Обманщики. Пустой сосуд (СИ) - Иорданская Дарья Алексеевна. Страница 36

— Сегодня праздник, — пояснила Шагати. — Один из Великих Лунных Дней. Я сейчас принесу вино и угощение.

— Не нужно, — покачал головой Ильян.

— Такова традиция, господин, — быстро проговорила Шагати. — Вы должны выпить во имя будущей удачи.

Подобрав юбки, она убежала. Ильян же пошел неспешно к павильону, оглядывая убранство озера. Позвал тихо:

— Лин!

Темнота зашевелилась. А мгновение спустя Лин неловко бросилась на шею Ильяну.

— Наставник!

— Ты в порядке? — лекарь мягко отстранил девушку и оглядел. Света было уже совсем мало, но можно было увидеть, как она бледна.

— Я… все хорошо. А вы, наставник? С вами все хорошо?

Ильян улыбнулся.

— Конечно. Я просто немного устал.

Ничего в порядке не было. Болезнь брала свое, усугубляясь к тому же горечью неудачи, но Лин о том было знать совершенно необязательно. И Ильян привычно улыбался, держась бодро, с изрядной бравадой.

— Пошли, сядем. Мне нужно послушать твой пульс.

В павильоне стоял низкий столик и были разложены подушки для сидения, жесткие — плетеные из лозы и тростника, и мягкие — из пестрого шелка. Лин зажгла лампы, села на подушки и протянула руку. Ильян коснулся ее теплого запястья. Пульс бился ровно, и это Ильяна успокоило. Хотя бы у Лин все в порядке.

— Как твои раны?

— Заживают, наставник, — улыбнулась девушка. — Госпожа Шагати оказалась талантливым лекарем. Возможно, даже лучшей, чем я. Знаете, она…

— Лин, — Ильян покачал головой. — Вы с ней говорили о чем-то… таком?

— Я не предлагала ей ученичество! — вспыхнула Лин.

— Очень на это надеюсь. А также надеюсь, что и ничего иного ты с ней не обсуждала.

— Мастер Ильян? — Шагати в эту минуту сама скользнула в павильон, неся поднос с вином и закусками. — Вот. Выпейте, пожалуйста. Холодает, я принесу сейчас жаровню с углями.

— Не нужно, — остановил девушку Ильян. От суетливости юной кочевницы у него кружилась и болела голова. — Все еще очень тепло. Лучше присядь и выпей с нами. Я должен отблагодарить тебя за заботу о Лин’эр.

Шагати с готовностью, даже с излишним энтузиазмом опустилась на подушки и разлила вино.

— Пью за ваше здоровье, господин.

Ильян осторожно пригубил свою чашу: вино кочевников было зачастую слишком крепким для него. Это, по счастью, оказалось легким, освежающим, и он осушил чашу до дна, но от второй отказался. Шагати выпила свою, помолчала минуту, а после спросила осторожно:

— Мастер, а госпожа ведьма… Она приехала с вами… Она?..

— Госпожа Кала-ана решила покинуть Пустой Сосуд, — осторожно, не вдаваясь в подробности, ответил Ильян. Большего рядовым кочевникам знать пока не следовало.

— Так, говорите, мастер, их много?

Цзюрен кивнул.

— Они теперь не оставят эти земли в покое. Я бы советовал вам занять древний город.

— Нет! — испугано всплеснул руками вождь. — Мы не смеем! Это прогневает Богиню. Да и что мы будем там делать?

Цзюрен вынужден был согласиться со словами вождя. Эти люди — кочевники, а не шахтеры, они не привыкли сидеть на одном месте, тем более — скованные каменными стенами. Там нет еды для их лошадей, только железо и камни. И как ни было заманчиво отрезать Джуё от железной шахты…

— Там есть вода, — проговорила вдруг Кала-ана, до той поры молча сидящая на почетном месте. — Подземные источники. И такова воля Богини: она нуждается в вашей защите.

— Госпожа…

— Те люди с юга принесут большое зло. Им надо дать отпор.

— Вам было видение, госпожа? — с благоговением спросил вождь.

Девушка после секундной заминки кивнула.

— Завтра прибудут мои братья, предводители Девяти племен, и мы обсудим этот вопрос.

— Надеюсь, вы сумеете защитить себя, — сказал Цзюрен с сожалением. — Я, вернувшись в столицу, попытаюсь сдержать Джуё, но у этого человека слишком много власти в руках.

— Нужна ли тебе еще наша помощь, ага?

Цзюрен задумался.

