Ассистентка (СИ) - Малецкая Агата. Страница 15

— А я всегда думала, что это просто совпадение, — мне даже стало стыдно.

Получается я невольно насылала на людей что-то вроде порчи. Офигеть!

— Да не парься. Ну поболели — выздоровели. Дома отдохнули, кинчик посмотрели, ты же их не в гроб загнала. Тем более судя по тому, как у тебя округлились глаза, ты не спецом, — попыталась она меня успокоить. — А тебе Кристовский ничего не рассказал?

— Нет.

— Ну даёт, блин, медиум. А как он тебя нашёл?

Я коротко рассказала свою историю.

— Прикольно. А ты чей ассистент?

— Я? Ну это, — Юля замялась.

Неожиданно в шумной компании повисла пауза. Я поняла, что всё это время ребята прислушивались к нашему разговору.

— Я… Яна Гросса, — как будто признаваясь в чём-то компрометирующем, сообщила она.

Мне эта фамилия ничего не сказала, а вот имя я уже сегодня слышала.

— Ладно, Кир, включай свою бодягу погромче. Спектакль окончен, теперь танцы, — скомандовал кто-то из-за стола.

Будто порвалась струна, и разрешили веселиться. Юлька отвела глаза, Макс тут же перехватил её внимание. Они зашушукались.

Несколько девчонок, быстро и радостно бросив наскучившую настолку, начали танцевать. Я выглянула в окно. Казалось бы знакомый пейзаж выглядел совсем иначе. Внизу бурлила барная улица. Но она была словно за стеклом. Я понимала, что люди там внизу не видят и не слышат нас. А я навсегда оказалась дистанцированной от них. Чтобы ни случилось дальше, я не смогу забыть эту странную тёплую и густую ночь, эту взбалмошную компанию.

— Не грусти. Ты привыкнешь. Мне тоже сначала было сложно, — я подняла глаза на Сашку.

Парень не смотрел на меня. Он тоже смотрел вниз. Глянув на импровизированный танцпол, я поняла, что у всех ребят одинаковые змейки на правых руках, но у некоторых они тонкие, как у меня, а у других на спине прослеживается затейливый, петляющий узор.

— А почему и у тёмных, и у светлых ассистентов одинаковые змейки, — спросила я.

— Не все ответы можно узнать в одну ночь. Не торопись. Мне пора, еще увидимся, — он легко развернулся и, крикнув что-то на прощание Юльке, растворился в дыму.

Музыка кажется стала громче. Удивительно, что судя по всему она никак не мешала светскому раунду за стеной. Теперь и парни присоединились к девчонкам. Юлька красиво извивалась в центре. Только Макс вальяжно раскинувшись остался сидеть на диване, и парочка, пока незнакомых мне «белых» ассистентов целовались углу комнаты. Я решила выскользнуть вслед за Сашкой.

Стоило мне закрыть за собой дверь какофония современных ритмов оборвалась.

Теперь меня окружала совершенно другая атмосфера, будто сменили пластинку на граммофоне. В центре зала под лирическую мелодию кружилось несколько пар. Я замерла. Когда-то давно я тоже занималась парными бальными танцами, поэтому невольно залюбовалась вальсирующими.

— Потанцуем, — раздалось у меня за спиной.

Я обернулась. Рядом высился тот самый наглец с лестницы. Ян Гросс. Начальник Юльки.

— Варвара, — он протянул мне руку и назвал моё имя, хотя я не успела ему представиться.

Его глаза в упор смотрели на меня. Не зная, уместно ли отказаться, я как под гипнозом вложила свою ладонь в его. Он уверенно повёл меня в центр зала. Понимание, что на нас косятся, холодило меня, но я могла ни вырваться, ни отвертеться. Его правая рука уже легла мне на талию. И меня будто пронзили сотни невидимых игл. Ощущение было болезненным и одновременно приятным. Зал закружился вокруг. Это мы танцуем или комната, как карусель несётся вокруг нас? Стоит признать, он отлично танцевал. Музыка кружила нас. Окружающее пространство сливалось в одну сверкающую линию. Я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание. Но продолжала совершать заученные давным-давно па. Макушкой чувствуя его подбородок, я кружилась и кружилась в каком-то дьявольском танце, уже практически не слыша мелодию.

— Нам пора, — голос Кристовского выдернул меня из забытья.

— Извините, — попыталась я улыбнуться своему партнеру.

Но оказалось, что он стоит уже практически в двух метрах от меня.

— Доброго вечера! Ты отлично танцуешь! — чеканя слова как заклинание произнёс он.

Его губы по-прежнему были изломаны улыбкой, но глаза сделалась матовыми. И обращены они были не на меня, а на Глеба.

