Мистер Фермер. Морковка за интим! (СИ) - "Focsker". Страница 7

Принявшись подсчитывать прутики подходящей длины, взглядом случайно цепляюсь за притоптанную, знакомую траву. Среди высоких сломанных стеблей, вверх тянулся жёлтый, продолговатый бутон с белыми лепестками по кругу.

— Матерь божья… — на ботве цветка замечаю знакомое каждому белорусу насекомое. Наш главный враг. Имя его знал каждый уважающий себя гражданин, каждый школьник и дошколёнок моего аграрного государства. Это существо — причина множества страданий и мемов. Ненависть к нему не уступала ненависти белорусов к самому Гитлеру. Звали это порождения огородного дьявола — колорадский жук! Пусть я никогда лично и не встречал его по причине места жительства. Но, благодаря школе и интернету, был очень хорошо о нём осведомлён. Всегда, на каждой из картинок, он был описан как самый главный враг картофеля! Картофеля, что так же, как и любые другие цветы или луковицы мог цвести и имел свой весьма необычный цветок. И цветки его были точно такими же, которые я сейчас видел перед собой!

Мощным щелбаном, скидываю вредителя с листка, а затем осторожно, выгребая пальцами мелкие камушки и песок, докапываюсь до клубней. Мелкий, местами зелёный — слегка опасный для употребления. Картофель был тем единственным овощем, о котором я знал многое. Как готовить, как хранить, и, что удивительно, я даже знал как его выращивать, хотя по факту даже никогда этого не делал. Слишком много моих сверстников во время школьных дней на дачах и в деревнях были заняты выращиванием и сбором этого треклятого корнеплода. После чего, часами напролёт могли рассказывать одинаковые, почти что слизанные друг у друга под копирку небылицы о мешках и тоннах собранных ими лично.

— Картошка спасёт мир. — Усмехнувшись любимой шутке одного из одноклассников, обратно засыпал клубни. Сначала мне требовалось обзавестись ещё каким-нибудь провиантом, требовалось увеличить количество источников продовольствия. И только после, когда клубни дозреют, рассадить их по более благоприятным для роста и размножения — заранее подготовленным грядкам.

Допустим осень я протяну. Грибы, ягоды и овощи это хорошо, но всё это сезонно. Зимой ручей может замерзнуть, это означает что не будет рыбы. Откуда еду брать? Нужны ловушки, нужно вялить, сушить и запасать мясо, а ещё… Вспомнив о идее с зайцами и кроликами, я почему-то забыл, что их не обязательно убивать сразу. Ведь можно кормить их листвой, травой, зеленью там всякой. Можно даже запастись высушенной травой, а после, с приходом холодов и исчезновением кормов, пустить на мясо! Как раз и температура упадёт, и хранить свежее мясо будет в разы легче и проще! Гениально БЛЯТЬ!

Преисполненный чувством своей пиздатости беру в руки топор. За последние полтора дня в этом мире, я уже выпылесосил всё в окрестностях нескольких метров вокруг лагеря. Дальше заходить было тупо страшно. Подходящих для клетки веточек катастрофически не хватало, да и хотелось попробовать содрать с дерева свежей коры, а после попытаться сделать более прочную верёвку, и в конечном результате более надёжную клетку. Клетки, их мне требовалось много, очень много, а ещё нужно придумать, как объяснить мои планы соседке, мирной любительнице овощей и жабьих попок…

Предчувствуя скандал, а так же злобные, недовольные взгляды и внутреннюю ненависть к своей кровожадной персоне. Раздражённый ещё не начавшимся диалогом, бреду к давно запримеченному дереву. Лес я никогда не валил, да и топора в руках своих отродясь не держал. Но, что поделаешь, всё в жизни когда-то приходится делать в первый раз.

Ствольное, высокое дерево, с множеством хвойных ветвей раскинутых во все стороны и находившихся на приемлемой для удара высоте идеально подходило для «обрезания». Прошмыгнув между колючих, длинных лап, занимаю стойку, сжав древко топора, совершаю пробный замах, привыкаю к «аппарату», и целюсь так, что бы в случай поломки остриё моего топора не отскочило и не «ваншотнуло»(убило с первого удара) своего создателя.

