Мертвец Его Величества Том 2 (СИ) - Оришин Вадим Александрович "Postulans". Страница 26

— Начинайте.

— И да поможет нам Светлая Мать, — закончил совещание светлый отец.

Глава 20

Во избежание членовредительства я максимально дистанцировался от преобразований в Предельном, занявшись алхимией. Целый день работы ушёл только на разбор терминологии. Госсель знал несколько сплавов на основе меди и цинка, в результате мы выплавили бронзу и латунь. Без особой практической цели, просто игрались с плавкой, как мальчишки, получившие новую игрушку в руки. У меня, наконец-то, появился теоретический справочник, пусть и имевший некоторые ограничения, но всё равно справочник! А у Госселя появилась возможность теорию проверять практикой.

Разобрались, после некоторых мытарств, с кислотами и щелочами. Кажется, Госсель знал, как получить серную кислоту. Это не точно, надо проводить опыты, но если это правда… Я точно знаю, что серная кислота нужна в очень многих производственных процессах. Только не знаю, в каких. Будем ставить эксперименты. В общем, алхимик в хозяйстве — это хорошо.

Добрались до пороха. Сначала Госсель долго не мог понять, что я хочу получить. А когда понял, задумался. Оживился, потребовал срочно приготовить серную кислоту. Пошёл создавать технический процесс. Госсель мне раз десять объяснил, что и как делать, пока налаживали процесс, но я, честное слово, так и не понял, что происходит. Всю цепочку производства своими руками вижу, но в чём прикол и как происходит магия — не понимаю.

Ещё требовалась дистиллированная вода, но с появлением латуни я знал, как достать относительно очищенную от примесей жидкость. Банально кипятил и конденсировал пар.

Пока занимался этим, алхимик попросил добыть бараньей шерсти, необработанной. И мелких опилок, чем мельче — тем лучше. А ещё уголь. На этот момент уже я начал догадываться, что сейчас будет. Хотя нет, не сейчас, потребовалась две недели, чтобы всё добыть и подготовить.

Пока мы занимались этим, Предельный гудел разворошённым ульем. Кто бы мог подумать, горожане встали в позу и упорно не хотели даже строительные бригады пускать в город. Что-то там мямлили по городской устав и обычаи. Я пригнал своих джаггернаутов, показательно, у всех на виду, прямо на улице, велел обмотать медвежатам руки мягкой тканью в несколько слоёв, сделав нечто напоминающее боксёрские перчатки. Джагернауты сделали несколько показательных ударов кулак в кулак, не сильных, чисто обозначить намерения. А затем я громко произнёс:

— Государство, помимо всего прочего, осуществляет монополию на насилие.

Протестные настроения резко пошли на убыль. Как минимум желающих мешать строителям более не появлялось.

А мы с Госселем начали творить. Измельчали шерсть, смешивали с какой-то гадостью, которую Госсель называл «ушинилом», получая кашеобразную серую массу, затем добавляли угольную пыль и древесный уголь, замешивая всё это водой. А затем промывали серной кислотой.

Я не знаю, откуда появилась искра, но бабахнуло знатно. Если бы не тяжёлая бетонная крыша, от лаборатории осталась бы одна воронка. Я выжил, ну, не умер окончательно, а вот Госселя пришлось воскрешать. И что-то мне подсказывает, взрывается этот самоубийца не в последний раз.

На взрыв сбежались все кому не лень. Долго успокаивал народ, объясняя, что взрывы будут и впредь, постараюсь устраивать их подальше от живых. Однако народ больше волновал вопрос — а что именно я взорвал. Меня этот вопрос тоже интересовал, не так уж много мы сделали смеси, чтобы так бомбануло.

Пока шёл процесс воскрешения и воссоздания нового тела (я решил пожертвовать на это дело джаггернаута, сделав специализированного для химических экспериментов, прочного и с удобными для работы руками-манипуляторами), продолжались волнения в Предельном. Джаггеры отрабатывали приёмы нелетального боя, разгоняя недовольных. Марк смотрел на всё это и удивлялся, почему ещё не нет ни одного трупа. Я поражался своему терпению.

