Обманщики. Пустой сосуд (СИ) - Иорданская Дарья Алексеевна. Страница 29

Пещера была огромной и полнилась странными гулкими звуками. Чужие голоса разносились далеко. Чужие, чуждые, жуткие. Отбросив еду, Кала-ана побежала через пещеру, перепрыгивая нагромождения камней, и едва успела вовремя. Ее «гулямы», наполовину напуганные, наполовину обозленные, бесновались и прыгали, а перед ними — трое незнакомцев. Двое в каррасской одежде, а третий — из кочевого племени. Они были ошеломлены, Богиня на всех так действовала, и напуганы. Испуганные люди часто совершают жестокие и глупые вещи.

— Не трогайте их! — крикнула Кала-ана по-каррасски, и сама не зная толком, к кому обращается.

Ее окрик заставил всех замереть, даже несчастных гулямов, и повернуть головы. В глазах потемнело. Все вокруг на мгновение показалось ей залитым кровью, Кала-ана почти ощутила ее запах, ее вкус на губах. Сглотнув горечь, она нашла в себе силы закончить:

— Не смотрите на статую! Ничего не делайте вообще!

Девушка, совсем юная, загорелая, в ослепительно-алом наряде взобралась на камень и тут же согнулась пополам, тяжело дыша. Уперлась руками в колени. Гулямы, заслышав ее голос, замерли и повернули головы. Цзюрен, не сводя с них взгляда, медленно опустил меч, потом посмотрел на Ильяна. Тот пожал плечами. Эффектное появление незнакомки и на него произвело впечатление, но как себя вести, лекарь пока не знал. Зато мгновенно среагировал Ратама: выронил меч, упал ниц и забормотал: «Госпожа ведьма! Госпожа ведьма! Не гневайся!» Ведьма распрямилась наконец, приосанилась и приобрела вид самый важный и грозный. У Ильяна это только вызвало улыбку: девушка была миловидная и юная, едва ли старше Лин.

Впрочем, быстро стало не до смеха. Девушка шагнула ближе, и «гулямы», как верные псы, метнулись к ее ногам.

— Вам нельзя здесь находиться, — сказала девушка строго. У нее была достаточно правильная речь, с легким гортанным местным акцентом. — Уходите.

— Мы не хотели вторгаться в ваши владения, госпожа, — как у него это всегда водилось, безупречно вежливо проговорил Цзюрен. — Мы лишь ищем кое-что.

Жестами и окриками прогнав «гулямов», девушка подошла еще ближе, так что можно было ощутить исходящий от ее одежды пряный аромат.

— И что же это? Гостям здесь не рады. Никто не приходит в святилище, даже люди Девяти племен. Даже… Уходите.

Взгляд ее метнулся к статуе. Ильян невольно посмотрел в том же направлении, щурясь от слишком яркого серебряного сияния.

— Не смотрите!

— Почему? — спросил Ильян, опуская взгляд.

Статуя приковывала к себе внимание, несмотря на всю свою дикарскую уродливость. А быть может, и благодаря ей. Так раз за разом ты возвращаешься взглядом к какой-нибудь мерзости, ужасаясь и почти восхищаясь одновременно.

— Богиня сводит людей с ума.

Ильян посмотрел на «гулямов». Отбежав в сторону, они сели на корточки. Для полного сходства с собаками только высунутых языков не хватало.

— Как их?

Девушка в первую секунду удрученно кивнула, а потом опять приняла грозный и строгий вид, вспомнив, что она тут хозяйка.

— Уходите.

— Госпожа, мы здесь по важному делу. И мы вовсе не желаем зла ни вам, ни… — Цзюрен посмотрел на «гулямов», пытаясь подобрать подходящее слово. И не нашел. — Им. Мы ищем место, называемое «землей Акаш». И у нас мирные намерения.

В подтверждение своих слов он убрал меч и с почтением поклонился.

— Мы слышали, госпожа, что у жителей Акаша было лекарство, исцеляющее любые болезни. Оно нам жизненно необходимо.

Девушка нахмурила лоб, а потом кивнула.

— Идите за мной.

Идти пришлось недалеко. Не прошло и пары минут, как они увидели череду бамбуковых клеток. И Шен Шена в одной из них.

— Вы знаете этого человека? — сухо спросила ведьма.

Цзюрен медленно кивнул.

— Тогда забирайте его и уходите, пока вас не покарала Богиня.

Девушка прислонилась к решетке, скрестив руки на груди, и указала на засов. Мол — сами открывайте и убирайтесь. Цзюрен спасать узника не спешил.

— Госпожа, мы сюда пришли с очень важной задачей и не можем уйти с пустыми руками. Знаешь ли ты хоть что-то о земле Акаш?

Ведьма пожала плечами.

