Не проси прощения (СИ) - Шнайдер Анна. Страница 52
Они с Виктором вошли в дом в костюмах Деда Мороза и Снегурочки — Ирина в голубой шубке с белым мехом и такой же шапке, из-под которой выбивалась толстая золотая коса, а Виктор — в ярко-алой шубе с серебряными узорами, с бородой от самых глаз и с обклеенным фольгой посохом. И с мешком, который до сих пор держал за спиной.
— Охо-хо! — воскликнул Виктор, снимая его. — Иди-ка сюда, девица, иди-ка сюда, красная! Возьми мой подарочек! На Новый год, на удачу и счастье!
Марина зарделась, но всё же двинулась вперёд, с удивлением рассматривая то отца, то Ирину — так, словно видела их впервые. Хотя очень давно, когда близнецам было лет на пятнадцать-двадцать меньше, чем сейчас, Ирина с Виктором на Новый год не раз переодевались в Деда Мороза и Снегурочку. Причём не скрывали этого от детей — Виктор вообще шутил, что они «исполняющие обязанности» или «замы» главного зимнего волшебника и его внучки. Макс и Марина смеялись и то и дело норовили дёрнуть маму за косу, а папу — за бороду. И каждый раз, когда у близнецов это получалось, Виктор говорил: «Охо-хо!»
Дочь неуверенно запустила руку в мешок и вслепую вытащила наружу один из подарков — шоколадного снеговика в крошечных шарфе и шапочке, с надписью на пузе: «Съешь меня».
— Спасибо, — пробормотала Марина и чуть улыбнулась — скорее всего, потому что Виктор в костюме Деда Мороза был совершенно не похож на себя. По сути, от него одни глаза и остались — остальное было скрыто костюмом, даже нос — и тот накладной, красный-прекрасный, словно Дед был уже сильно выпивши.
— Остальных зови, — пробасил Виктор. — У меня здесь для всех сувениры! Предновогодние! Новогодние потом получите. А это — аперитив! Охо-хо!
— Сейчас позову, — фыркнула Марина, развернулась и убежала прочь из гостиной. Её место возле мешка с подарками, потирая руки, тут же занял Андрей Вячеславович. Он достал для себя набор шоколадных сигар, и тоже с надписью, но другой:
«Сосать вкуснее!»
— Витя, чёрт, — засмеялся Горбовский-старший, откладывая подарок на журнальный стол. — Как был пошляком, так и остался…
— Я не Витя, я Дедушка Мороз, — усмехнулся Виктор в бороду, но больше ничего сказать не успел — в гостиную зашли Борис с Ульяной на руках, а следом за ним — Людмила Игнатьевна, Макс с Лерой и Толя с Леной и сыном. Рома, увидев Деда Мороза и Снегурочку, замер, а затем его лицо озарилось радостью. Да, вот для кого этот праздник станет по-настоящему волшебным…
87
Виктор
Горбовский был доволен. Всё получилось в лучшем виде, как он и хотел — чтобы дом был сказочно украшен, чтобы был стол из домашней еды и разговоры за ним велись исключительно семейные. И чтобы все Ирины близкие были рядом — она должна знать, что не одна. Что есть у неё семья, есть! Никуда она не делась. И у этой семьи есть планы.
Макс и Лера специально заговорили о свадьбе, о своих мечтах расписаться осенью — и в тот момент, когда девушка сына рассказывала о том, что хочет фотосессию среди золотых листьев и чтобы обязательно подружки невесты, в том числе Ира, были в изумрудных платьях, на лице бывшей жены Горбовского появилась растерянность. Она ведь знала, что в это время вряд ли будет «в кондиции» для того, чтобы гулять на свадьбе. Но сказать такое Лере не могла, вот и приходилось вместе с ней мечтать об идеальном торжестве.
Марина рассуждала о том, в каком возрасте Ульянку лучше отдать в детский сад, и ненавязчиво намекала на то, что бабушка обязательно должна вместе с ней впервые повести внучку в садик. А потом приезжать на утренники. Как же иначе-то?
Ирина терялась, но Виктор видел, что она всё-таки понемногу оживает, вливается в эти планы, поддерживает обсуждение, делает какие-то предложения… И скрещивал пальцы на удачу.
А потом Толя завёл разговор о том, как здорово будет летом отправиться на море, и пригласил поехать с ними за компанию и Иру. Она удивлённо захлопала глазами, и Виктор заметил, как в ней борются одновременно два противоречивых желания. Жизнь и смерть. Две Иры. Одна из них хотела этого всего — жизни, улыбок родных, планов на будущее, а другая, бесконечно уставшая — по его вине! — бессильно вздыхала и неуверенно кусала губы.
