Охотник на богов. Том 3 (СИ) - Кондакова Анна. Страница 38
Будто подтверждая его слова, труп грувима полностью погрузился в жижу, источая невыносимый запах гниения, а буквально через несколько секунд из той же ямы вылез другой грувим.
Точно такой же.
Или тот же самый, хрен разберёшь. Возможно, он даже помнил, что я ему сказал. А может, не помнил.
— Всё равно пойдёш-ш-шь с на-а-ами… — прошипел монстр (значит, помнил).
Липкая смола всё больше окутывала мои ноги, облепив их уже до середины бедер. Я махал косой, пытаясь перерубить ловушку, но клинок лишь вяз в вонючей клейкой субстанции, но не резал её.
Ах ты ж дерьмо! Во всех смыслах!
У крыльца сражались два моих морфи, и если б не они, то на меня навалились бы ещё два грувима, но им было не до того. Морфи с усердием самоубийц схватились с врагом. Им сказали «убить» — вот они и бились, пока не выполнят задачу.
Как следует сматюгавшись, я убрал косу и вытянул меч, пока и его не залепило смолой.
Меч был уже заряжен. Причем на полную катушку мага второго яруса мастерства — то есть на все десять душ. Значит, у меня имелось в запасе десять ударов.
Я вспомнил всё, чему меня учили кириос Кэйнич и госпожа Сише — точность и силу рук. Крепче ухватив меч и наметив цель, я повёл клинком, размахнулся и отправил первый энергетический удар. Но не себе под ноги, а чуть дальше — туда, где расплывалась лужа смолы, в самый её центр.
Белый луч от меча метнулся вперёд, прочертил ночь и рубанул лужу посередине.
Смола зашипела, вскипела и издала жуткий визг — она действительно оказалась живой. Часть чёрной лужи исчезла, в воздух поднялось лёгкое марево пара, а потом с моих ног сползли липкие потёки смолы. Они упали и замерли, как мёртвые отростки.
В этот момент два моих морфи уже добивали второго грувима.
Но вот новый грувим, который вырос у меня на глазах, как раз навис надо мной, скрепя когтистыми лапами-ковшами. Его щупальца потянулись к моей шее, а пасть приблизилась к лицу.
— Пойдёшь с нами… с на-а-ами… — пробулькало из его смердящей утробы, как из трубы канализации.
И тут меня ослепило вспышкой искр. Из пасти твари вместо бульканья раздался оглушающий визг. Чудовище дёрнулось вбок, а щупальцы моментально от меня отпрянули — в голову земляного уродца ударили золотые стрелы, одна за другой.
— Хозяи-и-ин! — прогудел Мозарт откуда-то издалека и сверху, будто с неба.
Он наконец добил грувима мощнейшей атакой стрел, снеся ему половину башки. Ну а потом я наконец увидел его самого.
Мозарт стоял на коньке крыши своего гнезда и наблюдал за происходящим сверху. Заметив, что я на него смотрю, Бог Гор поднял руку и показал мне большой палец.
«Ахаха! Вот он, наш малыш Мозарт! — развеселился Годфред. — А ведь ты его даже не освободил. И не вздумай! Иначе он тебя тут и сожрёт! Я б на его месте сожрал, чисто из принципа! Ахаха!».
Хорошо, конечно, что Годфреда это забавляло, но на самом деле смешного тут было мало. Атака грувимов Бога Земли продолжалась.
Я кивнул Мозарту и вместе с двумя морфи бросился на помощь тем, кто высадился со мной на гору. Они сражались дальше по склону: вспышки их мечей озаряли ночь, блики света отражались в грязных потоках жижи, а крики были слышны даже сквозь бурление, шипение и всплески нечистот.
Мои ноги опять завязли.
Стоило мне спрыгнуть с крыльца на землю и пробежать метров двадцать, как я по пояс угодил в зловонное болото. Выбраться-то смог, но уже через десяток метров меня окружили три грувима. Точно такие же, какого я уже убил у крыльца. Они выросли из земли и взяли меня в кольцо.
— Всё равно пойдёш-ш-шь с на-а-ами… Артазар приглаш-шает тебя… — зашипело сразу из трёх пастей со щупальцами.
Лапы-ковши опустились к земле, а рты чудовищ раскрылись и изрыгнули такие потоки грязи, что я чуть не захлебнулся. Еле удержавшись на ногах, я вытер запястьем грязь с век, но глаза всё равно обожгло до слёз.
Вот твари!
