Не проси прощения (СИ) - Шнайдер Анна. Страница 40

— Да, конечно, сейчас дам.

— А сама иди оденься, — строго заметила Марина, неодобрительно поглядывая на маму в ночной рубашке. — А то замёрзнешь. Холодно у тебя тут.

— Да, не жарко… — растерянно ответила Ирина и действительно вернулась в комнату — переодеваться в домашний костюм. А когда переоделась, выяснилось, что близнецы на кухне готовят завтрак и сервируют стол…

— Мам, где у тебя… — выкрикнула Марина, шуруя по полкам. — А, вот, нашла! Сейчас мы всё сделаем, как ты любишь. Садись!

— Да я бы умылась… — пробормотала Ирина, с откровенным удивлением наблюдая за Максом, который ловко и споро замешивал тесто для сырников. Это был её любимый завтрак, но сама для себя Ирина сырники никогда не делала — лень было. Обходилась бутербродами и кофе. Заодно и посуды меньше… Вот, кстати, о посуде... — Ребят, я рада, конечно, очень, но…

— Мы всё помоем! — отрезал сын, сразу поняв, что хотела уточнить мать. — Всё до последней вилки, мам!

— Ну ладно тогда, — впервые за утро улыбнулась Ирина и ушла в ванную.

Следующие несколько часов прошли более чем странно. Ирину уже давно никто не кормил и не обхаживал, и ощущение, когда о тебе заботятся, причём искренне, было напрочь забыто. Пока Ирина жила у Маши, Вронская и её дети больше сами пользовались заботой гостьи, чем заботились сами, но Ирина это считала нормальным. Маша работала и вертелась как белка в колесе, дети-подростки в принципе эгоистичны, да и не родственники они ей… Поэтому Ирина уже подзабыла, что это такое — когда кто-то делает тебе завтрак. Варит кофе, режет хлеб, а потом спокойно, без ворчания моет посуду. И всё это время развлекает весёлыми разговорами — слушая беспечные рассказы близнецов, Ирина смеялась и даже хохотала, особенно если Макс начинал изображать что-то в лицах. У него всегда прекрасно получалось актёрствовать, но сделать это своей профессией сын не захотел.

А потом, после завтрака, началось и вовсе что-то невероятное. Марина заявила, что сейчас будет варить любимый мамин суп — то есть борщ, — а Максим сообщил, что уберётся в квартире и займётся окнами.

— Окнами? — повторила Ирина с недоумением. — В каком смысле?

— Утеплить их надо, — пояснил Макс, задумчиво глядя на кухонное окно. — Ты же чувствуешь, какая тут холодрыга? Не дело это. Тем более что с завтрашнего дня обещают похолодание на семь градусов.

— Да? — ужаснулась Ирина. — И так минус восемнадцать…

— Вот будет минус двадцать пять. Не волнуйся, мам, сделаю так, чтобы не дуло.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Ирина и следующие несколько часов занималась тем, что ходила туда-сюда между детьми, разговаривая то с Мариной, которая не только варила борщ, но ещё и делала подливку из говядины с грибами по фирменному рецепту своей бабушки. И тесто для хлеба поставила. И…

— Ришка, остановись, — засмеялась Ирина, когда дочь, потирая руки, заявила, что пришло время для их любимого семейного салата — с морепродуктами. — Кто всё это есть будет?

— Как кто? — хмыкнула Марина. — Сегодня мы с Максом тебе поможем, а потом ты и сама справишься. Ну и… думаешь, я поверю, если ты скажешь, что… отец к тебе не заезжает?

Хорошо, что Ирина в этот момент сидела — иначе упала бы.

«Отец»?! Марина сказала — «отец»?..

— Эм…

— Вот-вот, — продолжала между тем дочь — будто бы не сказала мгновение назад нечто удивительное. Для других, конечно, не удивительно называть отца «отцом», но только не для Марины. — Заезжает, естественно. Вот пусть и попробует мой борщ. Я его готовлю теперь не хуже, чем ты и бабушка Наташа.

— Да, — кивнула Ирина, ощущая себя на редкость растерянно. — Не хуже, это правда.

Неужели подаркам Вити и уговорам Бориса всё же удалось добраться до цели — до сердца Марины? Неужели дочь и правда начала смягчаться по отношению к отцу? Поверить в это было тяжело, поэтому Ирина пока не стала делать выводов. Но зарубку в уме сделала, решив позвонить зятю, как только близнецы покинут квартиру.

