Когда я вгляделся в твои черты (СИ) - "Victoria M Vinya". Страница 39

― Без проблем, я подожду.

Резво схватив Сашу за руку, Микаса повела её на улицу. Жан вышел следом и остановился на веранде, глядя на пылающее солнце, лениво опускающееся под холм вдалеке. Наперекор золотому светилу по небу торжественно плыл дирижабль с разноцветным хвостом. «Значит, пятнадцать минут назад была остановка у моей деревеньки», ― с теплом и тоской в груди подумал Жан. Взял с плетёной качели пачку сигарет, заглушая внутри протесты и виноватые обещания «бросить, когда захочу», чиркнул зажигалкой и с блаженством затянулся. Он держался почти всё лето, внушив себе, что отказ от вредной привычки станет ещё одним шажком на пути к завоеванию сердца любимой девушки. Теперь лишние церемонии были ни к чему. Едкий дым вылетел из ноздрей призрачным змеем и растворился в наполненном ароматами воздухе.

«Я всегда был уверен, что первым из нас четверых потеряю девственность. Уж точно не дурень Эрен! Рожа у меня не страшная, девчонки благосклонны: я могу получить симпатяжку без обязательств даже не напрягаясь. А сам упёрся в одну единственную. Хочу стать мужиком с Пик, и всё тут! Дурацкая влюблённость… И думать не могу о ком-то, кроме неё, даже на порнуху иногда дрочить стыдно. Боюсь стать зависимым от чувств. Боюсь, что то, что я считаю глубоким и искренним, какой-нибудь проныра-психолог назовёт нездоровой привязанностью… Третий день пялюсь на эту проклятущую дорогу! Всё жду, когда из-под холма вынырнет её растрёпанная макушка, замашет её сонная рука. Прижать бы эту руку к щеке и целовать без спроса — так, будто я имею право!»

Жан поглядел на бесящихся в зарослях осоки и ромашки Сашу с Микасой, и на сердце стало легче. Потушил окурок о край жестяной банки и собрался вернуться в дом, но остановился, по-привычке метнув взор в сторону просёлочной дороги: «Да ты шутишь, мать твою…»

Из-под холма показалась согнутая полумесяцем белая рука, лохматые чёрные пряди, обрамлявшие улыбчивое лицо. Придерживая второй рукой длинный подол гофрированной голубой юбки, Пик энергично обходила препятствия из козьего навоза и вчерашних луж.

— Там в конце деревни сильно воняет козлиным говном! — хохоча, крикнула она Кирштайну. — Я еле ноги унесла!

— Сельское очарование природы! — со смешком ответил он, пытаясь унять накатившее желание разрыдаться.

«Я же не чёртов Йегер! Это ему не стрёмно ныть по поводу и без. Я вовсе не такой!»

Птичкой взлетела на крыльцо и порывистым движением вручила ему пакет со сладостями и сувенирами для всех. Жан теперь мог хорошенько разглядеть голубые блёстки на её веках и плечах — верх безвкусицы! — но как же они ей шли. «Она похожа на русалку», — заключил про себя Кирштайн.

— Барахольщица дурная, правда? Мама мне так и сказала! Но я настояла, что хочу подарить друзьям какую-нибудь миленькую фигню. В моём любимом магазинчике с различным хламом была распродажа, и я туда спустила все свои сбережения, — виновато призналась она. — Зато у меня теперь новые чудны́е кольца! ― Пик продемонстрировала пальцы обеих рук.

― Твоя мама строго судит. А ещё тебе идёт серебро. Мне вот оно не нравится: темнеет быстро и выглядит не очень потом…

― Это потому что ты его не чистишь, ― со знанием дела пояснила Фингер и наконец-то осмотрелась по сторонам с довольным видом. ― Ребята в доме? Порко тоже там?

― Да. Ты заходи, мы как раз ели недавно. Там ещё много осталось. Будешь?

― Не откажусь, пожалуй.

Они прошли в столовую. Пик тут же бросилась с объятиями к Галлиардам и Райнеру, а Эрен метнул в сторону Жана восторженный взгляд и незаметно для посторонних поднял вверх большой палец, широко улыбнувшись. Конни положил гостье поесть и присел на уши с рассказами о том, что здесь происходило до её приезда, подкрепляя речь огромным количеством «фотокомпромата» в телефоне. С улицы вернулись Саша и Микаса, принёсшие с собой по большой охапке полевых цветов.

― Девчата, приветик! ― щебетнула им Пик.

― Какие симпатичные у тебя кольца! ― взвизгнула Саша. Подбежала к подруге и стала как сорока высматривать украшения.

