Один гений хорошо, а два, несомненно, лучше (СИ) - "alisakurt". Страница 55
Пока она бежала домой, по её лицу текли слёзы. Берта не могла поверить, что Сеп оказался таким придурком. Если он так говорит, то его мамаша выразится по крепче, и скоро добрая половина города будет озвучивать её мнение, выдавая за своё.
«Как же это всё отвратительно! Неужели у этих людей нет сердца? Я же читала, что наука относит сексуальную ориентацию к индивидуальным биологическим признакам, не зависящим от воли человека, как пол или раса. А если бы её драгоценный сыночек родился геем? Как бы она жила в этом городе? Ей самой следовало бы родиться мужчиной, и не вводить в заблуждение своим женственным видом. Такой характер скверный. Её бедный муж молчит в тряпочку, а сам страдает от тирании. Мигера!»
В дом девушка вошла так шумно, что Тереза тут же вышла посмотреть в чём дело.
- Ты плачешь? Что случилось? – спокойно спросила она.
- Сеп, придурок! Он решил мне посочувствовать! Да это я ему сочувствую! Иметь такую мамашу! – Берта негодовала, забыв, что ещё утром ей было неудобно говорить на эту тему с бабушкой.
- Что он тебе сказал? – тон женщины стал более жёстким.
- Чтобы я не стыдилась, ведь Люк мне почти не семья, - Берта говорила тише, постепенно приходя в себя.
- Ну и дурак! – вдруг рассмеялась Тереза, - и мать его … , недалёкая женщина.
Девушка обняла бабушку.
- Ты же не сердишься на Люка?
- Нет, он правда, попал в нехорошую ситуацию, и кто, как не мы должны понять его?
- Я переживала, что ты запретишь ему к нам приезжать, - призналась Берта.
- С чего вдруг? – удивилась Тереза, - На чужом мнении свою жизнь не построишь, дорогая. Местные сплетницы не могут руководить моей жизнью. Представь в какую бы кашу она превратилась, если бы я всех слушала? Люк такой же Дюваль, как ты или я, а значит это его дом, и даже можно сказать родина. Мы не в праве его лишать всего этого. Я своего внука в обиду не дам. А нам с тобой нужно немного потерпеть, пока все успокоятся. Рано или поздно люди устанут говорить о нас. Других поводов ещё будет много.
- А в школе? Как мне себя вести? Я ведь могу не удержаться, и полезть в драку.
- Не стоит. Тогда точно скажут, что Люк на тебя плохо влияет. Будь невозмутима. Тебе стыдиться нечего.
- Попробую, - вздохнула Берта, - а для этого придурка больше и шторы не открою.
Женщина засмеялась.
- Это ты сейчас так говоришь, а когда он попросит прощение, снова будете друзьями.
- Ну уж нет! Мне таких предателей не нужно! – девушка была настроена решительно.
- Такой максимализм присущ только этому возрасту, станешь старше, будешь прощать быстрее, - возразила Тереза.
- Но его никогда! – Берта всё ещё кипела, вспоминая сочувствующий взгляд Сепа.
- Лучше позвони брату, и поздравь его с помолвкой, - предложила женщина.
- Рано. Жду вечера, когда суд пройдёт. Надеюсь успешно.
Теперь вдвоём с бабушкой, ей стало легче ждать, ведь можно было вслух высказать свою радость. И сегодня Берта пожелала научиться готовить штрудель, чтобы удивить парней, когда поедет к ним в гости.
Утренние программы обсуждали неожиданность такой пары, но показывая на экране фото обоих, признавали, что они довольно мило смотрятся. И пока Ксавье с Дюпоном придавались страсти, Жан завтракал под одну из них. Парень вслух подтверждал каждое лестное слово, сказанное в их адрес, и хохотал над теми, кто говорил, что не видит их вместе. Кто-то разбирал их связь с точки зрения астрологии, и делал выводы, что такие знаки не уживутся вместе. Жан слушал внимательно, и удивлялся, насколько всё не сходится с реальностью. Он даже расстроился, что пора уходить, день так весело начался, что учёба совсем в голову не шла.
Люк тоже не мог настроиться вообще на что-либо. В его объятиях лежал любимый, и отпускать его совсем не хотелось. Картинка с холодного экрана, наконец, стала осязаемой, и родной запах просто опьянял. Сколько времени они провели в постели, он не знал, и знать не хотел. Ему было так хорошо, что он боялся, что лучше уже не бывает. И в тайне от любимого, Люк был искренне рад, что без него парни страдали, и даже не смогли утешить друг друга. У него никогда раньше не было секса втроём, и эту историю любви на троих, он считал чем-то своим особенным, сокровенным, и безумно увлекательным.