Виктор

Звонок Бориса застал Горбовского по дороге к дому Толи, адрес которого Виктор знал — брат бывшей жены по-прежнему жил в той самой квартире, которую они с Ирой когда-то купили для него и Натальи Ильиничны, продав её двушку в Калуге. Претендовать на это имущество после развода Виктор, само собой, не стал. Но, когда несколько лет назад на его счёт капнула приличная сумма денег с припиской «компенсация за твои траты на мою квартиру», он её не вернул. Просто разделил на три части и отправил на счета Иры и детей.

— Алло, — сказал Виктор, включив на телефоне громкую связь.

— Виктор Андреевич… — начал Борис, но тут же запнулся. — Вы за рулём? Тогда, может, позже поговорим?

— Если быстро, давай сейчас. Я уже подъезжаю всё равно, буквально пару минут осталось.

— Ясно. К Толе едете?

Горбовский усмехнулся. Да, смышлёный ему попался зять… Чем больше он узнавал Бориса, тем сильнее тот ему нравился. Как же хорошо, что Марине повезло с мужем! Виктор был безумно рад за дочь — с Борисом она не пропадёт. И гулять от неё он не будет, не тот человек, чтобы, как Виктор, повестись на симпатичную мордашку и откровенное притворство.

— Да, к Толе. Ему я ещё ничего не рассказывал, а надо бы.

— Это правильно. Он должен поучаствовать обязательно. Так вот, что я звоню… Макс и Марина поехали к Ирине Витальевне.

Горбовский вздрогнул и нахмурился.

— Надеюсь…

— Нет, всё будет в порядке, они ничего не станут ей говорить. Просто позаботятся. Посмотрят заодно, как она живёт, а то ни разу не были у матери с тех пор, как она вернулась. Хотя мы и не знали, когда Ирина Витальевна возвращается — она даже не сказала, представляете? Позвонила потом только, перед фактом поставила, что прилетела и квартиру сняла. Знаете, Виктор Андреевич, я недавно понял — Макс и Марина привыкли, что Ирина Витальевна ничего не требует и не просит, — думают: это нормально, так и надо. Считают её самостоятельной и независимой. Не догоняют, что она просто не хочет их волновать, застряли в своём подростковом эгоизме.

Виктор промолчал. Он не считал, что вправе критиковать кого бы то ни было, тем более сына и дочь, — когда сам поступил максимально плохо, разрушив их судьбы.

— Жаль, я не знал, что у Ирины Витальевны всё настолько… Иначе не позволил бы ей отказаться от моей квартиры и оставаться в съёмной, — вздохнул Борис. — Моё упущение.

— Перестань, — покачал головой Горбовский. — Как будто ты не знаешь Иру. Когда она не желает никого беспокоить, может быть очень упрямой и твердолобой.

— Перевезти бы её к вам, Виктор Андреевич, — хмыкнул зять, и Виктор улыбнулся. — Но ведь не согласится. Ладно… Я предлагаю всем нам пересечься вечером в понедельник или во вторник и обсудить сложившуюся ситуацию, составить нормальный план. Вы сможете?

— Во вторник, после шести.

— Договорились. Толе скажете? Максу я сам позвоню.

— Ну, если он меня вообще захочет слушать, то да, сообщу.

— Захочет, — судя по голосу, Борис улыбался. — Толя сейчас уже не столь категоричен, как двенадцать лет назад. Вырос мальчик. Сам мне говорил, что, если бы такое произошло с Ирой сейчас, повёл бы себя иначе.

— Да? Интересно, что повлияло…

— Жизнь, Виктор Андреевич. Ничего больше.

Виктор

Было немного неловко звонить в дверь квартиры, куда тебя не приглашали, в десять утра воскресенья. Но мысли о том, что это следует сделать ради Иры, помогали перебороть смятение из-за собственного бесцеремонного поведения.

— Вам кого? — через несколько секунд поинтересовался удивлённый женский голос из-за двери. Толина жена? Виктор её ни разу не видел. Только знал, что Толя расстался со своей девушкой, с которой встречался двенадцать лет назад, спустя два года, и ещё через два женился на другой. Об этом Горбовскому вкратце, без подробностей, поведал Макс. Как и о том, что у Толи есть сын — сейчас ему должно было быть лет шесть-семь.