Как стать героем - Козырев Вячеслав. Страница 16

Все само так в рот и лезло. Знай успевай глотать. После завтрака отдых в тенечке – чтобы солнышко не слишком пекло. Маленький перерыв с дремотой. До обеда. Затем, понятное дело, снова сон. Для здоровья. А там глядишь – и ужин подоспел.

Поначалу он все порывался чем-нибудь помочь бабульке. Но видя, как она, несмотря на возраст, шустро управляется по хозяйству, уже не дергался, утешая себя тем, что Ягусе просто приятно за ним поухаживать.

Санька заметно округлился. Чтобы подняться по трем ступенькам в избушку, приходилось три раза отдыхать. Поэтому двигаться он старался поменьше.

Для полного счастья ему не хватало ленивого Лехи. Тот бы почернел от зависти, глядя на распрекрасную Санькину жизнь.

Настроение портил только черный бабкин кот; здоровенная и наглая животина с пронзительными желто-зелеными глазами. Он считал себя главным после Яги и с пренебрежением смотрел на всех остальных обитателей избушки. Гостя он невзлюбил с самого начала из чистой вредности: не считать же поводом для этого то, что Санька наступил ему на хвост. Совершенно случайно. Ну, не заметил, с кем не бывает. Теперь эта злопамятная тварь, которая могла развалиться где угодно, при Санькином появлении шипела, как старый паровой локомотив. Ко всему прочему, у него была чрезвычайно мерзкая привычка сесть напротив и начать облизываться. Можно подумать, его тут голодом морят. Одно радовало: кошак дома бывал редко, больше где-то болтаясь, поэтому и тут особых проблем не было.

Проблемы появились по ночам. Начали сниться сны. Чрезвычайно бестолковые следует отметить. То он превратился в большую, пышную опару. И собираются из нее, то бишь из него, кулебяку сделать, в печь запихать. В другой раз приснился старухин кот. Огромный такой. А Санька маленький, словно мышка. Эта скотина с ним играет; то отпустит, то поймает, то по голове лапой стукнет, а затем разинул пасть свою страшную с зубами острыми – съесть приготовился. Хорошо, что Санька проснулся. Весь в поту, но живой.

Бабка подскочила:

– Ты что родимый? Вот водицы испей.

Санька воды попил, вроде успокоился, но заснуть долго не мог. А ну как опять в кошачьих зубах окажешься. Этак с испуга можно и окочуриться.

Яга на другой день уж щебетала, щебетала. И кусочек пожирнее подложит, и пылинку несуществующую сдует. Своего любимца пинком под стол загнала, чтоб не смущал он своим присутствием Санькину душу. Котище обхождению такому, конечно, очень обиделся, можно сказать, надулся. Но Яга на него ноль внимания. Все гостю дорогому. А после обеда, когда самый сон, по углам пошептала да травы душистой в огонь покидала.

«Заговаривает», – сквозь дрему подумал парнишка. Глаза его совершенно закрылись, и он сладко уснул.

Но мало хорошо уснуть, гораздо важнее хорошо проснуться. А сон снова получился непутевый.

Будто в поле он стоит. Кругом рожь спелая по пояс. А впереди дерево растет высокое, раскидистое.

– Ишь ты, дуб.

– Сам ты дуб, – произнес кто-то над самым ухом. На нижней ветке появилась сова и замахала крыльями. От этого поднялся ветер, дерево затрещало и упало прямо на Саньку. Дышать стало тяжело, и он проснулся. Но кошмар продолжался наяву: на груди у него сидел черный кот.

– Брысь отсюдова! – завопил перепуганный молодец, подскакивая на кровати. Кот пулей метнулся в дверь и исчез.

Со сном и на этот раз не получилось. Да и настроение было так себе, ниже среднего; что-то неуловимое свербело на душе, заставляя маяться. Стоило закрыть глаза, как становилось еще хуже. Тоненький, еле слышный, но чрезвычайно настырный внутренний голос все пытался что-то сказать. Вот зануда.

Санька перевел дух и спустил ноги на пол. Дышалось с трудом. Да и вообще все тело его стало большим и неуклюжим. Он уже с трудом таскал свои лишние килограммы. Пыхтя и отдуваясь, вышел на крыльцо.

Необыкновенно яркий, раскаленный диск солнца ослеплял. Небывалая жара заставила все живое попрятаться. Вокруг стояла тишина. Яга умчалась по делам, исчез и черный бандит.

