Сфера - Валентинов Андрей. Страница 45

Посветлело? Нет, куда там! Чужой холодный город, равнодушный, темный, ему незачем меняться. Я стою у мертвого дома, у запертых железных ворот. Жду? Только кого ждать, это сон, нелепый ненужный сон. В чужом городе, в чужой стране…

Так что же я тут делаю? Пульт… Красная кнопка горит. Зеленая? Спит зеленая, меня там сегодня не ждут. «Там»? У доктора Джекиля? Нет, конечно, меня не ждет Акула, мистер Джимми-Джон, покоритель миров!

…Неужели я действительно видел? Облака, такие же белые, как этот снег, неясные очертания континентов, острые маленькие звезды… Космос? Никогда, мне не снится космос! Маленькая кабина, рыжая девушка со стрижкой-«ежиком» у мигающего лампочками пульта, некто загорелый и долговязый рядом. А за круглым окошком – планета. Голубая, огромная, вся в отблесках близкого Солнца…

Ждать нечего. Пора! Зажигание… Красная кнопка – пуск!

[…………………………..]

Ничего… Совсем ничего! Я там же, в чужом городе…

Стоп!

Там же, да не там. Не улица, не заснеженная мостовая… Музей? Похоже, только очень большой, покрупнее Здания. Прямо – залы, один за другим, конца не видно, влево залы, и вправо.

Людей нет. Совсем нет. Никого! И лампы еле светят, пульт на месте? На месте, его я и не отпускал. Тем лучше, можно не спеша пройтись, посмотреть. Люблю живопись! Интересно, КТО «здесь» все-таки рисует? Откуда? Из какого уголка Гипносферы?

…Гипносфера. Странное слово – «сфера сна». Нет, «сфера» тоже переводится, сфера – замкнутая поверхность… Замкнутая поверхность, все точки которой одинаково удалены от одной точки. И точка эта – центр.

И точка эта – Я!

Твоя идейка, Том Тим Тот? Гипносфера, замкнутая поверхность снов… Нет, Том Тим Тот, нет, мой лилипут, ошибочка вышла! Ты – это Я, и тот, кто не спит, который «там», – тоже Я. И сфер вокруг нас, всех этих замкнутых поверхностей – не счесть, пальцев не хватит. Даже не так – единый мир, единая Сфера. Мы лишь видим ее по-разному. Для Джекиля-неспящего – это скучная жизнь с утренним будильником, для лилипута – файлики, веселые картинки. А для того, который «здесь»… Для него (меня!) Сфера пока что – чужой город, огромный непонятный музей…

Неинтересно! Портреты, портреты, портреты – все в шелках да атласах. Чужие лица, скучные, далекие. Салон стриженой Альды, графы де Ха-Ха, маркизы де Хе-Хе. Кажется, стриженой тоже не по себе в ее нелепом мире, в ее бесконечном сне. Альде чудилось, будто в моем городе она просыпается. И ей не понравился Питер Пэн… Стой, стой! Акула Джимми-Джон рассказал лилипуту про девушку, плохое, очень плохое. Ведь ей никогда не увидеть Эль-Рей…

Не Альду ли я ждал у мертвого холодного здания? Нет, сюда стриженой не попасть. Как и мне – в мой город.

[…………………………..]

Еще зал, такой же пустой, гулкий. Надменные лики смотрят из золоченых рам, пустые глаза провожают пустыми взглядами…

Как называлась картина того испанца? «Процессия»? Да, «Процессия» – бесы, явившиеся за останками грешника. Гибнущий город, гибнущие люди… Мой город тоже гибнет, исчезает, его уже нет. Мне туда не попасть, австралийский бес Джимми-Джон готов вонзить когти… Выходит, я – тот, кто в саване, кто на мостовой? Не дождетесь! Не закогтишь, джинсовый!

Но если не он, у меня не было бы пульта, моего анальгинчика-героинчика. Четыре кнопки – красная, зеленая, синяя… Синяя? Конечно, синяя! Кнопка-приглашение к рыжему ежику, астронавту первого класса. Она обещала прислать файл… Или прислала?

[…………………………..]

– У меня только одно правило, Тимми! Одно-единственное. Никогда. Что бы ни случилось… Не напоминай о том…

– Что это – всего лишь сон? Принято. А у тебя там тоже… летают?

[…………………………..]

Помню! Рыжая Мирца, любительница Джованьоли! Но сегодня синяя кнопка мертва, и зеленая мертва…

Красная! Пуск!

[…………………………..]

