Разоблачение - Крайтон Майкл. Страница 25
– Это плохой сон, папа, – нахмурилась дочка.
– Хорошо, а какой сон ты хочешь?
– С Кермитом.
– Пожалуйста. Кермит сидит вот здесь, прямо у твоего изголовья, и будет дежурить здесь всю ночь.
– И ты тоже!
– Хорошо, я тоже. – Он поцеловал Элайзу в лоб, и она перекатилась на бочок лицом к стене. Выходя из комнаты, Сандерс слышал, как она зачмокала, засунув в рот палец.
Вернувшись в спальню, он сдвинул в сторону бумаги жены, расчищая себе место для сна.
– Она еще не спит? – спросила Сюзен.
– Наверное, засыпает. Сон попросила. Про Кермита.
– Да, Кермит – ее новое увлечение, – кивнула жена.
Похоже, что она не обратила внимания на его футболку. Сандерс нырнул под одеяло и внезапно почувствовал себя совершенно вымотанным. Откинувшись на подушку, он закрыл глаза. Почти засыпая, он услышал, как Сюзен сгребла свои папки с постели и щелкнула выключателем.
– М-м-м, – пробормотала она, – как от тебя приятно пахнет…
Сюзен прижалась к Сандерсу, уткнувшись лицом в его шею, и закинула на него ногу. Это была ее стандартная увертюра, которая неизменно раздражала его. Он чувствовал себя, будто прикнопленным ее тяжелой ногой. В Сюзен потрепала его по щеке.
– Это ты для меня надушился?
– Ох, Сюзен, – вздохнул Сандерс, преувеличивая свою усталость.
– Считай, что это сработало, – хихикнула жена и, запустив руку под одеяло, засунула ее под футболку.
Сандерс неожиданно разозлился. Да что это с ней? У нее никогда недоставало такта в таких вещах. Вечно на нее накатывало в неподходящее время и в неподходящем месте! Он потянулся вниз и перехватил руку жены.
– Что-нибудь не так?
– Сью, я и вправду устал.
Сюзен остановилась.
– Тяжелый день, да? – сочувственно спросила она.
– Само собой. Очень тяжелый.
Жена приподнялась на локте и наклонилась над ним, теребя пальцем его нижнюю губу.
– А ты не хочешь, чтобы я тебя повеселила?
– Нет, спасибо.
– Ни капельки?
Сандерс опять вздохнул.
– Ты уверен? – поддразнивая, спросила она. – Ты совершенно уверен? – И она нырнула под одеяло.
Засунув обе руки под одеяло, он успел удержать ее голову.
– Сюзен, ну пожалуйста! Оставь!
– Еще только половина девятого, – хихикнула она. – Не мог же ты настолько устать!
– Мог.
– А я готова поспорить, что нет…
– Да брось ты! У меня нет настроения!
– Ну ладно, ладно! – Она отодвинулась от Сандерса. – Я вот только не могу понять, зачем ты тогда надушился?
– Ради Бога…
– Мы уже скоро совсем не будем заниматься любовью!
– Это из-за того, что ты постоянно в разъездах.
Это был неверный ход.
– Я не «постоянно в разъездах»!
– Тебя нет дома минимум две ночи в неделю.
– Это не значит, что я «постоянно в разъездах»! И, между прочим, это моя работа.
– Я-то рассчитывала, что ты меня будешь поддерживать!..
– Я поддерживаю.
– Жаловаться – это не значит поддерживать.
– Сама посуди, – огрызнулся он. – Когда тебя нет в городе, я прибегаю домой пораньше, кормлю детей и все делаю для того, чтобы ты не беспокоилась!..
– Иногда, – сказала она. – А иногда ты допоздна сидишь в конторе, и дети остаются с Консуэлой, пока все…
– Но я же тоже работаю…
– Ну и нечего мне болтать насчет «все делаю». Ты в тысячу раз меньше проводишь дома, чем я, и это я разрываюсь на двух работах сразу, а ты, как правило, делаешь только то, что тебе нравится. Так же как и все остальные мужики в этом мире!..
– Сюзен…
– Господи, в кои-то веки ты что-то сделаешь по дому и тут же начинаешь изображать из себя мученика! – Она села на постели и включила торшер. – Все женщины, которых я знаю, работают больше любого мужчины.
– Сюзен, я не хочу ссориться.
– Ну, конечно, я еще и виновата. Все из-за меня! Вы же не мужики, а говнюки!..
Сандерс на самом деле очень устал, но злость придала ему сил. С неожиданной энергией он вскочил с кровати и заходил взад-вперед.
