Золотое рандеву - Маклин Алистер. Страница 39

— Что вы хотите, чтобы я сделала?

— Умница.— Я сжал ее руку. — Постучитесь в дверь. Снимите ваш балахон и покажитесь в окне. Он наверняка включит свет или зажжет фонарик, и, когда он увидит, что это девушка, он будет изумлен, но не испуган. Он захочет выяснить в чем дело.

— И тогда вы... вы...

— Именно так.

— Со складным ножом...— В ее голосе явно слышалась дрожь.— Вы очень самоуверенны.

— Совсем нет. Но если мы ничего не предпримем, пока не будем уверены в успехе, то уже сейчас можно прыгать за борт. Готовы?

— Что вы собираетесь делать? После того, как попадете внутрь? — Она была напугана и пыталась оттянуть время.

Я тоже был не очень счастлив.

— Послать сигнал бедствия на аварийной частоте. Сообщить всем кораблям в пределах слышимости, что «Кампари» захвачен и намерен перехватить корабль, везущий золото в таком-то и таком-то месте. Через несколько часов все в Северной Атлантике будут знать ситуацию. Они предпримут необходимые действия.

— Да.— Долгая пауза.— Предпримут действия. Первое действие будет тогда, когда Каррерас обнаружит, что пропал его охранник.— Куда вы думаете его спрятать?

— В Атлантический океан.

Она вздрогнула и проговорила задумчиво:

— Мне кажется, что Каррерас знает вас лучше, чем я... Пропал охранник. Они будут знать, что это дело рук кого-то из команды. Они быстро выяснят, что единственный охранник из всех, стерегущих команду, кто не все время бодрствовал, это парень снаружи лазарета.— Она помолчала какое-то мгновение, затем продолжила так тихо, что я с трудом слышал ее из-за шторма: — Я представляю себе как Каррерас сорвет бинты с вашей ноги и обнаружит, что ваше бедро не сломано. Вы знаете, что произойдет?

— Это не имеет значения.

— Это имеет значение для меня.— Она произнесла эти слова так спокойно, как будто они совсем ничего не значили.— И еще. Вы сказали, что в течение нескольких часов все узнают о нашем положении дел. Два радиста, которых Каррерас подставил на «Тайкондерогу», узнают об этом немедленно. Они сразу же сообщат эту новость на «Кампари», Каррерасу.

— После того, как закончу дела в радиорубке, никто и никогда уже не сможет здесь что-либо принять или передать

— Отлично. Вы там все разобьете. Одного этого Каррерасу будет достаточно, чтобы понять, что произошло. Но вы не можете разбить все приемники на «Кампари». Вы, к примеру, не можете подобраться к тем из них, которые находятся в гостиной. Вы говорите, что все узнают. Это значит, что узнают и глава хунты и его правительство, тогда все станции острова не будут передавать ничего другого, кроме сводок новостей. Услышать их Каррерас будет просто обязан.

Я промолчал. Смутно подумалось, что я наверняка потерял очень много крови. Ее ум работал на порядок быстрее и лучше, чем мой. Да и вообще, все ее рассуждения были весьма толковы.

Она продолжала:

— Вы и боцман совершенно уверены, что Каррерас не позволит нам — пассажирам и команде — остаться в живых. Возможно, вы так думаете потому, что он не может оставить свидетелей. Ведь весь успех хунты от получения золота будет сведен на нет реакцией против ее действий во всем мире, если мир узнает о том, что произошло. Возможно...

— Реакцией! — прервал я.— Реакцией! На следующее утро американские и британские войска будут у дворца главы хунты, и тогда режиму конец. За него уже никто не вступится.

— Если говорить точнее, то они даже не могут допустить, чтобы кто-нибудь узнал о совершенной попытке грабежа. Поэтому, как только Каррерас узнает о вашем сигнале бедствия, он уберет всех свидетелей, прекратит операцию, пересядет на другой корабль, который его ждет, и это все кончится.

Я стоял, не говоря ни слова. Я ощущал усталость, тяжесть и тупость в мозгу, с ногами дело было еще хуже. Пытался убедить себя, что это было проявлением действия наркотика, которым Марстон меня накачал, но я-то ведь знал, что это было не так. Чувство собственного поражения — самый хороший наркотик из всех. Почти не соображая, что говорю, я пробормотал:

— Ну что ж, по крайней мере, мы бы спасли золото.