- ... А теперь, когда твоя голова вернулась на место, ты ничего не хочешь у меня спросить? – возмущённым тоном спросил Анри.
Люк не был уверен, что она и вправду, на месте, но понимал, о чём говорит любимый.
- Я думал, твоя страсть и была ответом, - удивился вопросу Ксавье.
- По сути да, но для приличия мог бы и узнать моё мнение, - сделал обиженный вид Дюпон.
- Анри, стань моим мужем. Что скажешь? – немного смущаясь спросил Люк.
- Скажу, что ты самоуверенный дурак, - Анри заговорил очень серьёзно, - безрассудный идиот. Когда что-то делаешь, думай о нас. Мы всё-таки очень зависимы друг от друга. И я …
Но парень не дал ему договорить, он крепко прижал его к себе, и поцеловал. Вначале это была игра губ, нежная и соблазняющая. Дюпон сам добавил страсти, его затянуло обратно в беспамятство, и он совершенно забыл, о чём хотел сказать. Руки Люка гладили его вдоль тела, опускаясь к бёдрам, и жгучее томление желало выйти наружу. Анри обхватил оба члена своей ладонью, рука Ксавье скользнула туда же. Он ласкал обе головки, размазывая смазку. И стоны Дюпона подтверждали, что Люк всё делал верно. Содрогаясь от желания, парень покусывал шею и плечи Анри, а тот в ответ сжимал его соски. Где-то на краю сознания, Ксавье знал, что ему куда-то нужно, но совершенно не мог сосредоточиться, и понять куда. Реальность не желала впускать его в свои владения, и парень просто плыл, повинуясь удовольствию. Он дрожал всем телом, когда подавался вперёд, проскальзывая членом в ладонь любимого, и сам ускорялся, надрачивая член Дюпона. В последний раз его окатило жаром, и Люк кончил. Анри не замедлился, и со стоном излился в ладонь парня.
- Так ты не ответил, - ещё тяжело дыша, напомнил Ксавье.
- Ты самоуверенный дурак, и …, - снова начал Анри, но Люк прервал его, чмокнув в губы.
- Это … я уже … слышал. Ты по сути … говори, - целуя лицо Дюпона, настаивал Ксавье.
- Конечно, да! Ты же не думал, что я так просто отпущу тебя? – засмеялся парень.
- Как думаешь, Жан не обидеться? – лицо Люка вдруг стало серьёзным.
- Видел бы ты его утром с газетой в руках. Он весь светился от счастья, - уверил его Анри.
- Жаль, что мы никогда не сможем …
- Какая разница? Он и так наш муж, как бы там ни было. Эта бумага нам ничего не гарантирует. Если я разлюблю тебя, то меня ничего не остановит, и …, - со страстью говорил Дюпон.
- А такое возможно? – искренне удивился Ксавье.
- Нет, - Анри расхохотался.
Трель телефона прервала разговор.
- Боже! Я через сорок минут должен быть в суде! – вспомнил, наконец Люк, и вскочил из кровати, - Я в душ, а ты приготовь мне костюм.
А телефон всё продолжал звонить. Дюпон взял трубку.
- Кристоф, это Анри, Люк уже почти выходит, - уверенно врал парень.
- Вызови ему такси, - велел мужчина, и добавил, - завтра жду тебя на репетиции. У меня для вас сюрприз.
- Буду, - коротко ответил Анри, набирая в своём телефоне такси.
Спустя десять минут, Люк стоял на пороге одетый, и с ужасом взирал на себя в зеркало.
- Кошмарный вид!
- Да, немного потрёпан, но есть в этом и свои плюсы, - улыбнулся Дюпон.
- Какие? – обречённо, спросил парень.
- Ни у кого не будет сомнений, что ты жутко по мне страдаешь, - смеясь объяснил Анри.
- Точно, - забираясь в пальто сказал Ксавье, - это моя основная версия.
Он чмокнул любимого в щёку, и спешно вышел из квартиры.
Ксавье показался из машины, и его тут же атаковали журналисты. И вместо того, чтобы говорить о суде, все спрашивали примерно одно и тоже:
- Мсье Ксавье, Анри Дюпон ответил вам?