— Зачем ты пошла с ним танцевать? — на ходу отчитывал меня тот, накидывая пальто на мои плечи и практически выталкивая меня на улицу.

— Я не знала, что это запрещено.

— Я же сказал тебе быть с другими ассистентами! Зачем ты пошла в основной зал? — продолжал распыляться он.

— Мне стало душно. Извини, — сбивчиво оправдывалась я, ощущая, но не понимая свою вину.

— Ладно, я сам виноват. Нужно было обо всём тебе рассказать, — через несколько минут тяжелого молчания, произнёс Глеб.

Я поняла, что на его языке так звучат извинения.

Больше за эту поездку никто из нас не проронил ни слова.

— Нам нужно найти время, чтобы обо всём поговорить, — на прощание сказал он, когда я уже открыла дверь машины.

«Да, согласна» уже готово было сорваться с моих губ, как я обернулась и замерла. Крупная ладонь Кристовского лежала на моём локте, нежно сжимая его, как если бы он хотел остановить момент, задержать меня в просторных внутренностях автомобиля. Ткань слегка сморщилась под его пальцами. Он смотрел куда-то в районе ложбинке на шее и одновременно мимо меня. Мне казалось, что время замедлилось, а пространство словно начало растягиваться вокруг нас.

— Мне пора, — то ли напомнила, то ли попросила я.

От разжал пальцы. И всё вернулось на круги своя. Наваждение спало. Ещё секунду помедлив, я нажала ручку, впуская холодный воздух в салон. Глеб больше не смотрел на меня. Хлопнув тяжелой дверью старинной машины, я поняла, что не давало мне покоя: чувство, что Кристовский хотел меня поцеловать.

Глава 5

Подручные тьмы

Несмотря на обещание шефа, толком поговорить нам так и не удалось. Дни выдались очень загруженные. В некоторые из них приходило по несколько посетителей. Кроме того, я наконец-то закончила архивировать старые блокноты. Постепенно в моей голове сложилась картина, что главной специализацией — если так уместно будет сказать — Глеба Ростиславовича была связь с ушедшими из жизни людьми. Вдовы просили передать привет мужьям на «тот свет». Матери, потерявшие детей, искали утешения, что их души успокоены. Кто-то гадала на будущее, особенно всех интересовали осенние котировки акций. Женщины просили приворожить мужчин, в которых были влюблены. За эти дни я быстро научилась разбираться в оттенках волн, которые исходили от Кристовского во время таких сеансов: от тёмно-фиолетовых с пурпурным оттенком в том, что касалось сердечных дел, до антрацитово-седых, когда дело шло о связи с потусторонним миром. После них в комнате еще некоторое время сохранялся гниловато-прелый запах. Нечисть к нам в офис Глеб не пускал, ограничиваясь общением с ними через доску Уиджи. Более того, насколько я могла судить по поведению людей, наши посетители не могли слышать голоса тех, с кем общался Глеб.

Оплату своих услуг он брал наличными деньгами. На месте. Никаких переводов с карты на карту. А вот расчет с тем, кого наличные уже не интересовали, был более сложным. Честно признаюсь, я была шокирована отвагой или глупостью людей так легко соглашающихся пустить в свою жизнь тёмную магию, рассчитывая, что бумажные купюры, оставленные на столе медиума, защитят их от тех, кому они открыли путь в свою судьбу. На мои сетования Крестовский лишь смеялся и напоминал, что постоянным клиентам скидки.

Он всё чаще представал передо мной в своём настоящем обличии, хотя я привыкла и его «маскам» настолько, что иногда даже не замечала, в каком виде сегодня он предстал. Обедать я обычно бегала одна, в это время он предпочитал в одиночестве закрываться в своей лаборатории. Туда он меня не пускал, приглашал лишь иногда, когда требовалось вести дневник наблюдений. Выглядела она пожалуй практически также как и обычная химическая лаборатория, с тем лишь исключением, что в ней не было той стерильности. Наоборот, часть колб и мензурок были мутные и закопченные, а многие приборы явно насчитывали не одно десятилетие. Например, массивный классический микроскоп, паяльник для накаливания, лежащий под штативом с дутой колбой и целая батарея флаконов смешных форм, содержащие жидкости невообразимых цветов, например, в одном из них была налита ярко-желтая тягучая слизь. Однажды Глеб всего на секунду приоткрыл её крышку, чтобы капнуть шипящий реактив, и у меня слезы выступили из глаз от резкого, вонючего запаха. В углу в клетке попискивали белые мыши. Мне страшно было представить для чего мой босс мог использовать несчастных хвостатых тварей.