48 часов - Маклин Алистер. Страница 53

— Тряхните, пожалуйста, дядюшку Артура и скажите ему, что мы выходим в море. На «Файркрэсте».

— Он захочет идти с нами.

— Ничего, он прекрасно понимает, что должен остаться. Вы скажите ему одно: «Глотка мертвеца».

— А разве мы идем не на Дюб Сджэйр?

— Вы же знаете, что мы не можем атаковать их до наступления полуночи.

— Да, я забыл… Вы правы, раньше полуночи мы не можем их атаковать.

«Глотка мертвеца» вовсе не подтверждала своей репутации. Погода была мягкой, и невысокие волны лениво катили с юго-запада. «Файркрэст» спокойно миновал остров Бэллар, обогнул северный мыс восточного побережья Дюб Сджэйра и направился на юг со скоростью, близкой к нулевой. Мы заткнули выхлопные трубы под водой, и поэтому шум мотора был почти не слышен в рубке даже при открытых дверях. Впрочем, двери рубки были оставлены нами открытыми совсем не из желания наслаждаться шумом собственного мотора.

К этому времени мы уже прошли половину того отрезка поверхности воды, расположенного восточнее «Глотки мертвеца», который я вчера видел с борта вертолета в виде кипящего котла. Сегодня вода была абсолютно спокойной. В первый раз я увидел, что Хатчинсон проявляет признаки озабоченности.

Он ориентировался исключительно по эхолоту и карте и ни разу даже взгляда не бросил за окно рубки. Только иногда посматривал на компас.

— Вы уверены, Калверт, что здесь на глубине четырнадцати саженей есть отмель и именно здесь находится затопленный корабль?

— Почти не сомневаюсь. Нигде в другом месте они не могут этого сделать. Вот посмотрите, здесь, например, глубина менее десяти метров, но их это не может устроить, так как во время отлива из воды торчали бы мачты. Отсюда и до отмели, о которой я вам говорил, все пространство практически занято рифами, да и наклон дна слишком отвесный, так что затопленное судно могло бы просто соскользнуть вниз. Там, где глубина от тридцати до шестидесяти метров, работать можно только с очень сложным специальным оборудованием.

— Но это чертовски узкая отмель, — пророкотал Хатчинсон. — Максимум двести метров. Как они могли быть уверены, что судно осядет именно на нее?

— При идеально спокойной воде это не проблема. А они свое дело знают.

Хатчинсон выключил мотор и вышел из рубки. «Файркрэст» медленно продвигался во мгле. Дальше борта не было видно ровным счетом ничего. Вскоре Хатчинсон вернулся.

— Боюсь, что вы правы, — сказал он. — Кажется, я слышал шум мотора.

Я тоже напряг слух и услышал характерный шум компрессора.

— А почему вы этого боитесь? — спросил я.

— Потому что догадываюсь, что вы собираетесь делать. Ведь вы хотите тоже спуститься на дно, не правда ли?

— Дело не в том, чего я хочу. Не настолько уж я ненормальный, чтобы хотеть этого. Но… Если я не сделаю этого, уже сегодня во второй половине дня весь груз с «Нантсвилла» будет снят, катер отправится на Дюб Сджэйр за остальной добычей, и задолго до полуночи эти господа исчезнут вместе со всем товаром. Так что мне придется этого захотеть.

— Калверт, вы должны взять половину нашей доли награды. Половину! Ведь мы ничего не делаем!

— Согласен на холодное пиво в торбэйском отеле.

А пока прошу отвести «Файркрэст» в надежное место и удерживать его там. Я не намерен по возвращении с «Иантсвилла» провести остаток жизни, кружа в водах Атлантики.

В его глазах отчетливо читалось: «Если вернетесь…» Но он промолчал и направил судно к тому месту, где слышался шум компрессора.

— Осталось около одной десятой мили, — наконец объявил он.

— Трудно быть уверенным в этом тумане.

— Бросьте якорь.

Я повиновался. Но использовал не обычный, подвешенный на цепи, а маленький, укрепленный на нейлоновом канате длиной около сорока саженей. Якорь тихо лег на дно. Я закрепил конец каната, вернулся в рубку и принялся прилаживать на спине баллоны.

— Запомните, — напутствовал меня Хатчинсон, — как только всплывете на поверхность, отдайтесь волнам. Отлив начинается на северо-востоке, и волны сами принесут вас сюда. Уже на расстоянии двадцати метров вы услышите подводную выхлопную трубу. И пожелайте себе, чтобы к этому времени не рассеялся туман, иначе мне придется отсюда сматываться, а вам вплавь добираться до Дюб Сджэйра.