— Золото! — Надо быть дочерью мультимиллионера, чтобы с таким презрением произнести слово «золото».— Да плевать на все золото мира! Что такое золото по сравнению с вашей, моей жизнью, жизнью моего отца, матери, жизнью любого на борту «Кампари»? Сколько золота на «Тайкондероге»?

— Вы слышали. На сто пятьдесят миллионов долларов.

— Сто пятьдесят миллионов! Да папа мог бы за неделю столько выложить, да столько же осталось бы.

— Хорошо папе.— пробормотал я.

У меня начиналось умственное расстройство.

— Что вы сказали?

— Ничего, ничего. Когда мы с Макдональдом разрабатывали эту идею, все казалось хорошо, Сьюзен.

— Мне очень жаль.— Она ухватилась за мою правую б руку и не упускала ее из своих ладоней.— Мне очень жаль, Джонни.

— Откуда вы взяли это словечко — «Джонни»? — проворчал я,

— Мне оно нравится. Капитану Буллену ведь можно.

— У вас руки холодные, как лед,— тихо сказала она.— И вы дрожите.— Нежные пальцы забрались под мой колпак.— И лоб горячий. У вас температура и лихорадка. Вам нехорошо. Пойдемте вниз, в лазарет. Джонни. Прошу вас.

— Нет.

— Прошу вас.

— Не ворчите.— Я устало оттолкнулся от вентилятора.— Пойдемте.

— Куда вы идете? — Она уже была рядом и взяла меня под руку, я был очень рад на нее опереться.

— Сердан. Наш загадочный друг мистер Сердан. Вы осознаете, что мы практически ничего не знаем о мистере Сердане, за исключением того, что он кажется тем человеком, который остается в тени и позволяет другим делать всю работу? Каррерас и Сердан — кажется, они являются ключевыми фигурами, и возможно, что в конечном итоге Каррерас не является самым главным. Но я знаю одно: если мне удастся приставить нож к горлу или ткнуть в спину пистолетом одному из этих людей, у меня появится крупный козырь в этой игре.

— Пошли, Джонни,— попросила она,— пошли вниз.

— Ну ладно, я сумасшедший. Но все равно это верно. Если я впихну любого из них в гостиную и пригрожу охранникам убить его, если они не бросят оружие, скорее всего, они послушаются. С двумя пулеметами и со всеми теми людьми, которые находятся в гостиной, я многое сделаю в эту ночь. Я не сошел с ума, Сьюзен, просто стал совсем отчаянный.

— Вы едва стоите на ногах.— Сейчас в ее голосе была нота отчаяния.

— Поэтому вы и здесь. Чтобы поддерживать меня. Каррерас исключается. Он на мостике, а это самое охраняемое место на корабле, потому что это самое важное место.— Я вздрогнул и отступил в угол, когда почти над головой сверкнул огромный бело-голубой зигзаг молнии, пробив черную стену низких туч, и залил палубы «Кампари» ослепительным светом. Неожиданно короткий раскат грома оборвался, как будто проглоченный ураганом.

— Неплохо,— пробормотал я.— Гром, молния, тропический ливень и приближение к центру урагана. Королю Лиру посмотреть бы на это. Его дурацкая пустошь ему бы раем показалась.

— Макбет — поправила она.— Это был Макбет.

— Черт с ним. Вслед за мной, видно, свихнулась и она.— Пошли. Здесь слишком открытое место.

Через минуту мы уже стояли на верхней палубе, прижавшись к переборке.

— С этой осторожностью мы ничего не добьемся,— сказал я.— Я пойду по центральному коридору прямо в каюту Сердана. Буду держать руку в кармане, как будто у меня там пистолет. Оставайтесь у входа в коридор и предупредите меня, если кто-нибудь появится.

— Его там нет,— сказала она. Мы стояли на правом борту спереди, у конца жилого отсека, как раз напротив спальни Сердана.— Его нет в каюте. Свет не включен.

— Задернуты шторы,— возразил я нетерпеливо.— Корабль полностью затемнен. Могу поспорить, что Каррерас не зажег даже навигационные огни.— Мы опять прижались к переборке, когда из темных туч выстрелила еще одна вспышка молнии, которая, казалось, угодила прямо в верхушку мачты «Кампари».— Я скоро вернусь.

— Подождите.— Она держала меня двумя руками.— Шторы не задернуты. Эта вспышка молнии — я видела все в каюте.