Влечение - Томас Рози. Страница 31

— Ну, раз ты не хочешь… Тогда, может, просто пройдемся, посидим на берегу в баре?

— Это было бы чудесно.

Она явно переборщила по части энтузиазма, зато день спланирован и больше не нужно думать, как его убить. Один день, другой, третий… Бетт стиснула губы, чтобы не застонать. «О, Сэм, ну почему тебя вечно нет рядом, когда ты мне так нужен?»

Бетт с Йеном шли по узкой полоске галечного пляжа. Позади них из Мэнли вышел паром и устремился по сверкающей водной глади вперед, к мосту.

— Я рад, что ты здесь, со мной, — начал Йен. — Это напоминает мне то время, когда ты была совсем крошкой. Благоразумной маленькой особой. Из тех, что не лезут в воду, не зная броду.

«Иначе говоря, трусихой, — расшифровала Бетт. — Пугалась уже до появления опасности».

Отец всегда выступал в роли ее защитника, принимая ее сторону против не в меру экспансивного Дэнни. Но ей не хватало внимания со стороны Джесс. Мать любила ее вполсердца, как и Сэм. Йен старался компенсировать это своей любовью и раздражался оттого, что Бетт не могла отплатить ему такой же привязанностью.

Бетт взяла отца под руку и сознательно потерлась боком о его ребра. Они постояли немного, наблюдая за яхтами, любителями серфинга и переполненными палубами туристских судов. Вдали виднелись зеленые холмы Дабл-Бей, сплошь утыканные белыми домиками и башнями. «Господи, — подумала Бетт, — что я здесь делаю?»

Вслух она произнесла:

— Я люблю тебя, папа.

— Знаю.

Они вскарабкались на холм и поднялись по бетонным ступенькам к киоскам, торгующим принадлежностями для серфинга.

— Как там мама?

После Рождества мать и дочь два-три раза разговаривали по телефону, и эти разговоры произвели на Бетт странное впечатление. Джесс сыпала вопросами и не слышала ответов, а то вдруг замолкала, словно ее что-то отвлекало.

— Да нет, дорогая, ничего не происходит, — твердила она.

— Страдает, — ответила Бетт отцу. — Для нее страшнее этого ничего не было. Потерять Дэнни.

— Или тебя.

«Нет», — мысленно возразила Бетт. Но оставила свое мнение при себе.

Они подошли к небольшому ресторанчику с выставленными наружу столиками под голубым тентом. Меню обещало лучшую рыбу в Сиднее (как всякое меню). У официанта были длинные черные волосы, стянутые сзади резинкой на манер мышиного хвостика. Он поразительно походил на Дэнни. После смерти брата Бетт подсознательно выискивала в любой толпе похожих на него юношей. У нее пропал аппетит.

— Ты сказал, что я не лезла в воду, не зная броду?

Йен вздрогнул от неожиданности: в голосе дочери появились пронзительные нотки, словно она на грани срыва.

— Мы всегда были разными — Дэнни и я?

— Для меня — да. Ты родилась первой и буквально перевернула мою жизнь. Помнится, я на цыпочках подкрадывался к двери детской — вдруг ты перестала дышать? Маленький ежик. Мама — нет, она никогда не сомневалась, что с тобой все в порядке. А вообще-то я имел в виду, что ты была осторожной. Умной и осмотрительной. У меня часто появлялось ощущение, что ты ко мне присматриваешься — стою ли я твоей любви? Смешно, правда?

— Нисколько.

Так оно и было. Зато Джесс и Дэнни принимали ее любовь как должное.

— С Дэнни не возникало ничего подобного, — повторил Йен ее мысли. — Наверное, Джесс его избаловала. Иногда мне казалось, что она обожает его до неприличия.

И, покраснев, добавил:

— Я не в том смысле. Но все-таки — чересчур.

— Да, ты прав.

Бетт понурилась. Пока отец вспоминал времена ее детства, официант расставил на столе тарелки. Она взяла нож и вилку и стала отделять кусочки рыбы от костей. Джесс отдавала Дэнни ту любовь, которая должна была достаться ей, Бетт. И Йену. Вот почему брак родителей распался.

Наконец тарелки с остатками пищи унесли. Йен откинулся на спинку стула и промычал несколько нот. Это означало, что он хочет коснуться щекотливой темы.

— Ты не очень-то жалуешь Мишель.

— Ну что ты. Она прелесть.

— Я тоже так считаю.

