. Бескрылые, как тараканы.
Я раздавил каблуком хитиновую тварюшку, обитавшую в гостиничном номере, и брезгливо скорчился. Грязь, сплошная грязь. Дикари!
Главное, магией в открытую пользоваться нельзя. Тут еще инквизиция жива, вдобавок ко всем дикарским прелестям. Впрочем, меня не это останавливает от того, чтобы щелчком пальцев дезинфицировать весь этот притон вместе с хозяевами и постояльцами. Но, примени я что-либо серьезнее заклинания, чистящего постель от клопов, меня быстро вычислят мои враги. Кто-то же лишил меня памяти и засунул в этот дерьмовый мирок!
К полуночи весь порт был пьян в стельку. Капитан уснул в нашей каморке за столом, уронив голову на сложенные руки. Рипс свалился на деревянный топчан, а я ходил по нашему клоповнику из угла в угол.
Опять надо срочно уносить ноги. Причем, с пиратами мне решительно не хотелось путешествовать. Даже если не брать в расчет опасность того, что меня – молодого здорового мужчину с крепкими мускулами – могут скрутить и продать в рабство или приковать к веслу (разумеется, если я не буду сопротивляться), то это плохая идея – путешествовать по островам с моей новой рожей. Судя по услышанному, ее владелец, соблазнивший племянницу губернатора, – тот еще бабник и много где напакостил. Его физиономию наверняка опознают, и без маски мне нежелательно высовываться. Но кто же среди бела дня ходит в маске?
Хорошо иметь дело с селянками: за пределами деревни лиц их возлюбленных никто не знает. А чуть выше по социальной лестнице – и риск возрастает многократно.
Что ж, надо решать вопрос с выживанием в этом мире и на этом конкретном острове, раз уж я здесь оказался. В конце концов, на самый крайний случай у меня есть портальный амулет. На пару раз его еще хватит. Магическое возмущение будет немалое, но на острове мое перемещение проследить некому.