Ледяное небо Криона (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич. Страница 44

Она выразительно посмотрела на Макса. Конечно, у него на языке крутилось гораздо больше вопросов, чем можно задать при посторонних. Её глаза сказали: жди!

Прошло столько лет… Около девяти по меркам Земли или Аорна. Вишева ничуть не постарела. Тогда, на базе Коалиции, смотрелась чуть старше «блистательного» Борюша. Сейчас — моложе, чудодейственная медицина Герума, возвратившая её к жизни, постаралась на славу.

Макс припомнил название старого фильма с Брюсом Уиллисом и Мерил Стрип в главных ролях: «Смерть ей к лицу». Вишенка — точно живая, а не зомби со сломанной шеей, как персонажи того комедийного ужастика.

— Разреши идти?

Он понимал, что отвлекает от неотложных дел. Что тогда, на лётном поле, упустил возможность расспросить — как же удалось спастись из падающего «Гладиатора», что делала всё это время, почему не объявилась, пока он оставался на Аорне и к концу пребывания стал известен всем и каждому. Не успел, а коммандер мягко оттолкнула и шепнула «потом».

Не хватало ещё поцеловать в засос самого главного военного на планете! На глазах сотен подчинённых и десятков телекамер…

— Лейтенант Борюш, до зачисления в учебный отряд поступаешь в распоряжение начальника интендантской службы. Ты лучше всех нас знаешь, что, где и почём можно взять на Крионе.

— Слушаюсь.

Он развернулся через правое плечо, как полагалось в армии Коалиции, и покинул свой, точнее — уже не свой кабинет, ожидая главного интенданта в коридоре.

Это был светлый крепыш, такой же невысокий, как обитатели Аорна.

— Пойдём! Покажешь, лейтенант, где сидели твои хозяйственники. Не воровали?

— Не бывает невороватых хозяйственников. Ничего личного, майор. Мои крали умеренно. Без существенного вреда общему делу.

Тот рассмеялся.

— Ценю откровенность. Меня зовут у’Диб, я с Плеяд. С Вишевой служу два года, как слышишь — усвоил аорнский. Только шипеть как она не научился. А ты сам…

— Да. Воевал с ней. Точнее — под её командованием. Потом её сбили при штурмовке аэродрома врага, потерял из виду. Встретить здесь было неожиданностью. Радостной.

— Да уж, что только я не услышал о ваших объятиях на стоянке. Что Виш присмотрела себе парня, едва ступив на бетон… Даже не посмотрев на альтернативные кандидатуры. Всё, больше ни гу-гу. Вы — старые боевые товарищи. Не более чем.

Он подмигнул.

Макс колебался между желанием рявкнуть «ещё одно слово, и останешься без зубов!» или смолчать, не компрометируя женщину сверх случившегося, выбрал второе. Разговаривал, помогал разобраться в ситуации. Наслаждался, наконец, человеческой речью, не состоящей из сплошного мата, следил за своим языком — всё же нахватался от аборигенов фронтира.

Остаток дня землянин изо всех сил старался сосредоточиться на текущих делах, удерживая в узде мысли, рвавшиеся совершенно в ином направлении… Пока не раздался телефонный звонок.

В трубе прозвучал, наконец, долгожданный голос.

— У тебя есть приличное жильё, чтоб я могла приехать?

Макс сорвался домой тотчас. Напряг все полезные навыки, приобретённые после развода: поставил тушиться мясо с овощами, тонко нарезал салат, ещё раз вытер пыль, хоть недавно прибирался. Выбрил физиономию до зеркального блеска, игнорируя местную моду ходить с лёгкой щетиной, придающей брутальную мужественность загорелой роже.

Одновременно одёргивал себе: прошла уйма времени, многое переменилось и произошло, Вишенка — совсем не та, что благодарила за прекрасные ночи перед тем, как её самолёт разбился в хлам. Неизвестно, какие чувства сохранились, какие возникли новые привязанности, перекрыв прежние.

Она — жива. Это главное. Остальное… Нет, остальное тоже очень важно. Но производно и второстепенно.

Когда коммандер вошла, Макс без предисловий понял, что опасения напрасны. Им требовалось обсудить тысячу вещей, но они долго не произносили ни единого слова, были слишком заняты друг другом.