Воскрешённый Госсель вообще не заметил изменений в своём состоянии, сразу вернувшись к работе. Уверял, что понял, где ошибся. Второй раз шарахнуло через две недели, посреди ночи. Нашёл алхимика лежащим прямо у входа в лабораторию, в саже и пыли. Скелет лежал на тёплой земле, закинув ногу на ногу, и смотрел на ночное небо, предаваясь философским размышлениям.

Третьего взрыва не последовало, алхимик предоставил мне шохур, смесь, известную в каких-то там далёких землях. Для чего там её использовали, Госсель не знал. Алхимика не интересовала приземлённая практическая польза от всяческих соединений и субстанций, только чистая наука.

А у меня появился порох. И кажется, даже хороший, бездымный (почти). Вот так сразу, возился я возился с выгребными ямами, а здесь раз и… Ладно, селитру, если всё же получим, пустим на сельское хозяйство. Скоро потребуется, почву мы эксплуатируем нещадно, и хоть я стараюсь по возможности землю подкармливать, всё равно аммиак лишним не будет. А порох всё же появился.

Вот так, обыденно и без помпы. Не появилось трубодуров, никто не вышел из-за кулис с официальным поздравлением «вы вышли на новый технологический уровень». Я как-то растерялся сначала. А затем начал разбираться, что это за шохур и насколько он подходит для оружия.

Выходило, что далеко не так идеально, как казалось на первый взгляд. Шохур горел, и горел интенсивно, даже газы исправно выделял. Мог взорваться. Первая проблема — эта зараза была безумно гигроскопичной. Настолько, что терялся весь смысл. Один день лежит в сухом помещении, и всё, на завтра уже вялое горение и никаких взрывов.

Мой ручной алхимик с готовностью подтвердил, что выход есть. И, получив следующую партию пороха, скатал шарик и обмазал ещё какой-то непонятной дрянью. Вручил мне, торжественно сообщив, что теперь будет храниться как минимум пару месяцев. Внешняя оболочка застыла глазурью. Так, допустим.

Подождал денёк, попробовал подорвать шарик. Получилась ерунда, глазурь горела очень плохо и неравномерно, замедляя и горение пороха, но да, от воды защита есть. Попробовал другой подход, брать глазированный шарик и разламывать его, высыпая порох. Обломался, порох хоть и не набирал влаги, но превратился в липкую гадость, горевшую неравномерно. А мне принципиально требуется, чтобы порох горел равномерно, это важно! Без этого никакой точной стрельбы не будет.

Снова пошёл теребить Госселя. Алхимик возмутился, что порох он мне подогнал, а теперь будет заниматься своими делами. Приплыли, называется. Не ожидав такой наглости, я как-то на автомате упокоил кретина. Не, ну каков наглец, а!

Воскресил на следующий день. Госсель как ни в чём не бывало принялся дорабатывать для меня порох. Вот! Дисциплина! Послушание! Понятливость! Не то что эти людишки.

Кстати, насчёт людишек. Чезаре увещевал, Марк пытался договариваться, Алиса один раз тоже попыталась, но её не восприняли всерьёз, потому что женщина. Я резко осуждаю сексизм, поэтому послал скелетов бить морды. Жена поблагодарила. Не знаю, что там было больше, искренних чувств, или понимания, что только так (после её заверений, что отомщена, довольная и вообще счастлива) я успокоюсь и отзову джаггернаутов, но было приятно.

В любом случае строительство завершилось, и началось переселение моих людей в Предельный. Тут ко мне пришли подданные с вопросом, чем они так передо мной провинились, что я от них избавляюсь. Я не сразу нашёлся, что на это ответить. Как-то не заготовил никакой речи на случай.

Пришлось говорить, что я от них не избавляюсь, всё так же рядом, но для повышения эффективности надо либо увеличивать крепость, а это уже непотребство получается, либо переселять всех в город. А так мы с Марком большие друзья, он обещал заботиться и всё такое. Марк подтвердил. Барон, оказывается, сам считал не слишком хорошо, но кто-то там из его друзей образованный ему разложил перспективы. Так что Марк теперь мой самый надёжный и верный друг. А горожан я предупредил, чтобы моих людей и не думали трогать, а то буду очень недоволен. Чезаре посмотрел на это и попросил меня чем-нибудь заняться, хотя бы на пару недель.