— Да, весьма заманчивая перспектива. А сами вы что будете делать, если они погонятся за вами?

— Нет проблем. Они не оставят своих водолазов, поскольку совершенно не заинтересованы в том, чтобы потом на «Нантсвилле» была обнаружена парочка трупов.

— Немножко такта, Хатчинсон! Не надо мне сейчас рассказывать о трупах водолазов.

Их было трое на палубе «Нантсвилла». Они работали с предельной скоростью, какую только можно достичь на большой глубине, в этом мире медленных движений. Добраться до них не составило для меня труда. Я плыл, ориентируясь по звуку компрессора, и нырнул только на расстоянии трех метров от их катера. Под водой я быстро нашел кабели, сигнальные канаты и основной толстый стальной трос. Именно он-то мне и был нужен как указатель направления. Я медленно плыл вдоль него, пока не увидел впереди свет. Тогда я отклонился вбок и продолжал спускаться, пока мои ноги не ощутили под собой опору. Это была палуба «Нантсвилла», и именно на ней был укреплен двойной прожектор. Соблюдая возможную осторожность, я стал приближаться к источнику света.

Наконец я увидел двоих. Они стояли в своих утяжеленных сапогах над открытым люком. На них были, как я и полагал, классические шлемы и скафандры с воздушными трубками и сигнальными тросами, видимо, объединенными с телефонными проводами. На мне был другой костюм. В моем нельзя было бы работать в таких условиях из-за слишком маленького резерва сжатого воздуха, в то время как они могли находиться здесь целых полтора часа и отводить от тридцати до сорока минут на поэтапное всплытие. У меня не было намерений провести там столько времени. Да что говорить! Я бы с удовольствием не пробыл там и минуты, так громко и быстро билось мое сердце. Боялся ли я? «Еще чего! — сказал я себе. — Такие, как я, никогда не боятся! Это только давление. Только давление воды, которое мешает мне дышать».

Стальной трос, вдоль которого я спускался, закончился металлическим кольцом, на котором, на четырех цепях, висела квадратная стальная корзина. Двое водолазов вытягивали из трюма приблизительно по одному железному ящику в минуту и устанавливали их в корзине. Ящики были небольшими, но казались очень тяжелыми. Неудивительно! Четыре слитка золота по тринадцати килограммов каждый… Целое состояние.

Исходя из того что на «Нантсвилле» находилось около трехсот шестидесяти таких ящиков, я попробовал вычислить время, требующееся для всей операции по перегрузке. В стальной корзине можно было уместить шестнадцать ящиков, и, значит, на это должно было уйти шестнадцать минут. Подъем корзины, ее разгрузка и возвращение на дно — еще минут десять. Итак, двадцать шесть минут на шестнадцать ящиков или сорок ящиков в час и шестьдесят — за полуторачасовое погружение одной смены. К этому следует добавить сорок минут на подъем водолазов (первая пауза продолжалась не менее двенадцати минут, вторая — двадцати четырех) и двадцать — на передачу своих костюмов другой смене и спуск ее на дно. В сумме это давало час. Короче говоря, на подъем шестидесяти ящиков с золотом уходило два с половиной часа, по двадцать четыре ящика в час.

Теперь самым важным был вопрос: сколько ящиков еще оставалось в трюме. Следовало это проверить немедленно, так как запас воздуха в моих баллонах уже не оставлял мне много времени.

Как раз в это время трос напрягся, и стальная корзина стала медленно подниматься вверх, в то время как оба водолаза направляли ее движение с помощью шестов, чтобы не дать ей зацепиться за корабельную оснастку.

Я осторожно приблизился к краю люка, противоположному тому, у которого стояли эти двое, и с еще большей осторожностью нырнул в него. Впрочем, особые предосторожности на самом деле были излишни, так как фонарь, которым пользовались водолазы, отбрасывал очень узкий круг света. Мои заледеневшие и уже опухшие руки сразу коснулись трубки воздуховода и сигнального троса, и я быстро отдернул их. Подо мной, справа, я заметил движущееся пятно света. Несколько движений руками — и я увидел его источник. Он находился на шлеме третьего водолаза, орудующего внутри сейфа. Сейф отнюдь не был открыт ключом, в его боковой стенке зияло огромное отверстие, не оставлявшее сомнений в том, что здесь пользовались автогеном. Отверстие это было величиной не менее ста восьмидесяти на сто двадцать сантиметров.