— Раз, два, три, у-д-д-д-а-а-а-р… Куда⁈ — Топор проходит сквозь бревно как нож сквозь лист бумаги, разворачивая меня на сто восемьдесят градусов. Едва не рубанув себя по ноге смертоносным, подобно бритве опасным лезвием. Разрубая ветки и всё вокруг падаю на землю.

Слышится треск не задетых лезвием волокон древесины. Постепенно, с жутчайшим хрустом они рвутся, а сам деревянный гигант, теряя устойчивость заваливается на сторону. Ровно туда, где был мой шалаш и где сейчас обедала Кролли.

— Осторожно! — Не видя девушки, только и успел выкрикнуть я, прежде чем массивный ствол под девчачий визг рухнул на постройку.

Глава 4

По среди лагеря, между обломанных лап и разбросанных в разные стороны палок шалаша, хлопая огромными, одновременно напуганными и удивлёнными глазами, сидела Муррка. Лицо крольчихи расцарапали ветки, а между ног, пригвоздив к земле меховую повязку, всего в нескольких сантиметре от самого интимного места вонзился кривой здоровенный сук.

— Ёбаные бобры… — С приложенными к груди ушками и трясущейся нижней челюстью, выплюнула бледная как смерть Кролли.

— А… да… бобры… — От сердца отлегло. Слава богу жива. Взгляд мой падает на место, где сосна переломилась на пополам. «Да вы издеваетесь⁈» Могучий толстый ствол под тяжестью собственного веса обломался об треклятый, чёрный, будто уголь, котелок. На проклятой посудине не было и царапины.

Крольчиху трясло в неконтролируемом припадке. Зубки её звучно бились друг о дружку, а глаза, едва ли не закатываясь, стекленели. Много раз я слышал по телику о том, что пугливые кролики иногда умирали от громких звуков, типа раскатов грома или выстрелов охотников. Опасаясь, что моя прекрасная спутница последует их примеру и также от страха «даст дуба», подбегаю к той и тут же прижимаю к себе. Мне и самому было страшно. Как истинный эгоист, проживший последние годы в добровольном заточении. Отречении от реального мира, общества и лишь ради себя одного, я, оказавшись связанным с кем-то, испугался, что вновь останусь один.

Прижимая к своей груди голову Кролли, успокаивая девушку, а быть может и себя, как переклинивший повторяю: Всё хорошо, всё хорошо.

Несколько минут я с дрожью в руках держался за кролика до тех пор, пока та сама точно так же не обняла меня своими сильными руками.

— Мистер, шаман, господин…

— Зови меня Матвеем — Прервал ту я.

— МатвееМ, — тут же ответила Кролли, — я в порядке, не бойтесь.

«Не бойтесь? Я едва не убил тебя!» Почувствовав дрожь в собственных руках, понял, что испуган гораздо больше, чем Муррка. Девушка молча сидела, взгляд её красных глаз показался мне кристально чистым. Её грудь равномерно поднималась и опускалась, когда сам я всем телом трясся в припадке неконтролируемого страха. Своей тупостью я едва не загубил доверенную мне жизнь. Твою мать, как же так…

— Это были не бобры, да? — Глядя прямо мне в глаза, тихонько спросила проницательная девушка.

Желание соврать, защитить свой имидж в этих прекрасных глазах, показаться лучше чем есть и спихнуть всё на других, захватило мой разум. В прошлой жизни я постоянно перекладывал всю вину на посторонних. Все вокруг были виноваты в том, что моя жизнь такая какая она есть. Другие были виноваты в том, что у меня нет девушки, что квартира не убрана и вообще у меня нет никакого будущего. Крольчиха, сидевшая со мной в обнимку, видела меня насквозь, по поведению чувствовала, что я хочу и готов начать лгать.

— Прости, Муррка, я виноват, это вышло случайно — как никогда ранее, честно признался я. Готовясь к волне порицаний, оскорблений и законному наказанию, в любой из возможных форм.

— Господин МатвееМ, в следующий раз валите дерево под другим углом, не в сторону лагеря! И меня предупредить не забудьте, это ведь опасно! Хотя я и сама виновата, даже не услышала что вы дерево рубите. А ведь у меня очень острый слух. Это вы тоже при помощи той странной чирк-чирк магии сотворили, да?