Братья - Чен Да. Страница 11

Поезд издал длинный гудок, который, казалось, разорвал небо на части. Если бы я знал, что больше никогда не увижу своего дорогого сердцу Балана, я бы спрыгнул с поезда, стал на колени и поцеловал бы землю, пробуя на вкус почву моей родины в последний раз.

Я надеялся вернуться однажды и посадить сосну как дань уважения памяти о Папе и Маме, чтобы продлить их присутствие на земле.

Слезы застилали мне глаза, когда поезд отходил от станции. Мимо проносились города и деревни, позади оставались горы. Старый Балан мерцал в туманной дали, как будто это был мираж, плавающий на облаке среди пальм, рощ папайи и лесов манго. И затем я наконец увидел их, морщинистые лица своих родителей. Они улыбались, говоря мне «до свидания» своими глазами, светящимися мудростью. Они знали, куда я шел, и были счастливы за меня. Их лица мчались вслед за поездом, путешествуя в воздухе вместе со мной, пока свет не померк и день не превратился в ночь.

Я проехал на поезде пять дней, прежде чем достиг далекой провинции Фуцзянь. Когда я выглянул сквозь щели в дверях поезда, земли больше не было. Передо мной распростерся огромный океан. Я впервые увидел море. Для моего молодого сердца океан представлял собой много возможностей, как горы Балана. Теперь я ехал в другую школу. Возможно, однажды я стану солдатом и даже генералом. А что такое генерал без тысяч военных кораблей, которые пересекают океан, чтобы напасть и завоевать далекие континенты? Женщины будут стоять на берегу, и пушки будут приветствовать меня. Я напряг свою географическую память. Это, должно быть, Тихий океан, основание мира. Как повезло мне, приехавшему из Гималаев, увидеть и ту огромную горную цепь, и это бездонное море всего лишь за одну жизнь. Я был заворожен тем, что лежит под мерцающей поверхностью воды. Как бы мне хотелось знать этот темный Тихий океан, так же как я знал большие горы дома и многие окружающие их тайны. Как бы мне хотелось знать о жизни рыб внизу под толщей воды, так же как я знал пение горных птиц и слова лесной обезьяны.

Путешествие закончилось. Передо мной простиралась одинокая полоска земли, выдающаяся в море. Несколько серых зданий были рассеяны по краям полуострова, окруженного высокой неприступной стеной. Неприветливый водитель ржавого грузовика подобрал меня и подвез к зданию, скрытому с западной стороны листвой университетского городка, где находился кабинет ректора. Ректор, невысокий человек, в очках с толстыми стеклами, казался бы маленьким за своим большим столом красного дерева, если бы не его устрашающая внешность.

— Еще один чрезмерно успевающий ученик. Слишком молод, чтобы умирать, и слишком стар, чтобы измениться. Ректор покачал головой и вздохнул.

Я подвинул стул и сел.

— Я не предлагал тебе сесть, не так ли? — рявкнул маленький ректор. — Делай то, что тебе велят делать, не больше и не меньше. С этого момента ты должен жить по этому правилу. Знаешь ли ты, что всего десять лет назад мужчины никогда не уходили из этого места живыми? — спросил он без особого выражения.

Я подскочил со стула и заявил:

— Я не намереваюсь умирать здесь. Я хочу стать генералом.

— Разве я просил тебя высказываться, молодой человек? Второе правило: никогда не говори, пока тебе не прикажут говорить. Тебе понятно?

Стиснув зубы, я кивнул.

На окрик ректора в дверях показался толстый охранник.

— Отведите его в комнату тысяча двести тридцать четыре.

Затем ректор обратился ко мне:

— Тебе понравится твой сосед по комнате. Я слежу, чтобы вы все были разбиты по парам, как супруги в прекрасном браке. Ты скоро поймешь почему.

Моя комната, в форме куба десять на десять метров, располагалась в конце коридора на втором этаже прямоугольного здания. В комнате стояли лишь двухъярусная кровать, два небольших столика у стены, рядом с ними — два деревянных стула. В тусклом свете обстановка комнаты напоминала мне мрачные кладбища и древние пещеры глубоко в горах. Охранник велел мне прислушиваться к свисту, который означал время ужина, и добавил, что, если я опоздаю хоть на минуту, меня запрут снаружи и заставят голодать до завтрака. Злобно ухмыльнувшись, охранник удалился.