Не судьба! Глаза можно не открывать – я все там же. Правда, вместо музейной тишины – странный гул. Метро? Конечно, метро! Я тут бывал, бывал не раз…

Знакомая станция! Только пустая, наверное, поезд только что ушел, пассажиров мало, сейчас вечер, ветер, поземка. Если войти в последний вагон, проехать три остановки, выйти, сесть в автобус… Л живет именно там, в заснеженной пятиэтажке, второй этаж, четыре квартиры на площадке.

Скорее бы поезд! Скорее бы…

Не надо! Ехать незачем, никакой Л там нет – и дома ее нет, и магазина возле автобусной остановки. В чужом мире не встретишь Л. Ее нет даже там, в моем покинутом городе. Ты прав, лилипут, ты, к сожалению, абсолютно прав! Л – просто память, уходящая память, отсвет забытых лиц, горечь давних поцелуев. Тебе виднее со стороны, Том Тим Тот, и мне виднее – отсюда, из пустого подземелья. В городе – в моем городе – снова забуду, снова начну искать.

Не начну… Города нет.

Поезд… Странный поезд – ни огней, ни пассажиров. Надо уходить, рядом переход на соседнюю станцию. А там что? Пустая платформа, пустые темные поезда… Тебе не уйти, мистер Хайд!

Красная… Пуск!

[…………………………..]

Снег, снова снег. К счастью, не площадь, не мертвый простор брусчатки. Незнакомая улица, неяркие фонари, снежинки в темном небе… Окошки не светятся, вокруг – ни души, даже машин нет.

Тебя изгнали, Хайд! Ты был слишком самонадеян, мистер, думал, что самое страшное – оказаться в доме «Сальве» под вечер. Патриархальный ужас, доморощенные жутики… А тут – никакого страха, просто чужая улица, чужой город, чужой мир. Считал, что твой город вечен, как и ты сам? Напрасно! Он лишь отблеск Сферы, вечной Сферы, куда ты случайно попал. Случайно, ненадолго… Ты тоже не увидишь своего Эль-Рея – главной площади, улицы с трамваями, бесконечных Туннелей, Л, встречающей тебя на пороге. Когда-то города не было. Не было, появился. Исчез…

Снег уже не падает – валит, рушится из темной бездны. Идти некуда, идти незачем… Пульт? Подарочек не поможет, он – просто анальгин. Нельзя лечить то, чего нет. Фантомные боли – самые страшные.

Сдаюсь, лилипут! Забирай меня в Лилипутию, к джинсовым акулам, к рыжим ежикам! Все лучше, чем оставаться тут. А ты-неспящий, ты, надменный доктор Джекиль, не делай вид, будто ни о чем не ведаешь. Все одно, все мы – я (я! я! я!), и если кому-то плохо… Слышишь, Джекиль?

[…………………………..]

Снег, снег, снег… Поднять воротник, спрятать руки в карманы. По темной улице, по чужому городу, ниоткуда, в никуда. Бесконечная ночь, бесконечные сумерки…

Если нет солнца, если вокруг – серый туман, если всюду чужое, всюду – чужие…

Устал! Очень устал.

46. MИРЦА

(Chor: 1’41)

[…………………………..]

– Тимми! Привет, Тимми!..

Не ошибся, угадал – Ежик был гол. Напрочь – даже без темных очков. Астронавт Мирца возлежала в пестром шезлонге, прихлебывая из высокого бокала нечто темно-красное. Вероятно, сок – вишневый. С алкоголем рыжая не ассоциировалась.

– Тимми, сбрасывайте тряпки, падайте рядом!

Рядом – вероятно, на соседний шезлонг, такой же пестрый. Очередной журнальный разворот – зеленая лагуна в обрамлении из пальм, тоже зеленых, густые синие небеса, бешеное солнце, обнаженная девица…

…Отчего же – «тряпки»? Костюм мне выпал на этот раз вполне приличный – светлый, слегка приталенный. К нему бы еще шляпу, скажем, серую. «Поеду я в город Анапу, куплю себе серую…»

Программа-переводчик, между прочим, настроена. Ждал меня ежик! Ждал, синюю кнопку активизировал. А неглиже – явно местная традиция, судя по загару, рыжая редко надевает купальник.

Единственное правило – не напоминать, что спим. Не забуду? Не забуду. И ладушки! Значит, о ее файле, о том, где и чем кончается зеленая лагуна, да и о Джимми-Джоне поминать не след. А о чем тогда говорить?

– Да не смущайтесь, Тимми! Считайте, что вы в сауне!..

[…………………………..]

– Самолеты не для меня, Мирца. Я и летал по-настоящему всего дважды. Оба раза рейс задержали, причем чуть ли не на сутки. Не мое!