Юрка Гусь - Козлов Вильям Федорович. Страница 5

Покраснев от напряжения, командир с трудом стащил грязный сапог. Размотал почерневшую портянку и, блаженно зажмурившись, пошевелил пальцами.

— Эх, портянки бы посушить, — вздохнул он. — А то ведь утром сапоги не натянешь.

— Чего он там бубнит? Не слышу! — Бабка Василиса выпростала из-под платка маленькое ухо. — Говори громче, сынок, глухая я.

Отдернув занавеску, Юрка высунул стриженную ступеньками голову.

— Сушите, пожалста, сколько влезет. Печка горячая!

— Ого! — улыбнулся командир, расстегивая ворот гимнастерки. — Оказывается, в доме и мужчина есть.

— А вы откуда едете? На фронт, да?

Юрке очень хотелось потолковать с бойцами, но тем было не до разговоров. Устроившись на полу, они натянули на головы шинели и сразу, как по команде, заснули.

Совсем рассвело. Юрка рассматривал спящих бойцов. Вдруг в стену дома стукнул камень, потом второй. Юрка глянул на бабку, гремевшую ухватом в печи, и потихоньку выбрался в сени. Юркнул в кладовку и, взобравшись на покатый мучной ларь, выглянул в отдушину.

— Эй, бабья кофта! — орал Жорка, размахивая камнем. — Выходи-ка… Не то все стекла перебьем!

Рядом с Жоркой были еще двое.

— Че надо, рыжая морда?

Жорка завертел круглой щетинистой головой на короткой шее.

Ребята прижали носы к забору.

— Отдай ракетницу, добром говорю, — дрожащим от ненависти голосом кричал Жорка. — Свистнул, гад!

— Нужна мне твоя паршивая ракетница. Если бы к ней еще ракеты были, а то… Тьфу!

Для большей убедительности Юрка плюнул.

— Не брал я ее, и ша! Ясно?

— Брешешь! Пока я поросенку хряпу натюкал, ты — через забор — и ноги приделал к моей ракетнице. Отдай добром, слышишь?

— Отдай Жоркину ракетницу, — загудели ребята.

— Говорят вам, не бра… — Юрка отдернул голову от окна.

Метко пущенный камень сбил с полки несколько бутылок. Одна из них огрела Юрку по спине, другая ударила по ноге.

— Я вас сейчас-с-с… — зашипел он. Кубарем скатился с ларя, влетел в избу.

Бойцы спали. Командир уткнулся головой в шинель, выставил голые желтые ступни. Гимнастерка задралась на спине, оголив смуглое мускулистое тело. Не спуская глаз со спящих, Юрка на цыпочках подобрался к стене, осторожно потянул к себе автомат. Бабка Василиса заталкивала в самоварную трубу красные угли и ничего не видела. Юрка незаметно попятился к двери.

Камни грохали в стену, падали на крышу и, тарахтя, катились оттуда вниз. Юрка просунул в окошко дуло автомата и, стиснув зубы, нажал на спуск. Автомат молчал. Юрка оттянул до отказа затвор, передвинул какой-то рычажок и крепко прижав приклад к плечу, снова нажал на спусковой крючок. Оглушающая длинная очередь распорола тишину. Юрка видел, как врассыпную бросились наутек ребята. Жорка со страху спрятался в кадку.

Ствол автомата прыгал в окошке, мимо уха, звякая о бутылки, свистели пустые гильзы, приклад бешено дубасил в плечо, а растерявшийся от неожиданности мальчишка никак не мог сообразить, что надо снять палец со спускового крючка.

Он не слышал, как вскочили разбуженные стрельбой солдаты и босиком высыпали в сени. Командир ворвался в кладовку и выхватил у него из рук вмиг онемевший автомат. Серые веселые глаза командира стали злыми, колючими.

— Ух и здорово, черт, палит… без этой… осечки, — ни к селу ни к городу сказал Юрка. Сказал и зажмурился, ожидая крепкой затрещины.

В этот момент с полки скатилась еще одна увесистая бутылка и кокнула лейтенанта по голове. Юрка открыл глаза и увидел, что лицо у лейтенанта стало не злое, а озадаченное. Командир осторожно поднял руки и пощупал голову.

— Шишка, — сказал он.

— Вы, дяденька, пятак приложите, — посоветовал Юрка. — Говорят, помогает.

— Прикладывал? — спросил лейтенант.

— Сто раз, — сказал Юрка. — Да у меня и так проходят. — И зачем-то пощупал голову.

— Пострелял, значит? — спросил лейтенант.

— Немножко, — вздохнул Юрка.

— В кого же стрелял?

— В небо… В кого же еще?