Я лег на нижнюю койку, впервые за несколько дней вытянувшись на настоящей кровати. Несмотря на то что она была скрипучей, узкой и жесткой, мне она показалась восхитительной. Через несколько минут я погрузился в глубокий сон. Внезапно я был разбужен ужасным грохотом, производимым парой тяжелых ног.

— Кто ты, черт побери? — заорал какой-то парень над моим ухом.

— А ты кто? — спросил я в ответ.

— Я здесь босс. Убирайся отсюда!

— Ректор направил меня сюда, сказав, что я буду твоим соседом по комнате.

— Эта обезьяна! Сколько раз я должен доказывать ему, что не нуждаюсь в соседе? Убирайся!

Молодой человек плотного телосложения начал пинать меня своими тяжелыми старыми ботинками. Я соскользнул с кровати только для того, чтобы встретиться с его кулаками. Парень продолжал избивать меня, пока я не свернулся клубком в углу рядом со стулом. Как мог ректор поместить меня сюда с этим монстром? Но гораздо более важно сейчас было отбиться от этого сумасшедшего, который выхватил кинжал. Лезвие ярко сверкало даже в тусклом свете.

— Я пришел с миром. Назови свою цену, мой друг, — сказал я.

— Моя цена — твоя смерть. Любой, кто осмелится рискнуть войти в мою комнату, не должен выжить.

— Но я только приехал, я не знал.

— Ты просишь о сочувствии? Ты трус. Я ненавижу трусов. — Парень поднес лезвие к носу и понюхал его, как будто это было что-то вкусное. Он приближался ко мне с угрозой на лице, покрытом не одним шрамом.

«Что мне теперь делать? Что мне делать? Что сделал бы Папа? Забудь молитвы. Этого пса они не тронут и через миллион лет. Что в этом случае сделал бы генерал?» Ответ пришел, когда я быстро глянул вправо от меня. Но парень оказался проворнее. Одной рукой он схватил меня за шею, а другой — приставил свой кинжал к моему носу. Дрожа и задыхаясь, я схватил стул и нанес сильный удар прямо в изрезанное шрамами лицо. К счастью, тупая ножка стула попала в правую глазницу парня, и оттуда потекла струя крови, окрашивая его щеку в красный цвет. Юный гигант громко ругался, но боль пронзила его, и он рухнул прямо передо мной. Я глубоко вздохнул и поздравил себя со своей первой победой на этой новой территории. Спокойно я пошел к двери и увидел толпу, которую привлек шум. Неторопливо вошел охранник и, потыкав своей палкой в голову моего соседа по комнате, спросил:

— Ты все еще жив?

— Маленький бродяга ранил меня в глаз, — прорыдал тот.

— Ты действительно повредил ему глаз? — Охранник повернулся ко мне.

— Он пытался убить меня. Это была самооборона. Он на целую голову выше и в десять раз сильнее, чем я. Пожалуйста, пощадите меня. Я сожалею, мне действительно было страшно. — Я опустился на колени у ног мужчины и обхватил их. — Пожалуйста, не наказывайте меня.

— Сегодня вечером тебе не будет никакого ужина, — сказал он мне. — А вы, бесполезные маленькие крысы, — он указал на зрителей у двери, — войдите и отнесите вашего босса в школьную клинику. Нечего тут смотреть! Битва окончена.

Четыре одинаково рослых парня вынесли из комнаты моего раненого соседа. Он плакал и ругался:

— Ты, маленькое дерьмо. Ты скоро умрешь. Мои парни отрежут тебе яйца. Только подожди.

— Уберите его отсюда, пока я не выбил ему зубы, — пригрозил охранник, прежде чем закрыть дверь и удалиться, как будто ничего не случилось. Через какое-то время я услышал стук в дверь. Я включил слабую лампочку ночника. Небольшое окошко в двери было открыто. Две маленькие руки держали миску риса с куском мяса.

— Возьми это, — прошептал голос мальчика. — Вот палочки для еды.

Я быстро взял миску и прошептал в ответ:

— Не знаю, как благодарить тебя. Кто ты?

— Шшш. Это не важно. Мы благодарим тебя за то, что ты побил эту большую собаку. Но ты должен быть осторожен, месть не заставит долго ждать. Будь начеку.