Эксклюзив (СИ) - Юнина Наталья. Страница 5

– Ну что ж, кажется, настал тот момент, когда я буду просто так убивать людей. Без надобности, – улыбаясь произносит Федор.

– Да не знаем мы где флешка, честно, – плюхаясь на стул, выдает Люся.

Несколько секунд мы сидим в полной тишине, затем Федор с Васей встают и выходят из гостиной. Воспользовавшись этой ситуацией, я подлетаю к шкафу, хватаю книгу, в которую ранее положила свой рисунок и сворачиваю его в квадратик. А затем прячу в трусы.

– Это что сейчас было? – шепчет Люся, как только я приземляюсь на диван.

– Не бери в голову. Просто, если они найдут мой рисунок, а что-то мне подсказывает, что они снова будут везде рыться, нам будет… сложно объяснить нарисованное.

– Да чо уж там объяснять, нам все равно крышка, Лиз, – обреченно произносит Люся и отпивает из фляжки несколько глотков.

– У тебя снова чешется попа?

– Нет, пока моя задница не чешется. Но это вопрос времени.

Перевожу взгляд на свои коленки, как только мужчины возвращаются в гостиную. Молчание пугает. Я не выдерживаю и перевожу взгляд на главного, в руке которого ножницы. Мамочки.

– Итак, леди, рассказывайте все ваши действия, начиная с утра. Хотя, нет. Пожалуй, та, что с придурью молчит, – переглядываемся с Люсей и… молчим. Обе. – Поправочка, та, что с большей придурью молчит. С меньшей вещает.

– Мы пошли на пляж, – синхронно вещаем с Люсей.

– Элизабет Евгеньевна, молчать, – ухмыльнувшись произносит Федор. Ну, прекрасно, теперь я не только особенная, но и с придурью.

– Пошли мы на пляж, купались там и загорали до обеда. Потом еда закончилась, и мы решили пойти домой. Ну и сократили путь через лес.

– И что там было в лесу? – ответа от Люси ясно зрячий не получает ввиду того, что она давится то ли слюной, то ли извечно выпадающей пломбой с многострадальной семерки. – Элизабет, продолжай.

– Грибы. Точнее много грибов, – тут же добавляю я.

– Так вы поэтому такие, с особенностями? Галлюциногенов нажрались?

– Мы грибы пока не ели. Они в холодильнике. И собрали мы грибы съедобные.

– Видать, ты больше грибочков нанюхалась. Людмила, вступай.

– А чего вступать? Грибы в холодильнике. Целая корзина. Можете проверить.

– Хорошо. Дальше что было?

Люся рассказывает точь-в-точь, как мы нашли Витю и все наши действия, не упустив ни одной детальки. Федор Михалыч слушает очень внимательно, проворачивая в руке ножницы.

– Почему вы не вызвали ментов?

Тут снова вещает Люся, не забывая рассказать про ругань на весь двор и мою феерическую угрозу про убийство Вити. Федор Михалыч крайне озадачен. И молчит. Что пугает больше его угроз. Тянется к яблоку, лежащему на столе и смачно его откусывает.

– Ну что уставилась, Элизабет Евгеньевна?

– Любуюсь вами.

– Чем именно?

– Тем, как вы… сексуально чавкаете.

– Никак не могу тебя раскусить, – озадаченно бросает Федор, потирая подбородок.

– Я бы и не советовала это делать. Я не очень вкусная. Меня даже ни одно насекомое не кусает. То ли дело Люся. На нее все насекомые слетаются, даже мухи.

– Раньше я думал, что фамилии ничего не значат. А теперь понимаю, что ошибался. Ты настоящая Е. Банько. Вась, а ты что думаешь о Елизавете?

– Что она знает больше, чем придуривается.

– Более того, мой магический шар подсказывает, что именно ты, Элизабет Евгеньевна, знаешь, где находится то, что мы ищем.

– Да не знаю я! Клянусь!

– Рыжая, лысой хочешь быть? – усмехаясь произносит Вася.

– Нет.

– А ты, Элизабет Евгеньевна? – подхватывает Федор, демонстрируя ножницы.

– Нет. У меня форма черепа не очень красивая. Мне не пойдет.

– Ладно, продолжим нашу беседу в психиатрической палате, – Федор встает с дивана и берет стул. Ставит его напротив меня и садится, намеренно касаясь меня своими ногами. – Если хотите жить, вспоминайте все, что может привести нас либо к тому, кто грохнул Витю и украл флешку, либо к тому, кто просто мог ее взять, имея с ним контакт.