― Рада знакомству, ― тепло произнесла Микаса. ― Жан столько о тебе рассказывал.

― Жан? Ты, наверное, хотела сказать «Порко»?

― Да нет же ― Жан, ― с улыбкой настояла Аккерман.

― О. Понятно.

Микаса пожала плечами и начала разыскивать по шкафчикам парочку ваз. Её поиски довольно быстро увенчались успехом. Отправившись в спальню, она с благоговением принялась расставлять в найденные вазы букеты. Через несколько минут в комнату вошёл Эрен и с удивлением поглядел на её хлопоты.

― Ух ты! Здорово. Я и не заметил, что ты принесла с собой такую красоту. ― Он уткнулся носом в душистый ворох лепестков.

― Это чтобы трахаться было уютнее.

― Вот как… Миленько. ― Эрен обнял её со спины и поцеловал в щёку.

Микаса сильнее прижалась к нему, уютно поёрзав, затем взяла с постели одну из подушек и ушла к Армину смотреть фильм.

Поздним вечером ребята всей толпой прибыли к озеру. Живописное и загадочное под сенью августовских сумерек, похожее на гигантское зеркало из сказочной долины, оно так и манило погрузиться в свои тёмные обволакивающие воды, оставить в них навязчивые мысли и тревоги.

Парой движений скинув шорты и футболки, Конни с Марселем заорали, как при падении с обрыва, и с брызгами понеслись в глубину. Райнер, дав прикурить Эрену и задымив сам, встал подле Порко, ведущего пошлый разговорчик с какой-то девицей: он периодически матерился на плохую связь и намеренно говорил как можно громче в самые пикантные моменты беседы, чтобы эпатировать и веселить приятелей. Микаса взяла Эрена за руки и повела за собой в воду, нарочно игнорируя тлеющую у него во рту сигарету. Её забавляло, как он хмурился и опасливо задирал подбородок во время плавания, чтобы не дать затухнуть огоньку.

Пик до сих пор не раздевалась. Села на большой валун и с тоской смотрела на Порко, кривляющегося в пылу разговора.

― Я раньше не замечал, что он тебе интересен, ― подле неё раздался голос Кирштайна.

― Так раньше и не был, ― сконфуженно ответила Пик, и ей сделалось не по себе, что для кого-то вдруг стали очевидны чувства, о которых она никому не рассказывала. ― Он с детского сада был мне другом ― моим братишкой. А теперь всё как-то запуталось, но я, кажется, так и осталась «сестрёнкой»… ― Она замолчала и настороженно уставилась в глаза внимательно слушающему её Жану.

― Нет-нет! Ты только не думай, что я ему взболтну! ― мгновенно догадался он. ― Я, конечно, бываю придурком, но ни за что не подставлю тебя да ещё и так подло.

― Ты всё время заботишься обо мне… Не знаю почему, но это трогательно.

Она робко смяла голубой подол юбки и склонила набок голову; густая чёрная копна каскадом рассыпалась по плечу Пик, а Жан не переставал восхищаться ею: «Нет, и впрямь ведь русалка!»

― Мне нравятся твои волосы, ― позабыв, как дышать, произнёс он. ― И юбка твоя нравится. И блёстки на коже. И то, как ты руку полумесяцем гнёшь, когда машешь издалека. И то, как сонно говоришь. И твоя улыбка ― нравится! И ты. Ты очень мне нравишься…

Жан обомлел и отвернулся. Ему было стыдно, что не вовремя полез со своей влюблённостью, когда ей грустно из-за другого парня. Но и с собой ничего не мог сделать: знал, что, если уж набрался смелости, так лучше говорить сейчас, а не ждать годами удобного случая. Он рассматривал пальцы своих ног, увязшие в песке и сухих сосновых иголках, ожидая насмешливой словесной кары. Но Пик лишь невесомо дотронулась до прядей на его виске и приладила их в сторону уха. Жан вновь обернулся к ней с застывшим внутри зрачков вопросом.

― Ты чего, испугался, что я дразнить тебя стану?

― Ну, обычно ты со мной именно так и общаешься.

― Только не когда в моих руках такая чудовищная власть. Это было бы жестоко. ― Пик снова взглянула в сторону Порко. ― Жаль, что я не влюблена в тебя. Ты хоть и малолетка для меня, но, наверное, взаимность ― это прикольно. Знаешь, когда я поняла, что меня влечёт к Покко, то с маниакальной дотошностью стала анализировать свои чувства. Почему именно он? Почему лучший друг? И мне всё чаще кажется, что это воплощение моих несуразных кошмаров…