Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений - Тарасов Александр. Страница 15

Несомненно также и то, что личное участие в насильственном противостоянии властям сняло у части леваков в Москве барьер инстинктивного страха перед представителями правопорядка, что было затем продемонстрировано леворадикалами во время студенческих беспорядков 12 апреля 1994 г. и 12 апреля 1995 г. Вообще, неприятие насильственных действий после октября 1993 г. исчезло у значительной части российского общества (в первую очередь из-за действий самого правительства) — без этого просто было бы невозможно поднять студенческую массу на беспорядки.

Чеченскую войну леворадикалы дружно осудили — и поголовно рассматривали ее как прямое продолжение действий правительства Б. Н. Ельцина в октябре 1993 г. Несомненно, поражение Российской армии в Чечне еще более радикализовало настроения в левацкой среде, так как леворадикалы рассматривали чеченский конфликт в первую очередь не с точки зрения «неделимости России» и не с точки зрения «права наций на самоопределение», а как успешный опыт вооруженного противостояния режиму Б. Н. Ельцина. [73] В результате в леворадикальной прессе появились откровенные статьи с призывами усвоить «уроки чеченской войны» и перенести успешный опыт вооруженного сопротивления режиму Б. Н. Ельцина и на другие регионы России. [74] Леваки даже идентифицировали себя с продудаевскими силами [75] и обещали «мстить» за убитых федеральными войсками чеченцев. [76]

Следующим фактором радикализации можно считать активизацию фашистов и националистов.

Первоначально анархисты, как укорененные в неформальном движении, не уделяли серьезного внимания националистической и фашистской опасности. Они знали, что численность и влияние «Памяти» сильно преувеличиваются официальными СМИ, с удовольствием издевались над национал-патриотами в «Общине» и даже безбоязненно печатали материалы «Памяти» и других национал-патриотов. [77]

Пермская группа Союза коммунистов активно сотрудничала с местным отделением Всесоюзного добровольного общества борьбы за трезвость (ВДОБТ) в ходе кампании против 1-го секретаря Пермского обкома КПСС E. Н. Чернышова — с тем чтобы не дать ему пройти в Верховный Совет РСФСР (что и удалось сделать). [78] Активисты ВДОБТ в Перми уже тогда активно интересовались «сионистским алкогеноцидом», а вскоре и вовсе переключились на ловлю «жидомасонов».

Однако уже к концу 1992 г. леворадикалы столкнулись с фактом усиления фашистских и националистических тенденций — притом не только в России, но и на всей территории бывшего СССР. Члены КАС из Кишинева Игорь Гёргенрёдер и Тамара Бурденко, активно обличавшие в анархистской и вообще левой печати молдавских националистов, [79] стали жертвами политических репрессий в Молдавии (увольнения с работы, судебные преследования, избиения в местном отделении полиции, запугивание, обстрел квартиры). [80] С давлением националистов сначала на Союз рабочих Шауляя, а затем и непосредственно на членов КАС и других анархистов, состоявших в Союзе рабочих, столкнулись анархисты Литвы, причем обнаружилось единение местных профашистски настроенных организаций и официальных литовских властей. [81]

Черносотенно настроенное Иркутское казачье войско (ИКВ) организовало кампанию давления на местную газету «Советская молодежь», где работал видный деятель КАС в Сибири И. Подшивалов, с тем чтобы изгнать Подшивалова из газеты. Казаки ИКВ даже устроили «демонстрацию силы», явившись в редакцию газеты с намерением И. Подшивалова высечь. Местным анархистам пришлось в ответ устроить «демонстрацию силы» по отношению к ИКВ. [82]

Несколько позже с подобными явлениями стали сталкиваться анархисты и в других республиках. Например, в Крыму систематические преследования со стороны украинских властей (постоянные задержания, допросы, обыски, увольнения с работы, избиения, попытки «навесить» чужие уголовные дела) даже заставили анархистов просить политического убежища в посольстве Ливии в Киеве [83] (а позже одного из них — Александра Шугаева — совершить попытку побега морем в Турцию). [84] Впрочем, надо учитывать также низкий интеллектуальный уровень сотрудников крымских правоохранительных органов. В частности, севастопольский анархист Олег Софяник был схвачен специальной группой захвата по подозрению в «терроризме, направленном против ВМФ Украины», после того как правоохранительные органы Крыма перехватили адресованное ему письмо киевского анархиста, известного деятеля контркультуры Владимира Задираки. В письмо была вложена откровенно шутовская по содержанию листовка с призывом к вооруженной борьбе с «мировым и украинским империализмом», подписанная «Киевская организация фракции Красной армии (RAF)» и «Ирландская республиканская армия (IRA): отделение морского террора». Местные правоохранительные органы, вплоть до начальника УВД г. Севастополя генерал-лейтенанта Белобородова, восприняли эту листовку всерьез! [85] В Казахстане анархисты также оказались под жестким давлением местных правоохранительных органов (милиции и Комитета национальной безопасности, КНБ). Непрерывные задержания, обыски, давление на администрацию по месту работы, прямые запугивания (угрозы поместить в Талгарскую спецпсихбольницу, пользующуюся мрачной славой одного из самых жестоких бастионов «карательной психиатрии»), наконец, заведение уголовного дела по факту выпуска листовки, направленной против «казахской государственности» (на самом деле листовка, как вся анархистская продукция, утверждала, что любое государство — вне зависимости от национальной принадлежности — «зло»), вынудили некоторых анархистов, в том числе лидера Группы анархистов Кустаная (ГАК) Виталия Каткова (тов. Василия), скрыться за пределами республики (в России). [86] Следствием такой позиции казахских властей явилось возникновение в Казахстане первой на всем постсоветском пространстве подпольной анархистской организации, именующей себя. А.Т.А. (как расшифровывается аббревиатура и почему она начинается с точки, неизвестно). [87]

Интересно, что все описанные инциденты были связаны не с антигосударственнической позицией анархистов, а с их антинационалистической, интернационалистской позицией, в связи с чем местные националистически настроенные власти рассматривали анархистов не как классового или политического врага, а именно как национального противника.

С осени 1992 г. тема фашизма и национализма стала активно занимать и троцкистскую прессу — впрочем, пока еще в академическом плане, вне связи с прямыми столкновениями с фашистами. [88]

С весны — лета 1993 г. ситуация еще более обострилась — первоначально в Москве, где распространители леворадикальной и коммунистической прессы стали подвергаться систематическим нападениям со стороны крайне правых, преимущественно членов Русского национального единства (РНЕ). Показательно, что правоохранительные органы неизменно в этих инцидентах принимали сторону фашистов, что подтолкнуло леворадикалов к выводам о «внутренней фашизоидности» российского режима. [89]

4 августа 1993 г. радикальные анархисты, троцкисты, комсомольцы, члены «Трудовой России» наладили совместное патрулирование около музея В. И. Ленина — для отпора правым радикалам, систематически нападавшим там на распространителей левой прессы.