Женщина нашего времени - Томас Рози. Страница 78

Наконец, не понимая, в каком она шла направлении, она дошла до угла и посмотрела в сторону своего собственного дома. Свет, который она оставила в прихожей, показался ей очень ярким, и она подумала, что это, вероятно, был единственный свет, который она увидела за часовую прогулку. Харриет почувствовала, что теперь она заснет.

Она опять вошла в квартиру, сбросила свою одежду в кучу и забралась в кровать.

В восемь часов утра следующего дня, пятнадцатого июня, во вторник, Харриет отправилась на такси в офис фирмы «А.Р. Аллардайс». В конце концов, Харриет не купила ничего нового из одежды для спонсорского завтрака. Вместо этого она вынула свой темно-синий костюм шанель от Карла Лагерфилда. На пуговицах приталенного жакета были выполнены пересекающиеся буквы «С», а лацканы были отделаны шнуром.

Под плечи почти ничего не было подложено, узкая юбка достигала середины колена. Из всех ее деловых костюмов этот был наименее вызывающим, но это был костюм, который почти безмолвно говорил о деньгах и выглядел весьма элегантно.

Харриет улыбнулась, когда надела его. Он напомнил ей шанель Аннунзиаты, который произвел на нее огромное впечатление на ланче по случаю нового года, и старую подружку Робина, Розали Феллоуз, в платье с блестками от Лагерфилда на рождественской вечеринке.

«Теперь и я такая», — сказала про себя Харриет. Она пригладила талию жакета, которая полностью совпадала с ее собственной. Он сидел как влитой. Харриет взяла сумочку, а не свой обычный портфель, потому что сегодня все бумаги были в других руках. Сегодня она была звездой. У нее через плечо висела маленькая стеганая сумочка под цвет ее костюма.

Около банка Харриет вышла из такси, пересекла полосу солнечного света, которая лежала на тротуаре, и без колебаний прошла через большие двери.

Джеймс Хэмилтон и его помощники ждали ее. Они образовали фалангу вокруг нее и ринулись сопровождать ее до директорской столовой на верхнем этаже банка. Когда наяву двери бесшумно открывались перед ней и закрывались, Харриет почувствовала себя так, как будто бы она была королевой.

Последняя пара двойных дверей, ведущих в святая святых, была открыта дворецким, таким же, как в реальной жизни, в сельском доме. На нем были черный пиджак и полосатые брюки. Харриет осмотрела, сощурившись, комнату, полную людей, которые собрались вокруг стола, накрытого белой скатертью. Они уступили ей место, улыбаясь и приветствуя ее, и усадили ее в центре стола по правую руку Джеймса Хэмилтона.

Харриет рассматривала лица вокруг себя. Собрание было расширенной итоговой встречей, а также результатом всех остальных встреч, которые проходили в течение шести месяцев подготовки.

Здесь присутствовали члены команды банка «Аллардайс» и люди из фирмы «Маговерн Коупер», юристы банка и представители их финансовых служб, руководители служб по связям с общественностью, работающие на «Пикокс», Джереми Крайтон и двое его помощников, Пирс Мейхью и Грем Чандлер, а прямо напротив нее Робин и Мартин Лендуиты. Мартин вежливо кивнул в знак приветствия, а Робин, как показалось Харриет, незаметно подмигнул.

Это была церемония встречи, доведенная до апофеоза, как празднование самих себя, за официальным английским завтраком.

Комната была обшита дубовыми панелями, как в сельском доме. Стены были увешены английскими пейзажами, менее впечатляющими, чем картины Мартина Лендуита, но они создавали нужную атмосферу, полную достоинства. Ковер был очень пушистый и новый, с эмблемой банка, искусно вытканой по краям.

Это непроизвольно создавало связь между всей этой роскошью и великолепней и техникой, гудящей за двойными дверями.

Харриет улыбнулась и развернула свою огромную накрахмаленную салфетку.

— Как вы себя чувствуете в это утро? — осведомился Джеймс Хэмилтон.

— Нервничаю, но чувствую себя королевой.

— Это важный день, — пробормотал он. — Ну а как насчет завтрака?