– У него есть дочка. Но он ее никогда не признавал и не принимал участия в ее воспитании. Случайно обмолвился по пьяни накануне смерти, – вполне серьезно произносит Люся. – Может быть, он встретил ее недавно, ну и мало ли она как-то узнала о моей даче. Вы же как-то узнали, что он может быть здесь.

– А может быть, Витя с ней до этого встретился и сам рассказал, где бывает. Она приехала сюда, ну и убила его за детские обиды. А заодно и вашу вещь прихватила, – тут же подхватываю Люсину мысль.

– Так. Хорошо, есть консенсус. Но мой магический шар подсказывает, что вы можете знать что-то еще. Вспоминайте, девочки, – почему-то его «девочки» звучит так… приятно, что ли. Не зло. И тут меня осеняет! – Элизабет? Вижу просветление в глазах, давай говори.

– Вряд ли просветление. Просто свет падает с потолка. Но я кое-что вспомнила! Витя перед тем, как мы его выгнали, провел здесь сутки. И к нему приехал его знакомый. Люся его не хотела впускать, но Витя клятвенно заверил, что они оба быстро уйдут. И знакомый ушел. Мирно.

– И как он выглядел?

– Да копчененький такой и худой, – задумчиво произносит подруга. – Ни разу среди его компании такого не видела.

– Копчененький? Это что значит? Загорелый? – подает голос золотозубый.

– Я бы сказала, закорелый. Грязный какой-то, хотя выглядел интеллигентно, – поясняет Люся, отпивая из фляжки.

– Не совсем так. Точнее, совсем не так. Я специально обратила на него внимание, потому что он просто образец для студентов медицинских ВУЗов.

– Это что значит? – заинтересованно произносит Федор, наклонившись ко мне еще ближе.

– То и значит. Он был не грязненький и не копчененький, а серо-желтый. Кроме того, у него был кожный зуд, он то и дело чесался. Ну и заметная худоба. Про другие признаки молчу. Но суть в том, что у него больные почки.

– Так. И как нам можно найти этого товарища, как он представился, кстати?

– Никак. И где он может быть, мы тоже не знаем, – раздраженно бросает Люся, вставая с дивана. И в этот момент комнату оглушают громкие взрывы…

Глава 4

Глава 4

Я совершенно точно жива, но выпрямиться и отлипнуть от ног Федора не получается. Страшно увидеть еще один труп, а то и несколько.

– Бляха муха, ну как так?! – чуть ли не плача бросает Люся.

Мамочки. От страха еще сильнее вжимаюсь в мужчину. Что там такое, если у Люси такой расстроенный голос? Ее два трупа нисколечко не взяли. А сейчас что?

– Отче наш, иже еси на небесах. Да святится имя Твое. Да придет царствие Твое, да будет воля тв…

– Да, Лиза, блин, замолкни! Где твой Бог был, когда у меня полка с закатками рухнула?!

До меня не сразу доходит смысл ее слов, а как только это происходит, я, наконец, выдыхаю и немного отлипаю от тела главного. Выражение лица у него, мягко говоря, странное. Последний раз я такое наблюдала на практике в больнице, когда пациент при пальпации неожиданно пустил газы.

– Ничего не хочешь мне сказать? – впервые растерянно произносит этот грозный мужчина. Ну да, ему неловко, но не смертельно. Все мы люди.

– Не переживайте. Это со всеми случается. И является вариантом нормы, если не слишком часто. Да и вообще, раз никто не слышал, значит вы ничего и не делали. Эту маленькую тайну я унесу с собой в могилу.

– И что я сделал?

– Ну…флатуленцию.

– Флату…что?

– Ну…пукнули? – молчание, а затем справа от нас дикий хохот от золотозубого.

– Нет, Лиза, он не бздел, – раздраженно произносит Люся. – Он хочет всего лишь понять, какого хухра ты держишь руки на его хухра, – очередной загруз и только, когда я осознаю, что такое хухра, до меня доходит, где лежат мои руки. – Писюн ему без надобности не тереби. Это не магический шар. Вот, если он отпустит нас живыми, вот тогда и пожамкаешь в знак благодарности. Судя по тому, как Федор Михалыч смотрит на твои ноженьки и сиськи, просвечивающиеся сквозь мокрое платье, прям сильно не против.