Александра Коллонтай. Валькирия революции - д’Анкосс Каррер Элен. Страница 22
Тем не менее за три дня все перевернулось с ног на голову. С 28 августа, когда Корнилов потерпел поражение, стало понятно, что Керенский проиграл, нужно освобождать большевиков и брать их в расчет. Советы тотчас заявили о себе, и большевики неожиданно обрели новый политический вес.
Телеграмма ЦК Финляндской социал-демократической партии в президиум демократического совещания и фракцию РКП(б) о предоставлении полномочия А. М. Коллонтай выступить на совещании по финляндскому вопросу в качестве представителя партии. 1 сентября 1917. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 7. Л. 1]
Положение Александры Коллонтай свидетельствует о том, сколь сильно изменилась ситуация. Еще в июле, находясь в заключении, она была избрана в ЦК РСДРП(б). Позже Сталин выдвинул Коллонтай в качестве кандидата от РСДРП(б) на выборах в Учредительное собрание наряду с Лениным, Зиновьевым, Троцким и Луначарским. Не стал исключением и Петроградский совет: на втором заседании совета, состоявшемся 23 сентября, Троцкий избран председателем (получив, таким образом, пост, который уже занимал в 1905 году), а Коллонтай вошла в президиум Петросовета.
Однако она никогда не забывала о задачах, которые сама себе поставила. В тот период, когда казалось, что все идет к последнему испытанию — приходу к власти большевиков (хотя лозунг «вся власть Советам» все еще благоразумно маскировал конечную цель Ленина), Коллонтай стремилась укрепить положение женщин в годину грядущих испытаний. Она ратовала за проведение конференции столичных работниц, чтобы заставить РСДРП(б) принять во внимание их требования. Конечно, Свердлов, ставший главным партийным руководителем, с тех пор как июльский кризис загнал всех большевиков в тюрьмы и подполье, поддерживал требования Коллонтай, но вместе с тем она встречала сильное сопротивление внутри партии и даже со стороны женщин, с которыми раньше билась плечом к плечу. Эти женщины, работавшие в журнале «Работница» (Конкордия Самойлова, Клавдия Николаева), сочли предложение Коллонтай бесполезным и неактуальным ввиду произошедших событий. Их целью было Учредительное собрание. Они хотели мобилизовать женский электорат на поддержку большевиков, чтобы помочь тем выиграть предстоящие выборы, на которые они возлагали большие надежды. Коллонтай пришлось уступить их давлению и ограничиться требованием рассмотреть на конференции поднятые ею вопросы. Однако стремительный ход событий вскоре похоронил все планы.
10 октября чаша весов склонилась в пользу большевиков. В тот день состоялось собрание на квартире меньшевика Николая Суханова — того самого, который, наблюдая за событиями 21 февраля из своего кабинета в Министерстве земледелия, услышал, как молодой сотрудник произнес: «Это начало революции». Суханова тогда поразила эта фраза, и он принялся объяснять юному ветренику, что революцию запустить гораздо сложнее, чем тому представляется.
Удостоверение на имя А. М. Коллонтай об отсутствии препятствий к въезду в Гельсингфорс. 7 октября 1917. Подлинник. Подпись — автограф начальника штаба Петроградского военного округа полковника Я. Г. Багратуни. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 4. Л. 2]
В октябре Суханову было известно о том, что революция уже идет. По просьбе своей жены-большевички он согласился предоставить квартиру в распоряжение ее друзей. Так она и поступила, и квартиру заполнили двенадцать членов ЦК РСДРП(б), что составляло почти половину его численности. Все присоединились к этому тайному сборищу, приняв максимальные меры предосторожности. Ленин надел парик и переоделся крестьянином. Его окружали Зиновьев, Каменев, Сталин, Троцкий, Коллонтай, Свердлов, Дзержинский, Сокольников, Урицкий, Бубнов, Ломов.