Тело снова начало погружаться в землистую кашу. Та закручивалась вокруг меня медленным и тягучим водоворотом, засасывала в трясину, булькала и испускала пар. От вони мутило, кружилась голова. Всё вокруг брызгало, воняло, тряслось и шипело.
— Пойдёш-ш-шь с на-а-ами! С на-а-ами! — гудело по всей горе.
Эти твари не хотели меня убивать. Они собирались забрать меня с собой.
Я ничего не стал отвечать. Казалось, если открыть рот, то в него сразу же налетят брызги и комья грязи, а заодно вывернет наизнанку от рвоты. Так что я молча размахнулся мечом и выдал удар сразу из трёх душ.
«Подсоблю чуток!» — Годфред добавил к моему удару ещё и свой.
Белый луч объединился с синими молниями, и вся эта мощь рубанула по кругу.
Ещё секунда — и твари повалились в месиво под своими же ногами. Щупальца вытянулись в попытках зацепиться за меня и утянуть вместе с собой, и мне понадобилась ещё пара ударов мечом, чтобы добить тварей окончательно.
— Кириос! — панически заорал кто-то у подножия горы. — Кириос!
Я еле выполз из трясины, поднялся на ноги и, весь обляпанный грязью, помчался вниз. С меня валились комья чёрного месива, по телу текли вонючие соки земли, мокрые волосы облепили лоб, во рту был стойкий вкус дерьма и гнили. Наглотался я этой жижи немало, но сейчас было как-то не до выразительного «буэ».
— Кириос! — продолжал кричать кто-то. — Кириос!
Кажется, это был голос Кристобаля. Какого хрена он вообще делает на горе? Сказал же сидеть в лодке!
По пути на меня напали ещё два грувима, но я успел их обогнуть, даже в схватку не вступил, чтобы успеть туда, откуда доносился панический крик:
— Кириос Кэйнич! Кириос!
Где-то позади меня Мозарт продолжал стрелять с крыши, краем глаза я видел лишь вспышки его золотистых стрел, слышал шипение подыхающих и тут же загнивающих грувимов, видел, как новые твари восстают из трясин и ям, чувствовал как трясётся гора и трещат стены гнезда, как хлопают мокрые куски ткани над вывернутым крыльцом где-то на вершине, глотал горячий и вонючий пар.
И продолжал бежать вниз, по склону горы.
Там ведь был не только кириос, но ещё и Кристобаль. И не дай бог, если с ним что-то случилось! Я себе такого никогда не прощу!
«Ой, не драматизируй!», — прокомментировал Годфред, хотя чувствовалось, что он и сам немало напряжён.
В прошлый раз Артазар прислал ко мне грувима Бога Могил и Праха, а вот теперь появились твари Бога Земли. И все они, как один, говорили одно и то же: ты должен идти с нами.
Только никуда идти я не собирался.
На бегу меня внезапно охватил мороз, такой неприятный, что я чуть не споткнулся.
«Один из твоих морфи погиб, — пояснил Годфред. — Коллекционер чувствует, когда его слуга погибает».
Да, это было очень нехорошее ощущение, будто на мгновение у тебя замирает и сжимает от тоски сердце, а в ногах появляется слабость.
У подножия горы я увидел переломанный ковчег Криса, а рядом, наполовину скрытый водой, лежал мёртвый морфи. Один из трёх, что пришли со мной сюда. Над ним склонился грувим, а его щупальца уже пожирали душу из тела моего слуги.
— Эй! Гнида! — рявкнул я и на бегу отправил в него энергетический удар меча, а следом — второй.
Белая волна пронеслась над склоном горы и через пару секунд прилетела в голову грувима, а вторая волна угодила точно туда же. Башку грувима разнесло на куски. Тот рухнул прямо на морфи и начал загнивать вместе с ним. Грязь забурлила, пожирая оба тела.
— Тайдер! — выкрикнули сбоку. — Сюда-а-а!
Я повернул голову и увидел Кристобаля.
Живой… слава богу.
«Слава кому? Мне?» — уточнил Годфред, как бы между прочим.
Кристобаль стоял с ревма-пистолетом в руке и тяжело дышал, весь грязный и мокрый, но счастливый, как придурок. У его ног уже загнивал грувим. Его щупальцы были прожарены ревмой так, что вместо морды осталась только чёрная обожжённая дыра.
Чуть дальше стоял кириос Кэйнич, а вокруг него лежали пять грувимов, тоже убитых и булькающих гнилью.