Рой - Крайтон Майкл. Страница 8

– Это образование наверняка напоминает вам человеческий глаз – и не без причины. Компания «Ксимос» действительно стремилась имитировать органическую морфологию, – сказала Джулия. – Поскольку мы работаем с органическими молекулами, мы не можем не учитывать, что за миллионы лет эволюции в окружающем нас мире накопилось множество комбинаций из молекул, которые действуют весьма эффективно. Поэтому мы их и используем.

– Надеюсь, вам не хочется заново изобрести колесо? – спросил кто-то.

– Именно. Только не колесо, а глаз.

Джулия подала знак, плоская антенна опустилась и замерла в нескольких дюймах над телом пациента на операционном столе.

– Эта антенна питает камеры энергией и принимает передаваемые сигналы, – объяснила Джулия. – Конечно же, изображение можно сохранить в цифровом виде, обработать, разделить на фрагменты – с ним можно делать все, что мы делаем с цифровыми изображениями. А теперь, если больше нет никаких вопросов, мы начнем демонстрацию.

Джулия присоединила к шприцу иглу и вколола ее в резиновую ампулу на аппарате для внутривенных инъекций.

– Отсчет времени.

– Ноль точка ноль.

– Начинаем.

Она быстро надавила на плунжер.

– Как видите, я делаю это быстро, – сказала она. – В нашей процедуре нет ничего сложного. Мы нисколько не рискуем что-нибудь повредить. Если микротурбулентные завихрения, которые возникают при прохождении сквозь иглу шприца, испортят тысячу камер, – ничего страшного. У нас останется еще несколько миллионов. Вполне достаточно для того, чтобы сделать свое дело. – Джулия вынула иглу. – Ну вот. Как правило, нам нужно подождать около десяти секунд, чтобы камеры выстроились в форме сферы, и тогда мы начнем получать изображение… Смотрите, кажется, что-то уже начинается… И вот – пожалуйста.

Судя по изображению на экране, камера неслась вперед со значительной скоростью сквозь нечто, напоминающее поле астероидов. Только астероидами были эритроциты – красные кровяные тельца – круглые красноватые мешочки, движущиеся в прозрачной, слегка желтоватой жидкости. Потом показался лейкоцит – гораздо более крупная беловатая клетка. На мгновение она заполнила весь экран, потом исчезла. То, что я видел на экране, больше напоминало видеоролик из компьютерной игры, а не медицинское исследование.

– Джулия, – сказал я. – Это потрясающе.

Джулия придвинулась ко мне поближе и улыбнулась.

– Я знала, что это произведет на тебя впечатление.

На экране Джулия говорила:

– Мы ввели камеры в вену, следовательно, в этих эритроцитах содержится мало кислорода. Сейчас наша камера приближается к сердцу. Вы можете видеть, как увеличивается диаметр сосудов по мере продвижения вверх по венозной системе… И вот сейчас мы попадаем внутрь сердца… Вы видите, как пульсирует поток крови в результате сокращения желудочков сердца…

Действительно, я видел, как камера приостанавливается, потом снова движется дальше, потом снова приостанавливается. В качестве звукового сопровождения Джулия включила шум биения сердца. Питер лежал на столе неподвижно, над самым его телом нависала плоская антенна.

– Мы входим в правое предсердие и сейчас увидим митральный клапан. Активировав микрофибриллы, мы замедлим движение камеры. А вот и клапан… Мы – в сердце.

Я увидел красные створки, похожие на рот, который все время открывался и закрывался. Потом камера проскочила сквозь отверстие и оказалась в желудочке, а потом снова попала в сосуды.

– Теперь мы направляемся в легкие… Сейчас вы увидите то, чего еще никто никогда не видел, – процесс обогащения эритроцитов кислородом.

Пока я смотрел, кровеносные сосуды стали быстро уменьшаться в диаметре, а потом эритроциты начали один за другим раздуваться и наливаться ярко-красным цветом. Все происходило чрезвычайно быстро. Прошло меньше секунды – и все эритроциты сделались ярко-красными.

– Теперь красные кровяные тельца богаты кислородом, – сказала Джулия, – и мы снова возвращаемся к сердцу.