— Когда была жива моя бабка, об Акаш уже ничего не слышали. И при ее бабке тоже. Этой земли давно уже нет.

Ильян не сомневался, что именно это услышит, с той самой минуты, как вступил в подземный город. Да с самого начала путешествия, пожалуй, не сомневался. Но до сей поры у него была надежда: ничто не исчезает бесследно, и погибший народ, тем более столь просвещенный, должен был оставить после себя книги, различные предметы, по которым можно было восстановить хотя бы часть их секретов. Однако, народ этот не погиб, а судя по всему ушел, забрав свои секреты с собой. Осталась лишь сводящая с ума статуя да пустой, вымерший город.

Мысль эта накрыла как-то внезапно, в глазах потемнело, и Ильян почувствовал, что земля уходит у него из-под ног.

В этот раз Цзюрен не успел, и лекарь кулем свалился на землю. Был он сейчас белее известняковых стен и весь точно мрамор — с прожилками. Подоспевшая ведьма отодвинула Цзюрена в сторону и с лекарской сноровкой пощупала пульс.

— Перенесем его в мою комнату.

Лекарь оказался тяжел, больше не из-за собственного веса, а из-за того, что весь обмяк, словно свежий покойник. И из-за парчового, мехом подбитого халата. Халат Цзюрен передал Ратаме, после чего освободил наконец Шен Шена.

— Помогай. Ведите, госпожа.

Шен поворчал себе под нос, но все же подхватил лекаря под ноги. В комнате ведьмы — идти пришлось несколькими узкими коридорами — его уложили на постель из шкур и пестрых тканей и укрыли халатом.

— Я приготовлю укрепляющую настойку, — сказала ведьма. — Ваш друг выпьет, когда очнется. А потом вы уйдете.

— Вы так настойчиво нас гоните, госпожа, — улыбнулся Цзюрен, игнорирую испуганный шепот Ратамы: «Мастер! Не сердите ведьму!» — Но мы не можем уйти, не получив свои ответы.

— Меня юная госпожа удерживала, — фыркнул Шен Шен. — Насильно.

Щеки девушки вспыхнули румянцем. Она плюхнулась на подушки — все движения стали резки и порывисты — и сказала тоже резко:

— Хорошо! Я скажу вам то, что вы хотите услышать. Акаш действительно жили здесь, но это было очень и очень давно. Потом, когда вода ушла, они тоже ушли, забрав все свои секреты. Осталась только моя праматерь, чтобы служить Богине.

Цзюрен оглядел девушку, по виду мало чем отличавшуюся от кочевников.

— Значит, ты — акаш, госпожа?

Девушка пожала плечами.

— Я здесь хозяйка, и я хочу, чтобы вы ушли.

Быстро поднявшись, она покинула комнату. Цзюрен проводил ее взглядом и повернулся к Шен Шену.

— Ну а ты как тут оказался, господин Шен?

— Совершенно случайно, — пробормотал мужчина. — Правду она говорит? Об этих акаш?

Цзюрен неопределенно покачал головой. Он сейчас вообще не хотел об этом думать. Предпочитал дождаться, когда Ильян очнется. Лекарь был хорошо образован и лучше Цзюрена разбирался в подобных вещах. Впадать же раньше времени в отчаянье не имело никакого смысла.

— Ратама, присмотри за мастером Ильяном. И с этого тоже глаз не спускай. Я осмотрюсь.

— Мастер! — молодой кочевник вцепился в рукав Цзюрена. — Мы угодили в запретное место! Это владения богов! Знал бы я, куда мы идем… Только наши женщины знают сюда дорогу, мужчинам сюда путь заказан. Госпожа ведьма…

— Я буду очень осторожен, Ратама, — пообещал Цзюрен с мягкой усмешкой. — И проявлю всяческое уважение к ведьме. И к богине.

И, похлопав молодого кочевника по плечу, Цзюрен вышел из комнаты.

Эта часть подземного города была разрушена наполовину, и коридоры вели лишь в два места: в пещеру и к выходу на поверхность. Оглядев пустыню окрест, Цзюрен выбрал пещеру. Его заинтересовали и «гулямы», и статуя богини.

Вблизи она оказалась еще уродливей. Гигантская, серо-белая, отлитая из не лучшего по качеству серебра — или, как полагал Цзюрен, скорее, посеребренная — она почти упиралась головой в свод пещеры. Даже с такого ракурса было видно, что пропорции нарушены, и у богини чересчур маленькая голова, слишком большая, просто грандиозная грудь, а пальцы ее, длинные и неприятно гибкие, напоминают червей. Рядом с ней начинала болеть голова, и чудился тот же назойливой гул, что издавали шесть колоссов. Человека с меньшей, чем у Цзюрена, выучкой и способностью к концентрации, она могла, пожалуй, свести с ума.