Отдышавшись, причём — не в первый раз, Вишева, наконец, заговорила.

— Вот как ты это делаешь? Женщина, побывавшая с тобой, не может быть счастлива с другим. Потому что у других не получается. И от тебя добровольно не откажется.

Наградив за такое признание долгим поцелуем, Макс признался:

— У моей бывшей жены другое мнение.

Она привстала на локте.

— Ты был женат до Аорна?

— После. Был уверен, что тебя больше нет.

Про развлечения в духе «све сисячи», естественно, не стоило вспоминать. Глушил стресс от её потери и перелёта в Союз, с последующим арестом и побоями, любыми доступными методами. Хотя мог, конечно, поступить по-мужски и элементарно уйти в запой.

— Я тоже вышла замуж. Как только узнала, что звезда политический сцены, прекратившая войну, улетела на родину, и мы больше не встретимся.

— То есть сейчас ты изменяла мужу⁈

— Нет. Это я тебе изменила, выйдя замуж.

— Но почему же не связалась со мной, когда моя рожа со шрамом не сходила с телеэкранов?

— Потому что находилась на базе Систаш, довольно далеко от Аорна. Как туда попала? Помнишь, рассказывала тебе, что практически сразу засомневалась в твоём происхождении? На тебе была обычная униформа, как у ординарных офицеров базы и местных.

— То есть менков?

— Я больше не называю так никого и тебе советую забыть это слово. Не перебивай! — сказав последние слова нарочито приказным тоном, Вишева улыбнулась и поправила прядь коротких темных волос, а Максу нестерпимо захотелось прижать её вновь и продолжить самую приятную часть общения. Но нужно было дослушать. Она продолжала: — Самые богатые лётчики покупали так называемую «особую страховку» Герума. Специальный комбинезон с сапогами и шлемом, выдерживающий высокие температуры. А также содержащий гравикомпенсатор, снижающий ударные перегрузки. Когда мой «Гладиатор» ударился о землю, это были многие десятки «жэ». Механизм не справился, всё равно мои внутренности размазало в желе, треснули рёбра… Комбинезон понизил температуру тела, растянув клиническую смерть. Естественно, я ничего не помню. По условиям страховки всё, что от меня осталось, спасательный бот утащил на орбиту, там вернули к жизни. Вот… Семья Аюшей богаче моей, у «блистательного» особый комплект имелся наверняка.

С неё Макс сорвал очень красивое и совершенно гражданское платье, вряд ли содержавшее высокие технологии, кроме одной и самой главной — соблазнять.

— Но актёр разбился не в полёте, а по пьяному делу в автомобиле. Конечно, ехал не в форменном комбинезоне. Мне же такого не выдали, потому что собирались предоставить право героической смерти, — рассуждал он. — Но ты не объяснила почему…

— Почему оказалась на инопланетной базе, а не рядом с тобой? Всё просто. Ушлёпки из Герума не хотели без крайней нужды светить перед консулом Содружества, что предоставляют технологию, позволяющую уцелеть сбитым лётчикам Коалиции. Поэтому спасённых переправляли на Систаш до конца войны, где склоняли вступить в ВКС.

Наверняка используя ситуацию, когда у человека просто не остаётся другого выбора.

— Дорогая! Почему ты их называешь «ушлёпками»?

— Могу сказать грубее. Но сегодня соглашусь материться только от восторга — во время секса. Что же касается основной расы Герума… Знаешь же, что на Крионе почти все ругательные эпитеты связаны с шестиногом?

— Я здесь дольше тебя.

Вишева потянулась к куче одежды и вытянула телефон.

— Можешь полюбоваться. Командир базы Систаш и мой непосредственный начальник. Не будешь ревновать, подозревая в романе с командиром?

На Макса глянул самый настоящий шестиног! Точнее, четыре конечности служили для движения, две в качестве рук, тонкая шея заканчивалась настолько крохотной головкой, что неспециалисту ясно — главный мозг упрятан в ином месте. Лицо ничего не выражало по причине отсутствия оного, потому что голова содержала одну только пасть. Облик твари был ещё более мерзкий, чем у животных Криона, проживавших на суше до похолодания, или «кота» в квартире Янис.