Сага о бескрылых (СИ) - Валин Юрий Павлович. Страница 15

Потом ее вырвало…

Лоуд держалась за голову и смотрела на горшки паленого нэка. Вот отрава. Лопнет сейчас пустая голова оборотня. Умирающая замычала и затрясла головой. Пусть болит. Пусть мысли будут короткие. Совладать проще. Нужно уходить. Забрать нэк и уходить. Спасаться. Кажется, в дверь стучали. Пришли и ушли. Но утром вернутся. Как отсюда уйти?

…У, ющец раздолбанный, опять качает. Теперь ноги не деревянные, наоборот, слишком гибкие и мягкие. И пить захотелось. Лоуд добрела до двери, посмотрела на засов, еще разок пнула покойника. Нет, здесь пытаться проскользнуть неразумно — нужно твердости в ногах дождаться. Пытаясь сосредоточиться, оборотень стащила с тяжелого трупа фартук. Если облик мастера принимать, то с этаким странным предметом намучаешься. Лучше сразу надеть. Да и если блевать опять потянет, не так испачкаешься…

Много в мастерской всякого имелось: и трубы, и железо: рыжее, черное и даже красноватое (медь?), колеса, котлы, трубки узкие, изогнутые. Оборотень поплелась за шкафы — обнаружились двери. Лоуд сунулась в одну — спальня. Роскошная до невозможности, почти как нижний кабинет Мудрейшего. Ковры, ложе с десятком подушек, целых два окна. Свечи, сундуки и шкафы. Открыла: одежда добротная. Хорошо мастер жил, пока по темени молотком не схлопотал. На столике бочонок — по запаху, бражка. Странно, мастер мог бы себе позволить лучшим храмовым нэком баловаться.

Глава 5

Лоуд потрогала кошель, лежащий на столике. Наверное, серебро. Что толку — на окнах решетки, да и высоко.

Оборотень вышла в мастерскую, проверила другую дверь. Здесь было непонятно. Комната небольшая, с возвышением, на нем кресло с кожаным сидением-люком. На стенах ткань (гобелен — слово?). Дорого все. А пахнет, почему-то, парашей. Лоуд принюхалась, — нет, точно парашей. На деревянное ведро, что в камере в углу имелось не похоже, но запах не обманет. Хитро.

Кожаный люк поднялся легко. Запах, конечно, мощный, аж глаза вылазят. Ну, покойник был крупным засранцем, чего уж там. Не пристало пустоголовому оборотню от простых запахов нос воротить.

Лоуд стояла у распахнутой дыры, пытаясь осознать, что ее здесь держит. Всплывало что-то из памяти давно пропавшей, в голове ворочалось. Что толку в дыре? Спрятаться? Найдут. Можно там несколько дней с бутылью нэка просидеть. Нет, сразу найдут. Мастер — вон он, голова красивая, не сам же он башкой бился. Начнут искать. Может решетку на окне выломать, спуститься по веревке? Там ветерок, море учуять можно.

Ветерок. (Сквозняк — есть же такое слово?). Из дыры дует.

Лоуд сходила в мастерскую, сняла один из светильников, прихватила какую-то железку. Кинула в дыру, почти сразу там хлюпнуло. Правильно, дно недалеко, значит вонять должно еще сильнее. Утягивает запах. (Вентиляция?) Опущенный в дыру светильник осветил кладку камней короткого колодца, жижу на дне. И провал, уходящий в стену. Оттуда и дуло — оборотень морщилась — пламя масляного светильника норовило лизнуть-опалить волосы. Неряхой был писарь, мог бы и постричь патлы, небось не безграмотная храмовая ублёвка.

Нужно было лезть.

Оборотень принесла из спальни одеяло, пропихнула в дыру, потом, на всякий случай, накидала подушек. Приняла облик мальчишки (интересно, откуда он, такой рыжий в голове застрял?), и попыталась протиснуться в дыру. Рыжик был узок в плечах, но и дыра неширока. Не могли под такое седалище пошире проем сделать. Ведь зассал все вокруг покойник.

Протиснулась. Ноги нащупали мягкость подушек, Лоуд сгибаясь, сделала два шага. Не такая уж пустоголовая оборотень, сообразила. Тут нога провалилась, увязла по щиколотку. Оборотень обтерла ступню о подушку, продвинулась к дыре в стене. Можно пролезть.