Вспомнилась их первая встреча. Она сидела за коммутатором в их офисе. Золотистые волосы образовали вокруг ее головы фантастический ореол. У нее были широкие плечи пловчихи и такая широкая улыбка, что казалось — она запросто проглотит и контору, и его в придачу.

— Кто это? — спросил он управляющего.

— Временная телефонистка. Девочка что надо.

Прошла неделя, прежде чем Йен с ней заговорил, и месяц, прежде чем он увидел ее вне офиса. То был прощальный вечер в честь одного из продавцов, уходящего на пенсию. На банкет пригласили нескольких секретарш, в том числе Мишель. Джесс угнетала чересчур раскованная атмосфера таких вечеринок, зато Мишель чувствовала себя как рыба в воде.

На предложение Йена принести ей выпить она ответила:

— Да, пожалуйста, пива. А лучше два, чтобы потом не бегать.

Она рассказала, что работает в Сиднее медсестрой в отделении травматологии. А сейчас у нее отпуск, и она подрабатывает, чтобы окупилось путешествие вокруг Европы.

— Сколько вы еще здесь пробудете? — спросил он со значением.

Мишель усмехнулась и пожала плечами.

— Сколько веревочке ни виться… В общем, уже немного.

Угроза вынудила его быть решительнее.

— Поужинаем вместе перед вашим отъездом?

Она пристально посмотрела на него и кивнула.

— Почему бы и нет? Четверг вас устроит?

Он был очарован ее прямотой. Мишель знала себе цену и правильно судила о людях. Она знала, чего хочет, и не растрачивала себя в погоне за недостижимым. Как она выразилась позднее: «Моя работа не располагает к тому, чтобы морочить себе и другим голову. Завтра может быть поздно».

Он солгал Джесс, что задерживается на работе, и повез Мишель в загородную гостиницу, на роскошный ужин.

За грибным пирогом она сказала:

— Йен, я знаю, что ты женат. Какова моя роль в этом сценарии?

Прежде он не затруднился бы с ответом, хотя так прямо никогда об этом не думал. Каждая связь длилась примерно год. Совместные вечера в отелях. Редкие поездки куда-нибудь вдвоем. Прежде чем связь начинала приедаться или угрожала вырваться за отведенные ей рамки — полное сожалений прощание. Обычно Йен встречался с замужними женщинами, которым было что терять в случае разоблачения. Но он понял: Мишель — совсем другое дело.

— He знаю, — растерянно ответил он. — У меня нет никакого сценария.

— Понятно.

Он заранее заказал номер, но передумал и отвез ее туда, где она нашла временное пристанище. А потом долго представлял себе их вместе на скрипучей кровати под балдахином, на четырех ножках. Или на его письменном столе, заваленном проспектами с такими же отелями по всему Мидленду. Или в мраморно-зеркальной ванной, среди ароматных шампуней и гелей.

Мишель сама ему позвонила.

— Ну так как же? — с дразнящей интонацией спросила она.

— Ну так встретимся сегодня вечером? — ответил он ей в тон.

На этот раз они легли в постель.

Обнаженное тело Мишель поразило его гладкостью и упругостью. Она показала, как нужно связать ей руки и ноги пояском махрового халата и слегка отстегать брючным ремнем. Ее совершенно не волновало, что подумает девушка, с которой она делила квартиру и которая находилась по другую сторону тонкой перегородки.

Оседлав Йена, она стала энергично вращать бедрами, кривя губы в сладострастной улыбке и приговаривая:

— Мы просто наслаждаемся, вот и все. Все так делают — хотя вы, померанцы, притворяетесь, будто это не так.

— Почему ты выбрала меня? — прошептал он потом ей на ухо. — Чем я заслужил?

Мишель на мгновение стала серьезной. Прищурилась и погладила его по голове.

— Ты хороший парень, Йен. Но, кажется, не слишком счастливый.

— Ну что ты…

Но он все-таки расстался с женой. Мишель была именно такой женщиной, о какой он мечтал. Он знал и понимал ее; она ничего не утаивала. В отличие от Джесс, которая всегда была себе на уме. Даже в постели она от него ускользала. Их путь, утыканный взаимными разочарованиями, неизбежно вел к разводу. Мишель задержалась в Дитчли; они поселились вместе. А спустя два года уехали в Сидней. Йен понимал, что причиняет страдания Джесс и детям, но понимал также и то, что не может поступить иначе.