Рейд. Оазисы. Книга 4. Камень - Конофальский Борис. Страница 8

– Я и следов крови не видал.

– Вот, – соглашался Сергей Сергеевич. – В общем, версию о бандитской мести или о грабеже мы можем отмести. И остаётся у нас две версии. Институт свёл с ним счёты за уведённую информацию. Эту версию мы пока оставим. И красотка Марта Рябых, что появилась у него за месяц до исчезновения. За месяц?

– Ну, где-то так, – пытался прикинуть Андрей Николаевич. – Или за полтора. Может, за два.

– Один месяц или два…, – тут комиссар самодовольно усмехнулся. – Ты удивишься, но мой человек узнал почти точно, когда у твоего приятеля появилась эта Марта.

Горохов молча ждал продолжения, и комиссар продолжил:

– Герман Каховцев, знаешь его?

– Здороваемся, – ответил уполномоченный.

– Так вот, он сразу подумал, что эту Марту искать нет смысла, сегодня она Марта Рябых, завтра Дарья Косых, документов у неё ты не видел, а может, их и вовсе нет. И пошёл наш Герман по докторам, которые работают с малообеспеченными пациентами. Он определил временной отрезок и стал «копать» обращения с огнестрелами. Искал детей с пулевыми ранениями.

– И нашёл! – догадался Горохов.

– И нашёл, – довольный собой и своими умными сотрудниками, кивал комиссар. – Догадайся, как была фамилия того мальчика?

– Да не знаю я, – Горохов даже и гадать не стал.

– Звали мальчика Коля… Рябых, – улыбался Сергей Сергеевич. – Врач Вайман осмотрел его и предложил родителям лечь в клинику для восстановления руки, но предупредил, что счёт за восстановление может быть в районе двух тысяч рублей. Денег таких у родных Николая не было. И тогда врач предложил ампутацию, но от ампутации родственники мальчика отказались.

– Адрес их есть? – сразу заинтересовался Горохов.

– Я знал, что ты спросишь, – ответил начальник Отдела Дознаний. Он привстал и взял со стола небольшой листок. Положил его перед уполномоченным. – Родители мальчика работают в коммунальном предприятии Соликамска, отец водитель пескоуборщика, мать кладовщик, – он взял бутылку и снова наполнил рюмки. – Дальше ты сам давай. Думаю, что версия «живая», учитывая, что на эту Марту ты в своей записке делал акцент.

Живая. Да, живая. Горохову было невтерпёж, но нужно было посидеть с комиссаром ещё немного, хотя бы для приличия.

***

Три часа дня, как раз время, когда все уже вернулись с работы и готовят свои обеды. Здесь, на самом юге Березняков, домишки так себе, маленькие бетонные коробочки, что жмутся друг к другу. Облупленные, с ржавыми дверьми. Дожди смывают с них белую краску, от этого они кажутся заброшенными. Дорогу у нужного дома от песка убрали, но глина не пропускает дождевую воду. Длинные лужи тянутся вдоль всей улицы. Лужи чёрные от пыльцы цветущей пустыни. Водой из них можно сильно отравиться. Зря он поехал на электромобиле. Уполномоченный едва нашёл место, где смог припарковаться. Машину нужно было поставить так, чтобы она никому не мешала и чтобы в случае дождя поднявшаяся в лужах вода не добралась до проводки.

Горохов вылез и огляделся. Вокруг никого. Так устроена жизнь в этих районах. Три часа дня – всем нужно ещё час прятаться от солнца. Даже в сезон дождей это правило не меняется. Только группка детей суетилась у луж, наверное, ловили там мерзких и кусачих личинок цикад. Обычная детская забава в сезон дождей. Уполномоченный внимательно смотрит вдоль улицы, ищет глазами ветротурбины, кондиционеры, солнечные панели. Всего этого тут не очень много, что Андрея Николаевича не удивляет. Этот район мало походил на те, где Наталья подыскивала новое жильё. Азотчики. Самый южный край всей агломерации. Уполномоченный остановился у нужного дома. После дождя кто-то открывал дверь. У входа он нашёл и следы от обуви. Мужские и женские. Обычные ботинки, удобные для ходьбы. Наверное, люди вернулись домой и сели обедать. Но он их сейчас потревожит. Горохов поднёс руку к звонку…

И на пару секунд задумался. «А на кой чёрт мне всё это нужно? Что я суету развожу? Поживанова с его людьми напрягаю, вот сейчас незнакомых людей буду изводить вопросами. Валеру я всё равно уже, наверное, не найду».