«Что-то мне нехорошо. Парит. Пойти нос сполоснуть, что ли», – подумал парнишка и, осторожно спустившись вниз, поплелся к кадке с водой.

Из ближайших кустов на него глядела перепуганная морда черного козла.

– Привет, рогоносец.

Вместо ответа – бешеный, затерявшийся вдали топот.

– Во. Тоже от жары очумел, – весело хрюкнул Санька и склонился над кадкой: – Так... Ну и дела...

Из воды на него смотрело розовое пухленькое личико. Круглые щечки, круглые глазки, круглые ушки и кругленький, чрезвычайно смахивающий на пятачок носик. Вылитый Хрюша.

– Ой, это что такое? – охнул будущий поросенок. Он еще раз заглянул в бочку. Отражение не изменилось. – Сначала пыталась козлом сделать, а теперь вот в свинью заколдовала.

Санька хотел потянуться за лежавшей рядом жердиной, но странная усталость навалилась на него. Делать ничего не хотелось, хотелось подремать; он медленно отошел от кадки, направился в избушку и потихоньку добрался до кровати, собираясь прилечь.

Однако не тут-то было. Этот противный внутренний голос теперь уже отчаянно пищал, что дела плохи, нужно срочно спасаться. Но так как его не слушали (раз окончательно не припекло, чего переживать да торопиться), он сменил тактику: «Смотри-ка, в углу стоит волшебное зеркало».

Волшебство уже сидело в печенках, но в памяти непроизвольно всплыли строчки: «Свет мой зеркальце скажи».

Раздался мелодичный звон, зеркало засветилось изнутри мягким светом, и появилась картина веселого застолья. С такими жуткими образинами парнишка еще не встречался. Веселая компания чертей, упырей, каких-то скелетов и всякой другой нечисти сидела за столом и пировала. В центре стола на большом серебряном блюде, обложенный печеными яблоками и с пучком укропа во рту, лежал главный праздничный сюрприз.

Санька помотал головой, закрыл и снова открыл глаза. Ничего не изменилось – на блюде лежал он.

«Что, тунеядец, наотдыхался? – внутренний голос вопил уже громко, в полную силу. – Бежим отсюда, пока по-настоящему не съели, деликатес несчастный».

Санька выглянул в окошко. Обстановка странным образом переменилась. По двору слонялись козлы; на поленнице, поглядывая одним глазом, лежал кот.

– Откуда они взялись? Так просто не убежишь. Ну да ладно, сами напросились. Придется преподать им новый урок. Чтоб впредь неповадно было хороших людей колдовством изводить. Ух, раззудись плечо, развернись рука. Или наоборот? А впрочем, какая разница. Мне с такой фигурой только и сражаться. Но на этот случай у меня есть чудесное колечко.

Однако если не везет, так не везет от всей души; колечка на пальце не было. Потерял, раззява.

Липкий пот моментально прошиб Саньку. Без волшебного талисмана он вообще ни на что не был годен. Теперь могли произойти любые неприятности. Оставалась одна надежда: поискать по углам, вдруг какой-нибудь завалящий меч попадется.

Через полчаса мокрый и пыльный «богатырь» грустно разглядывал свои трофеи: обшарпанный ковер, пятнистую от соусов скатерть, растоптанные сапоги и старую керосиновую лампу. Но весь этот утиль ни на что не годился. Ничего волшебно-полезного не получалось, и он сидел около этой кучи барахла, мрачно размышляя, что же делать дальше.

Взгляд его рассеянно скользил по стенам и полкам, как неожиданно он увидел, что из-за сундука торчит самая настоящая антенна. Санька протянул руку и вытащил... магнитофон, пропавший в самом начале его появления в этом мире и непонятно каким образом очутившийся у Яги.

– Да, – тяжело вздохнул паренек, – толку от этих достижений цивилизации как от бабкиных козлов. Даже как оружие для самообороны никуда не годится, табуретка намного тяжелее.

Он уныло смотрел на дверь, машинально теребя подряд все кнопки, и случайно нажал на кнопку «Вкл».

Вопль солиста группы «AC/DC» разорвал тишину в клочья. Сам Санька от неожиданности подлетел под потолок, что же говорить об остальных обитателях избушки: изо всех щелей прочь полезла всяческая дрянь: сова, простые и летучие мыши, змеи, пауки.