Рыжик-оборотень ползла по неровной шахте, колени опять ободрались, но зато здесь было сухо. Нет, рано обрадовалась. Впереди еще колодец с дерьмом, а подушек уже нет. Лоуд прохлюпала, местами увязая по колено и стараясь не смотреть вниз. И откуда здесь столько бумаги? Она же по два листа за «корону» идет, надзиратели как-то обсуждали эту роскошь никому ненужную…

Снова труба, снова колени обдирались. Зато мутный свет впереди появился…

… Лоуд подержалась за преграждающую путь решетку, подышала — слабый-слабый аромат моря доносился. Во дворе замка еще было темно, горел огонь у ворот, дремал привратник. Оборотень поползла назад.

Обидно. Могло бы и получиться. Под окном карниз шел, довольно широкий. Выбралась бы, а там…

В ближнем колодце, что подушками в спальню превратить не удалось, обнаружилась крыса. Дохлая, огромная, полу-утопшая среди грязных бумажек. Оборотень подняла светильник — опять люк, но здесь он повыше. Надо попробовать — рыжик-оборотень подпрыгнула, не достала. Пришлось обращаться в высокую девицу, что один из надзирателей так жаждал сзади согнуть. Крышка люка подскочила, открылась с неприятным стуком. Лоуд замерла. Нет, тихо. Подпрыгнула, подтянулась, когда выбиралась, бюст застрял. Пришлось опять в мальчишку обращаться — слава богам, это легко шло. Оборотень перевела дух, встала на сиденье. Кожа была хорошей, мягкой. А ведь это его параша — Мудрейшего. И дерьмо внизу особо вонючее, и сам сортир богатейший. Светильник горит, масло душистое, вообще без копоти. У, тот мастер — не фрух, ющец дешевый. Здесь и панели на стенах кожаные, и запах благостный (духи?) и сосуд серебряный, и таз. Лоуд попробовала ногой — точно, не остыла вода. Истинно велик Мудрейший и седалище его свято.

Поболтать ногами пусть и в слегка, но теплой воде, было приятно. В хорошем положении пустоголовая оборотень — тут что не сделай, тебе-то уже хуже не сделают.

Дверь. Запор изящный. Лоуд приоткрыла и тут же услышала тихий разговор. Телохранители. Трое. И зачем по дерьму лазила? Не пройти здесь.

Осторожно прикрыв дверь, оборотень отошла к кожаному трону. Нужно обратно лезть, из мастерской уйти шансов побольше.

Лоуд уже закрывала люк сидения, когда глянула на кувшин. Ух, а почему не попробовать? Терять оборотням сегодня нечего.

Ползла по ходу оборотень теперь весьма торопливо. Вдруг получится?

Заметалась по мастерской. Сразу уйма дел появилась. Сделать и бежать отсюда, пока хоть какой-то шанс остается. Перелить нэк, мешок, деньги… Деньги — важны, даже лучший храмовый эликсир в городе за серебро купить можно. Говорят…

Лоуд понимала, что в город ей не вырваться. Но попробовать-то можно?

На столе бегло упаковала вещи — мешок нашелся добротный, вот только отбиралось туда самое ценное в большой спешке. Да и не утащить много. Инструменты ж, наверное, редкостные. Оборотень глянула на круглую штуковину для «красной» резки металла. Взять? Великовата. Но уж очень необычная, наверняка колдовская. Но не пугает. От инструментов вообще сплошная польза. Вот от молотка, например. Лоуд взяла штуковину (резак? Есть такое слово?). Цилиндр с локоть длиной, довольно легкий, не металл, из светлой… кости, что ли? Гибкая кишка соединяет с наконечником. Утолщение, вроде как под пальцы выточенное. Вот выступ под большой палец, рядом начерчены штришки вроде лесенки и очень мелкие значки. Еще красивый кругляш прибавлен — Лоуд тронула пальцем и выронила резак, поскольку из инструмента с неимоверной легкостью выросла алая нить — тронула брусок на столе — весело пошел дымок. Оторопев, Лоуд смотрела, как нить почти мгновенно пересекла деревяшку, металлическую крышку стола, одну из опор… Дальше нить не двинулась, спокойно алела в полутьме. Оборотень осторожно взяла рукоятку, дотронулась до выступа под палец — нить удлинилась, радостно дотянулась до второй опоры. Пока Лоуд сообразила и двинула «бегучую» костяшку в обратную сторону, веселая нить перерезала опору — стол угрожающе лязгнул и просел. Оборотень в ужасе ухватилась за сосуд с перелитым нэком, и тут луч погас. Ага — на кругляшку случайно нажала. Щелчок — нить появилась. Щелчок — исчезла. Опять включить, большим пальцем «бегучку» тронуть — луч удлиняется, если назад двинуть — короче становится. Очень понятная магия — как раз для пустоголовых оборотней. Надо бы тщательнее проверить — имелась мысль как с решеткой в вонючей трубе справиться.