Ленин сразу же объявил, что час революции пробил и, поскольку революционный пожар должен вот-вот полыхнуть во всей Европе, России предстоит зажечь искру, от которой разгорится мировая революция. Нужно без промедления брать власть. Троцкий твердо на этом настаивал. Однако Зиновьев и Каменев призвали его к благоразумию и попросили учесть июльский опыт. К тому же, доказывали они, выборы определят состав Учредительного собрания, отражающий настроения большей части русского общества. И ставили следующий вопрос: «Революция, а потом?» Ленин ответил им цитатой Наполеона: «Надо ввязаться в бой, а там видно будет». Коллонтай заведомо стояла на тех же позициях. Когда перешли к голосованию, большинство голосов (десять против двух голосов Зиновьева и Каменева) было отдано за предложение Ленина. Это свидетельствует о том, что ему удалось убедить соратников. Коллонтай вернулась к себе под утро с ощущением, будто у нее выросли невидимые крылья, и в крайне возбужденном состоянии. Она тотчас же взялась за дело, стремясь помочь Ленину.
Через несколько дней после голосования 10 октября ленинский план начал претворяться в жизнь. Уже 10 октября присутствовавшие члены ЦК решили учредить Политбюро, насчитывавшее семь членов (Ленина, Зиновьева, Каменева, Троцкого, Сталина, Сокольникова и Бубнова) для подготовки восстания. Примечательно, что двое противников переворота, Зиновьев и Каменев, были по желанию Ленина включены в состав этой партийной структуры. Это не помешало мятежному дуумвирату уже на следующий день распространить текст, заявлявший протест против принятого накануне решения.
16 октября Ленин, выступая на расширенном заседании Центрального комитета, в очередной раз выразил убежденность в том, что восстание следует начать незамедлительно. Пролетариат готов, уверял он. Петроградский совет последовал за ним, учредив Военно-революционный комитет под председательством Троцкого и сочтя, что этот орган больше, чем созданное 10 октября Политбюро, подходит для эффективной подготовки государственного переворота.
Все случилось 25 октября в течение нескольких часов при практически полном отсутствии какого-либо противодействия. В соответствии с принятыми решениями большевики захватили важные в стратегическом отношении столичные связь и транспорт, арестовали членов Временного правительства, по крайней мере тех из них, кто не успел бежать. Ленин тотчас же объявил Петроградскому совету об успехе рабоче-крестьянской революции, и вечером того же дня II Всероссийский съезд Советов провозгласил, что власть принадлежит Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. 26 октября съезд принял по предложению Ленина два декрета — о мире и о земле, а также утвердил правительство — Совет народных комиссаров (Совнарком), «первое в истории правительство рабочих и крестьян». Это правительство целиком и полностью состояло из большевиков, на чем ранее настаивал Ленин.
Уже второй раз в течение 1917 года действующая власть была отдана без сопротивления, пала жертвой собственного бессилия и изоляции при полном отсутствии поддержки населения. Но если в феврале ее смел взрыв народного гнева, то в октябре это сделала партия под руководством Ленина, который принял такое решение и сумел навязать свою волю.
В течение тех решающих дней Коллонтай, как и остальные участники заговора, не покидала мест, где разыгрывалась революция: речь идет о здании съезда Советов и Смольном — бывшем Институте благородных девиц, основанном Екатериной II, где большевики разместили свою штаб-квартиру. Когда Коллонтай услышала о принятых решениях, о передаче власти и особенно о декрете о мире, она не смогла сдержать слез. Джон Рид так описывал реакцию тех, кто его окружал, в том числе Александры: «Мы вскочили на ноги в едином порыве, запели „Интернационал“, прерываемый нашими радостными рыданиями. Коллонтай плакала. Затем раздался крик: „Война окончена!“» Коллонтай в свою очередь вспоминала: «Это был величайший, самый памятный день моей жизни».
Правительство возглавил Ленин, Троцкий отказался от этой должности, которой он предпочел пост народного комиссара по иностранным делам. В правительство вошли еще двое человек, с которыми Александра делила свою жизнь в течение нескольких предшествовавших лет: Шляпников был назначен народным комиссаром труда, а Дыбенко, на тот момент бывший любовником Коллонтай, стал членом Комитета по военным и морским делам.