Я повернулся к Джулии на кровати и сказал:

– Это фантастическая штука!

Но глаза у нее были закрыты, и дышала она ровно и тихо.

– Джулия…

Она спала.

Джулия всегда засыпала, когда смотрела телевизор. И не удивительно, что она заснула во время показа записи собственной презентации. В конце концов, она это уже видела. И сейчас было очень поздно. Я решил, что смогу досмотреть все до конца в другой раз. Признаться, эта презентация длилась довольно долго. Сколько времени я ее смотрю? Когда я повернулся, чтобы выключить телевизор, мой взгляд скользнул по цифровому коду, который мелькал внизу экрана. Цифры быстро сменялись, отсчитывая сотни секунд. Слева внизу экрана светились другие цифры, и они не менялись. Я нахмурился. Это была дата. Я не обратил на нее внимания раньше, потому что она была в международном формате, – сначала год, потом число и месяц.

02.21.09.

Двадцать первое сентября.

Вчерашняя дата.

Она записывала этот ролик вчера, а не сегодня.

Я выключил телевизор, потом выключил ночник. Лег на подушку и попытался заснуть.

Нам было нужно купить обезж. мол., гренки-кол., кукур. печ., жел. кол., средство для мытья посуды – и что-то еще, только я не смог разобрать то, что сам же и написал. Я стоял в проходе между рядами полок в супермаркете и расшифровывал свою записку. Рядом кто-то сказал:

– Привет, Джек! Как дела?

Я поднял голову и увидел Рики Морса, начальника одного из отделов в «Ксимосе».

– Привет, Рики.

Я пожал ему руку, искренне радуясь встрече. На Рики всегда было приятно посмотреть. Загорелый, стройный и мускулистый, с коротко остриженными светлыми волосами и ослепительной улыбкой, он был похож на серфингиста. Рики был всего на несколько лет моложе меня, но казался вечно юным. Я дал ему его первую работу, сразу после колледжа, и Рики быстро продвинулся в управленческие структуры. Благодаря своей жизнерадостности и располагающим манерам Рики стал идеальным проектным менеджером, несмотря на то, что он был склонен замалчивать проблемы и вызывать у руководства нереальные ожидания относительно сроков окончания проекта.

Джулия говорила, что из-за этого у «Ксимоса» иногда случались неприятности. Рики любил давать обещания, которые не мог сдержать. И иногда он говорил правду не до конца. Но он был таким веселым и привлекательным, что ему всегда все прощали. По крайней мере, я прощал, когда он работал у меня. Мне нравился Рики. Я относился к нему почти как к младшему брату. Это я дал ему рекомендации для работы в «Ксимосе».

Рики толкал перед собой тележку, наполненную одноразовыми подгузниками в больших пластиковых упаковках. У него тоже дома был маленький ребенок. Я спросил, почему он в магазине, а не на работе.

– Мэри простудилась, а наша домработница сейчас в Гватемале. Вот я и пообещал сходить за покупками.

– Я смотрю, ты берешь «Хаггис», – заметил я. – А я всегда беру только «Памперсы».

– По-моему, «Хаггис» лучше впитывают, – сказал Рики. – А «Памперсы» слишком тугие. Натирают ребенку ножки.

– Зато в «Памперсах» есть слой, который отводит жидкость вглубь, и поверхность всегда сухая, – возразил я. – С «Памперсами» у нас почти не бывает сыпи.

– Когда я пробовал «Памперсы», у них все время отклеивались липучки. И когда набиралось много жидкости, она протекала малышу на ножки, добавляя нам хлопот. Не знаю, но, по-моему, «Хаггис» лучше.

Женщина, которая проходила мимо с тележкой для покупок, посмотрела на нас как-то странно. Мы рассмеялись – оба сразу подумали, что разговариваем, как в рекламном ролике.

Рики сказал нарочито громко, глядя в спину уходившей женщине:

– Ну, так как тебе «Великаны»?

– Блин, да я даже не знаю – выиграли они или продули? – ответил я и почесал в затылке.

Мы снова рассмеялись, потом вместе пошли вдоль полок с товарами, толкая перед собой тележки. Рики сказал:

– Хочешь знать правду? Просто Мэри больше нравятся «Хаггис» – вот и все.