На буфете, простиравшемся во всю длину обшитой панелями стены, было с десяток больших серебряных блюд, за которыми следили банковские дворецкие. Под серебряными крышками лежали копченая пикша и лосось, почки и индийское блюдо из риса, яиц и лука, яйца, копченая грудинка и жареные на решетке грибы с помидорами.

Харриет почувствовала, как она голодна.

Она ела яйца и копченую грудинку, пила отличный горячий кофе. Она слушала городские новости и думала, что эти люди пришли сюда ради нее, благодаря тому, чего она достигла. На какое-то мгновение она почувствовала настоящее эгоцентрическое торжество.

В серебряных ведерках со льдом было шампанское, но когда ей предложили, Харриет отказалась. Вместо шампанского она выпила кофе — это был тайный тост за «Мейзу» и Саймона Арчера. Затем она подняла глаза и увидела, что Робин наблюдает за ней. Их глаза встретились, и тогда Харриет отвернулась, и, наклонив голову, стала слушать, что говорит Джеймс Хэмилтон.

Ровно в восемь сорок пять в комнату незаметно вошел человек из банка «Маговерн Коупер». Все двадцать голов, сидящих за столом, повернулись к нему. Он пришел, чтобы доложить о положении дел на финансовых рынках после ночи. Харриет слушала, как он сообщал, что это была спокойная ночь, без больших перемен. Токио в предыдущий день закрылось на несколько пунктов выше.

Брокеры спокойно кивнули. Харриет поняла, что на рынке не было шока, который мог бы повлиять на эмиссию фирмы «Пикокс». Ее компания пойдет на рынке так, как и планировалось. Она намазала тост густым апельсиновым джемом и продолжала есть. Ей казалось, что еда успокаивает нервы.

В девять пятнадцать зазвонил телефон. Джеймс Хэмилтон поднялся, извинившись перед ней, задвинул на место стул и пошел поговорить по телефону.

Он вернулся через минуту. Он поклонился ей, Это был церемонный официальный поклон, а затем объявил:

— Леди и джентельмены, мы нанесли удар.

Харриет не могла даже предположить, что произойдет после этого.

Раздался спонтанный взрыв бурных аплодисментов. Отодвинулось множество стульев, и мужчины в темных костюмах столпились вокруг нее, чтобы пожать ей руку и поцеловать в щеку. Пирс и Джереми обнимали, а Мартин Лендуит поцеловал почти в рот. Вот теперь с лицом, раскрасневшимся от возбуждения, смеющаяся, Харриет почувствовала себя скорее кинозвездой, чем королевой.

Робин обхватил ее руками. Он прошептал:

— Моя девочка.

«Моя?» — ничего не соображая, подумала Харриет. Голова у нее кружилась. Когда гул голосов от поздравлений немного затих, юристы и бухгалтеры собрались в отдельную группу и незаметно вышли из комнаты. Они должны были заняться менее эффектным, но жизненно более важным опечатыванием и обменом окончательных документов. Харриет понимала, что когда все будет сделано, копия объявления о продаже акций будет отправлена с курьером на мотоцикле на Лондонскую фондовую биржу.

Она взглянула на часы. Было девять сорок. Начиная с десяти часов брокеры по продаже акций фирмы «Маговерн Коупер» будут размещать акции ее компании по своим клиентам.

В момент приступа страха она подумала: «А что, если все они однажды окажутся неправы? Что будет, если никто не купит?» Не имело никакого значения, что выпуск акций был подписан. В этот момент она больше, чем когда-либо, почувствовала, что «Пикокс» — ее дитя с самых ранних дней, когда она сжалась над потрескавшейся доской Саймона в квартире в Белсайз-парке.

Пробегали минуты. Большинство завтракающих незаметно скрылись, чтобы заняться своей обычной работой, но небольшая группа осталась, собравшись в том конце стола, где сидела Харриет. Мартин Лендуит углубился в разговор с одним из брокеров. Робин спокойно сидел рядом с Харриет и маленькими глотками пил шампанское.

В десять тридцать пять вошел глава команды. Он склонился к плечу Харриет и произнес:

— На все наши акции подписались.

Все изданные акции были выкуплены. На лице Харриет появилась улыбка.

— Отлично сделано, — сказала она, — всеми вами отлично сделано.