— Да, пожалуй. Нам нужны будут лошади. Я щедро заплачу.

Вождь покачал головой.

— Не обижай нас, ага. Это будет подарок.

Подумалось, что получить в подарок от кочевника лошадь — знак большого расположения.

— Почтенная ведьма! Почтенная ведьма!

Кала-ана отвела взгляд от озера, чья спокойная гладь наводила тоску и тревогу и обернулась. Шагах в десяти стояла миловидная девушка, прижимая к груди корзину. Окинув ее тонкую фигурку взглядом, Кала-ана вздрогнула. Эта девушка тоже была в ее видениях. В тех самых, где были огонь и кровь, и чужаки, с которыми Кала-ана почему-то стояла бок о бок. А вокруг — видения редко бывали такими яркими, но эти, как на грех, полнились деталями — вокруг был совсем иной, незнакомый мир. Вода колыхалась за стеною огня, но не умиротворяла, а пугала еще больше.

— Чего тебе? — спросила Кала-ана, нацепив личину злой ведьмы, с которой обычно встречала кочевниц.

— Шагати, почтенная госпожа, дочь Этведы, — проговорила девушка быстро. Откуда-то взяли они, что в разговоре с ведьмой все время нужно спешить. — Я хотела прийти и просить о помощи. Большая удача, что вы явились к нам лично.

Мать Кала-аны непременно произносила какую-нибудь фразу вроде «Дело пытаешь, али так пришла?», а в дурном настроении еще и работу задавала. Кала-ана просто грубовато буркнула:

— Чего тебе?

Просительница поставила корзину, опустилась на колени и лбом коснулась сложенных аккуратно рук. Выпрямилась, глядя с робкой надеждой.

— Батуны похитили много наших сестер и хотели продать в рабство. Один благородный господин с юга убил батунов, но это слишком простое наказание. Сделай так, чтобы они страдали в посмертии.

— Сделаю, — кивнула Кала-ана.

Ведьмой она не была. Едва ли таковые вообще существовали, во всяком случае Кала-ана ни об одной не слышала. Но она твердо верила в посмертное воздаяние, и лучший тут вариант — дурная слава. Достав из рукава несколько лент, Кала-ана протянула их Шагати.

— Возьми. Пусть ваши мужчины повяжут это на мечи, обскачут пустыню и пусть везде проклинают батунов. Потом сожгите ленты и развейте пепел.

— Спасибо, госпожа, спасибо! — девушка вскочила и принялась пятиться, боясь повернуться к колдунье спиной и тем проявить неуважение.

У Кала-аны точно вспышка перед глазами промелькнула.

— Постой, — девушка замерла. — Будет человек. Чужак. Тебе будут говорить, что он плохой, не верь. Он будет тебя любить, а ты принесешь ему богатство. Белый нефрит, он подарит тебе нефритовый браслет. Поняла?

Девушка кивнула.

— Иди.

Видения всегда были неожиданными и пугающими. Нечто чужое, потустороннее врывалось, проносилось перед глазами и оставляло Кала-ану опустошенной. Ей вовсе не хотелось становиться свидетельницей чужих жизней.

На улице было прохладно, а еще — сыро. За дни в пустыне Цзюрен успел отвыкнуть от этого ощущения влаги в воздухе. Он свернул к озеру, почти наслаждаясь прогулкой и стараясь ни о чем не думать, ведь мысли на ум приходили исключительно черные. К чему думать? Ночь чудесная, праздник какой-то сегодня. Вдалеке звучат смех и музыка, над оазисом пахнет влагой, жареным мясом и вином. А дома…

— Мастер!

Цзюрен остановился.

— Как твои раны, Ратама?

Юноша улыбнулся.

— Я уже вполне здоров, мастер. Через пару дней и следа от них не останется.

А потом вдруг молодой кочевник бухнулся на колени. Цзюрен опешил. Ратама же замер, опустив низко голову и протягивая на вытянутых руках свой меч. Ладони, как в таком случае и положено, были прикрыты широкими рукавами.

— Мастер, возьмите меня в ученики!

— Что? — от неожиданности переспросил Цзюрен.

— Вы великий воин, мастер, — быстро затараторил Ратама. — И вы ведете достойную жизнь. Вы тот, с кого надлежит брать пример. Возьмите меня в ученики.

— Я не беру учеников, — покачал головой Цзюрен.

— Я знаю, я пока недостоин этого, — еще быстрее заговорил юноша, точно боялся слова растерять, — но позвольте хотя бы следовать за вами. Я докажу, что могу быть вашим учеником!