— А ну-ка, автоматчик, пойдем на свет божий… — Лейтенант взял Юрку за руку и вывел из чулана. Усатый боец с седыми вразлет пушистыми усами осмотрел автомат, снял диск.

— Товарищ лейтенант, — сказал он, — сорок семь пуль выпустил на ветер этот… Диск-то пустой!

— Вы, дяденька, не волнуйтесь, — успокоил его Юрка, — на фронте этих самых патронов завались!

— Как тебя звать? — Лейтенант свирепо прищурился на мальчишку.

— Юрка… Гусь.

— Так вот, гусь лапчатый, отвечай: зачем тебе, паршивцу, понадобилось с утра пораньше палить в небо?

— Говори, парень, не то худо будет! Вот тут на месте организуем трибунал и судить тебя будем как полагается… — Усатый боец оглянулся на обувавшихся товарищей. — Будем судить, ребята?

— Будем, — сказал молоденький белобрысый боец и грозно посмотрел на Юрку.

— Факт! — кивнул другой хмурый боец, худой и длинный, как жердь с бабкиного забора. — За такие штучки недолго и к стенке.

Юрка обвел бойцов подозрительным взглядом. «Шутки шутят или… А ну как взаправду к милиционеру Егорову отведут?» — подумал он.

— Слышу я это… гудит: «Ве-зу-у, ве-зу-у…» Ну, думаю, фашист. Я фашиста по голосу узнаю… Хотел сперва вас разбудить, гляжу — спите. Жалко даже будить. Ну, взял я это… оружие и… и в немцев! Тр-р-р-р! Дяденька, а правда, что за сбитого фашиста орден дают?

— Дают… Твой-то где свалился? — Лейтенант, прищурив глаз, подозрительно долго смотрел в пустой сапог, будто в подзорную трубу.

— Откуда я знаю? — упавшим голосом ответил Юрка. — Я же не видел, упал он или…

— Это точно! Что не видел, то не видел, — согласился командир. — Когда самолет падать приготовился, у тебя от страху глаза закрылись. Так и шпарил из автомата, зажмурившись.

Маленький, быстроглазый, в потешной женской кофте, стоял Юрка перед бойцами и обеими руками поддерживал штаны.

Глаза его тревожно ощупывали лица бойцов. Он понял, что ему не верят.

— Наврал я про самолет, — сознался он. — Пацаны пришли и давай камнями лупить в стену… Отдай, говорят, какую-то паршивую ракетницу… А я ее и в глаза-то не видел… Вот если бы пистолет, а то, подумаешь, ракетница! Бухают и бухают, а вы спите. Думаю, разбудят, гады, людей! Взял автомат и пульнул для острастки. Я думал, что он разок стрельнет, а тут как прорвало…

— Картина понятная. — Командир посмотрел на стол, где в большом чугуне аппетитно дымилась картошка. — А что это за ракетница?

— Старая, без курка, — соврал Юрка. — Кому такое барахло нужно?

Лейтенант заглянул в чугун и зажмурился:

— Горячая!

Юрка попытался улизнуть, но лейтенант заметил.

— Погоди… вот что, Гусь, ракетницу ребятам верни! Не распахивай глазищи. У тебя она, это ясно как день… Немедленно верни и доложи!

— Да я вовсе…

— Разговорчики! — повысил голос командир. — Кру-у-гом! Вот так… Шаго-ом марш!

Юрка поплелся к двери. На пороге оглянулся: бойцы шумно усаживались за стол.

— А чего это ты, парень, все время за штаны держишься? — спросил один боец. — Сплоховал?

— Ремня нет — вот и держусь, — пробурчал Юрка.

Усатый боец запустил руку в вещевой мешок и, покопавшись, достал аккуратно скатанный брезентовый ремень.

— Держи, парень! Ремешок что надо… А дырку, согласно своей комплекции, гвоздем проткнешь.

Юрка взял ремень и вышел в сени.

Отыскал гвоздь, проткнул дырку и, затянув ремень, облегченно вздохнул: теперь штаны никуда не денутся, хоть зубами тащи! Нехотя взобрался по расшатанной лестнице на чердак, засунул руку в трубу старого граммофона и вытащил тяжелый сверток. Ракетница была совсем как наган, только дуло большое — три пальца можно засунуть — да мушки нет.

Юрка взвел курок, прицелился в ржавый фонарь, висевший на гвозде, и плавно нажал на собачку. Тку! — прозвучал сухой щелчок.

Он любовно замотал ракетницу портянкой, вздохнул и… засунул обратно в граммофон.

Считая голыми пятками ступеньки, спустился вниз. На всякий случай заскочил в кладовку. Выглянул из окошка и увидел на лужайке все тех же ребят. Они окружили Жорку, восседавшего на опрокинутой кадке, и, слушая его, хмуро косились на дом бабки Василисы.