Он ещё раз огляделся: почерневшие улицы, облупленные дома со ржавыми дверями. И тут ему в голову пришла на удивление простая мысль. В этом умирающем мире Валера, при всей его несуразности и странности, был тем, кто помогал людям выжить. Просто помогал людям выжить. Поднимал из могил, лечил в долг, брался лечить тех, у кого не было денег на дорогие клиники.

И это при том, что Валера не был сильным человеком, он не мог себя защитить. А вот старший уполномоченный Горохов сильным был. И смыслом своей жизни считал защиту тех, кто слабее. И теперь этот сильный человек хотел знать, что произошло с Генетиком. Поэтому он сюда и приехал. Поэтому он поднял руку и нажал на кнопку звонка.

– Кто там? – донеслось из-за двери через некоторое время.

– Михаил Рябых и Роза Рябых тут проживают? – как можно более миролюбиво спросил уполномоченный.

– А что вам нужно? – продолжал диалог некто, казалось, не собираясь открывать дверь.

– Я по поводу нападения на Колю Рябых. Хотел задать вам и ему пару вопросов.

– Вы из милиции, из муниципальной?

– Да, следователь Сорокин. Муниципальная Криминальная Служба, – Горохов достал из внутреннего кармана пиджака милицейское удостоверение. Но не нашёл глазка камеры на двери. – Я могу показать документы.

Кто-то за дверью негромко переговаривался – судя по всему, ему тут были не рады, – и тогда он сказал:

– Мне нужно задать всего пару вопросов. Михаил, Роза, – когда люди тебе не доверяют, нужно обращаться к ним по именам и назвать своё имя, это иной раз помогает. – Моя фамилии Сорокин, я следователь. Я не отниму у вас много времени.

Только после этого ему наконец открыли дверь. И едва она приоткрылась, он просунул в щель своё удостоверение: вот, смотрите. Показал, вошёл и сразу снял респиратор, чтобы хозяева могли увидеть его лицо.

У мужчины старенькая винтовка в руках, а его жена… Горохов заметил, что она прячет в карман комбинезона маленький пистолет. Ну, это его не сильно удивило. А ещё он отметил, что в доме чисто, нет пыли, песка на полу и чёрной грязи тоже нет. Пахнет горячим кукурузным хлебом, но душно. Кондиционер еле-еле шуршит. Люди явно экономят на электричестве. Пройдя в комнату, он увидал мальчишку – конечно, это был Николай – и ещё девочку лет десяти. Перед ними тарелки с тыквенной кашей, в которой было больше крахмала, чем тыквы. И с краю, рядом с кашей, маленькие горки жареной саранчи.

«Хорошо, что прихватил с собой две банки».

– Привет, ребята, – уполномоченный проходит к столу, на ходу вытаскивая из кармана две маленькие баночки из белого пластика.

Он ставит баночки перед детьми, и те, даже не ответив на его приветствие, хватают гостинцы, начинают рассматривать красивые этикетки, и девочка сразу спрашивает у него:

– А это что?

– Яблочный мармелад, – отвечает уполномоченный.

– А это что? – продолжает интересоваться ребёнок.

– Это такая вкусная вещь, сладкая. Его мажут на хлеб, когда пьют чай.

– Я знаю, – тут же заговорил паренёк, – яблоки растут на деревьях. Там, на севере, у моря. Это такие персики.

– Ну, что-то типа, – соглашается Андрей Николаевич.

Родители стоят рядом и слушают, как он общается с их детьми. Они всё ещё настороже. Ничего, он знает, что они успокоятся, а когда успокоятся, он заговорит с ними, пока же ему лучше разговорить мальчишку.

– Мама, я хочу чай, – сразу сообщает девочка, пытаясь распечатать баночку.

– Стоп, стоп, – останавливает её уполномоченный, посмеиваясь. – Чай с мармеладом пьют только после каши, – девочка смотрит на него с недоверием, но он настаивает: – Только после каши.

И пока она нехотя брала ложку, уполномоченный переключился на мальчика:

– Слушай, Коля, я хотел, чтобы ты вспомнил тот случай.

– Это когда в меня стрельнули? – догадался паренёк.

– Да. Расскажи мне, как это произошло.

– Да я уже сто раз рассказывал, – Коля крутит коробочку с мармеладом в руках; ему, кажется, лень, но этот незнакомый дядька принёс такую интересную и, наверное, вкусную вещь, что он соглашается.