– А при чем здесь все мужчины? Теперь мне придется «выслушать лекцию о том, как вас, бедняжек, угнетают?
– Вот что, – сказала Сюзен, сев в постели, – женщин и в самом деле угнетают, и это факт.
– В самом деле? И как же это выражается в твоем лично случае? Ты никогда не стираешь, ты никогда не готовишь, ты даже пола не подметаешь – все это кто-то за тебя делает! Детей в школу отводишь, а забираешь их из школы тоже не ты. Боже мой, наконец, ты компаньон в юридической фирме! Так что ты из себя сиротку строишь?
Сюзен изумленно смотрела на него. Сандерс знал почему: Сюзен уже сто раз закатывала речь об угнетении женщин и ни разу не слышала, чтобы он ей противоречил. Со временем это стало принятой обоими идеей брака. А на этот раз он не согласился с основными тезисами, нарушив этим установленные правила.
– Я не верю своим ушам! Я всегда думала, что ты другой… – Сюзен понимающе прищурилась. – А, это потому, что женщина получила твою работу?
– Так, теперь мы пройдемся насчет уязвленной гордости самца?
– Но это же правда? Ты просто напуган!
– Ничего подобного! Ерунда. Что там насчет уязвленной гордости? Твою гордость задеть еще проще – настолько просто, что, получив отказ в постели, ты не можешь удержаться от того, чтобы не затеять ссору!
Это ее остановило. Сандерс сразу увидел: крыть ей нечем. Она просто сидела с каменным лицом.
– О Господи, – сказал он и повернулся, чтобы выйти из комнаты.
– Это ты затеял ссору, – наконец заговорила она.
Сандерс повернулся:
– Нет, не я.
– Ты. Ты первый заговорил о моих командировках.
– Нет, это ты первая начала жаловаться, что мы перестали заниматься любовью.
– Я только констатировала факт.
– Боже, никогда не женитесь на юристах.
– Вот! Твоя гордость уязвлена!
– Сюзен, что ты там толкуешь о гордости? А кто утром, черт побери, устроил дома бедлам только из-за того, что хотел расфуфыриться перед детским врачом?
– Вот оно! Наконец-то! Ты распсиховался оттого, что из-за меня опоздал на работу. Ну и что? Ты считаешь, что не получил работу из-за того, что опоздал сегодня?
– Нет, – ответил он. – Я не…
– Ты не получил работу, – продолжала она, – потому что Гарвин ее тебе не дал. Ты недостаточно хорошо зарекомендовал себя, и начальником сделали кого-то получше тебя. Вот почему! Женщина работает лучше тебя.
Трясясь от ярости, потеряв дар речи, Сандерс повернулся на пятках и вылетел из спальни.
– Правильно, иди, – крикнула она ему в спину. – Топай! Ты всегда так поступаешь. Ты даже за себя постоять не можешь. Что, неприятно это слышать, Том? Но это правда! И если ты не получил работу, то вини в этом только себя.
Сандерс хлопнул дверью.
Сандерс сидел на кухне, не зажигая света. Было очень тихо, только негромко гудел холодильник. Через кухонное окно он видел верхушки елей на фоне залитого лунным светом залива.
Некоторое время он гадал, спустится ли к нему Сюзен. Она не спустилась. Встав, он прошелся по кухне и вспомнил, что после ленча на работе ничего не ел. Присев, он заглянул в холодильник, прищурившись от яркого света лампочки. Холодильник был забит детским питанием, пакетами сока, баночками витаминов и бутылочками патентованных снадобий. Сандерс порылся внутри, надеясь найти завалящий кусок сыра или банку пива. Все, что ему удалось отыскать, – это банку диетической кока-колы, которую покупала Сюзен.
Эх, подумал он, где они, ушедшие деньки, когда его холодильник был битком набит едой и огромным количеством пива. Его холостяцкие деньки…
Он достал кока-колу. Элайза тоже начала ее пить.
А ведь он сто раз говорил Сюзен, что не хочет, чтобы дети употребляли диетические напитки. Они должны получать полноценное питание. Настоящую еду. Но Сюзен всегда занята, Консуэле все до лампочки, и дети едят всякую дрянь. Ему это не нравилось.
Есть было нечего. В его собственном проклятом холодильнике было пусто. Он с надеждой поднял крышку морозилки и нашел недоеденный бутерброд с ореховым маслом и желе. На бутерброде отпечатались маленькие зубки Элайзы. Сандерс повертел сандвич в руках, пытаясь определить, сколько тот лежал в холодильнике, и, не найдя, по крайней мере, следов плесени, счел его съедобным.