Но Виктор верил, что воля к жизни победит. Должна!
А в одиннадцать часов вечера в калитку позвонили, и через несколько минут в доме Горбовских-старших стало ещё шумнее — потому что в гостиную с криком, подняв руки, чтобы поскорее обнять Иру, вбежала Маша Вронская. А следом за ней — её второй муж Лёня и сыновья.
— Боже мой! — восхитилась Ира, сжимая подругу в объятиях. — Как ты?.. Какими судьбами вообще? Ты же не собиралась возвращаться в Россию!
— А я и не вернулась, я приехала на Новый год! К тебе! — отбила претензию Маша. — Так, народ, подвинулись — мы все хотим есть! Людмила Игнатьевна, у вас же остался ещё ваш фирменный холодец?!
Вечер окончательно превратился в зажигательный — с энергичной Вронской по-другому было невозможно. Её отлично оттенял деликатный Леонид, причём на контрасте с Машей, яркой и крупной кудрявой блондинкой, этот лысоватый худой мужчина смотрелся совсем бледно и непримечательно — отведёшь от такого на мгновение взгляд, и всё — уже забыл, как он выглядит. Но Виктор был уверен, что это впечатление обманчиво. Никогда сильная и уверенная в себе Маша не выбрала бы в спутники жизни мужчину без выдающихся способностей. И судя по тому, как уважительно к Лёне обращались её сыновья-подростки, по крайней мере, дар общения с детьми у него был.
Сразу после полуночи к себе в спальню убежали Марина и Борис — Ульяна к этому времени, разумеется, уже давно спала, а зять и дочь начинали засыпать прямо за столом от усталости. Около часа ночи уехали Толя с Леной и Ромой — они решили не оставаться на ночь, чтобы не стеснять остальных, тем более что ехать им было недалеко. После них — на часах как раз было три часа ночи — умчалась Вронская с семьёй, напоследок расцеловав Иру и пообещав, что в ближайшие дни они непременно встретятся.
— Ну, что ж, это было прекрасно, — подытожила Людмила Игнатьевна, как только Маша, её дети и муж вышли за калитку, — но пора и честь знать. Убираем со стола и расходимся до утра. Меня раньше одиннадцати не будить!
— Мам, пап, идите, — махнул рукой Виктор. — Ириш, и ты тоже. А мы с Максом и Лерой тут всё уберём. Чего толкаться-то? Втроём управимся. Да, молодёжь?
— Так точно, — кивнула Лера, а Макс, хмыкнув, добавил:
— Есть, босс!
88
Виктор
Все комнаты в доме были разобраны семейными парами и Ирой, поэтому Виктору выделили диван в гостиной. И он, дождавшись, когда Лера с Максом поднимутся наверх, умылся и переоделся в пижаму — специально взял с собой штаны и рубашку тёмно-синего цвета, чтобы никого не стеснять, когда поутру народ начнёт спускаться вниз с желанием поесть вчерашних салатов. Лёг на своё временное ложе, взбил подушку, накрылся выделенным матерью шерстяным пледом — и отрубился тут же. Устал за день как собака. И переволновался за Иру.
Однако сон Виктора был недолгим…
… Он вновь стоял посреди ювелирного салона, ощущая ладонь Даши в своей руке. Она казалась ему холодной и склизкой, словно Виктор сжимал слизняка или змею. Хотелось поскорее отбросить эту гадость в сторону, но он не мог пошевелиться…
— Папа?! — И снова шокированные, широко распахнутые глаза детей. — Папа, кто это?!
Кто это? Кто… Какая разница — хотелось сказать ему. Неважно, кто она, главное — кто я.
А я… Я — мерзавец. Мерза-а-авец. И разве тем, что я делаю сейчас, можно исправить всё это?! Разрушенная семья, исковерканные жизни, загубленное здоровье…
Ира опять падала, бледная, с закатившимися глазами, но на этот раз Виктор был не способен двинуться с места — так и стоял, продолжая наблюдать, как она умирает…
…пока не проснулся.
Ледяной пот на лбу, колотящееся в панике сердце, лихорадочно дрожащие руки. Виктор, стуча зубами, потянулся к журнальному столику — вспомнил, что там лежали бумажные салфетки, — и тут заметил на лестнице, ведущей на второй этаж, тёмную фигуру.