Братья - Чен Да. Страница 15

Той ночью мои дедушки приехали не в своих обычных лимузинах, а на простом джипе. Я с тревогой ждал их приезда и поспешил им навстречу, как только они вошли в гостиную.

— Вы в порядке, дедушки? — Я крепко обнял их.

Оба только кивнули, потрепав мои волосы, и сразу прошли в кабинет отца, оставив дверь приоткрытой. Я удивился, когда увидел, что отец одет в боевой мундир и вооружен и к тому же он изучает подробную карту Пекина, чего раньше он никогда не делал.

— Что случилось на этот раз? — спросил я.

— Сын, подойди сюда, — позвал отец. Я вошел в его кабинет, где пахло кожей и сигарами. Отец взял мою голову обеими руками и заглянул мне прямо в глаза.

— Только что умер Мао. Твои дедушки и я должны теперь работать, потому что может произойти государственный переворот, но мы должны его остановить.

— Я могу остаться?

— Нет, сын. Когда-нибудь нам понадобится твоя помощь, но не сегодня.

Отец поцеловал меня в лоб и отослал прочь.

В музыкальной комнате мать тихо играла «Лунный свет» Дебюсси.

— Мама, будет война? — спросил я.

— Это — то, чего они пытаются избежать, — ответила она, не отрывая глаз от нот.

— Каким будет Китай завтра?

— Таким, каким захочет сделать его следующий вождь компартии.

— А кто будет следующим вождем?

— Может быть, когда-нибудь им будешь ты, — сказала мать.

Трем мужчинам потребовалось всего полчаса, чтобы прийти к единому мнению. Мои дедушки впервые в жизни договорились о чем-то без кулачных боев или ссор. Они сделали два телефонных звонка. Один — секретным агентам отца; у этих людей было в крови жить и умирать за династию Лон. Другой звонок был сделан «падшему ангелу» коммунистического дела, товарищу Хэн Ту, который в этот момент спал в холодной камере самой безопасной тюрьмы в провинции Хубэй.

Перед восходом солнца шестеро вооруженных до зубов мужчин в масках ворвались в спальню вдовы председателя Мао и резиденцию главнокомандующего гарнизонными войсками Китайской народной армии генерал-майора Ван Донксина. Никакой пальбы, никакого кровопролития. Даже при том, что это был поворотный момент в важной главе истории моей страны, нигде не сохранилось никаких упоминаний об этих инцидентах. Здесь одно событие молниеносно следовало за другим, подобно метеору, который проносится по небу один раз за долгое время.

В провинции Хубэй, у горного храма, преобразованного в тюрьму для политических заключенных, приземлился морской реактивный самолет на взлетно-посадочной полосе. Костер из горящих высушенных бревен указывал место посадки. Как только самолет приземлился и открылась дверь, вниз по лестнице спустился вооруженный солдат. Он нес письмо, подписанное главой Объединенного комитета начальников штабов, приказывающее освободить Хэн Ту. Приказ был зачитан заключенному. Теперь этот человек, одетый в грубую тюремную одежду, будучи одним из первых инициаторов революции, должен был занять место Мао на посту председателя ЦК Компартии Китая. К восходу солнца хорошо одетый и чисто выбритый Хэн Ту был представлен миру.

На следующий день отец стал первым, кого назначили на должность Главнокомандующего гарнизонных войск Пекина, самого важного сегмента Китайской народной армии. На тот момент ему не было и сорока пяти лет. Оба моих дедушки отложили свою вражду, чтобы не отдавать свою власть. Их общей целью — хотя они никогда открыто об этом не говорили — было поставить отца следующим председателем ЦК компартии Китая. Они могли бы сделать это той самой ночью, когда умер Мао, но мой отец не был готов к этому, да и страна — тоже. Молодой лидер вряд ли бы смог снискать уважение в глазах китайцев. Отец должен был отрастить немного седины и добиться большего признания в роли нового руководителя гарнизонных войск. А для этого ему нужно было стоять позади председателя на всех его публичных выступлениях и сопровождать во время государственных визитов в зарубежные страны, чтобы познакомиться с внешней политикой. На все это требовалось время.

Мои дедушки знали, что Хэн Ту — их человек. Его лидерство — лишь временное явление, пока отец не будет готов. После чего Хэн Ту без возражений передаст власть в руки отца. Дедушки оказали услугу Хэн Ту, о которой, как они считали, ему не нужно напоминать. Это было своеобразной игрой китайских политиков. Мягкой, тонкой формой Тайцзи [3].

В шестнадцать лет я уже обладал довольно интересной внешностью: проницательные сверкающие глаза были весьма выразительны, брови изгибались, как дамасские сабли, тонкий нос, полные губы, как у дедушки Лона, производили впечатление надежности, а волевой подбородок я унаследовал от отца. Как однажды сказала гадалка — у меня внешность будущего лидера и я буду жить до ста лет. У меня были широкие плечи и узкая талия, как у пловца, поэтому я предпочитал носить толстовки с напечатанными эмблемами гарнизонных войск. Но мать, которая теперь стала королевой пекинского общества, настаивала, чтобы я надевал брюки, скроенные и пошитые в гонконгском ателье, и пиджаки из Америки. Как она умудрялась приобретать все это, оставалось для всех тайной. Китай в тысяча девятьсот семьдесят шестом году был все еще закрытой и изолированной империей. Только избранные могли побывать в красочном мире снаружи. Такой была страна, когда я вошел в классную комнату моей новой школы, Дон Шан, еще одного эксклюзивного клуба для детей самых важных семей страны.

Первым уроком был английский, его вела молодая симпатичная учительница, мисс Йю, волонтер из Гонконга, получившая образование в Америке. Из-за высокого роста меня посадили на последний ряд. Я не спускал глаз с учительницы целый час. Что-то в ней заставило меня забыть обо всем. Все в ней было наполнено ритмом, мелодией, усиливая мой интерес к английскому языку. К тому же я уже давно мечтал читать «Нью-Йорк таймс» и «Уолл-стрит джорнэл», как и мой дедушка Лон. Я поднимал руку по крайней мере раз пять за урок, и мисс Йю хвалила меня, находя, мое произношение лучшим в классе. После урока, когда другие студенты покидали класс с таким видом, будто слишком долго сдерживали дыхание под водой, я приблизился к учительнице, едва достававшей до моего уха, которая мило покраснела в моем присутствии.

— Мисс Йю, можно ли за два года научиться читать «Нью-Йорк таймс» на английском? Что для этого нужно делать?

— Упорно трудиться, как и твой отец, — ответила она с улыбкой.

— Мой отец? Откуда вы знаете моего отца?

— Ну, его имя записано во всех школьных журналах. Я уверена, что ты будешь заниматься не хуже, чем твой отец, если постараешься.

— Как вы думаете, могли бы вы давать мне частные уроки, выходящие за рамки школьной программы?

— Боюсь, у меня нет времени.

Услышав ответ, я очень расстроился. В этом мире было лишь несколько вещей, которых я не мог получить, только пожелав их. Мать предложила мне нанять лучшего английского профессора из престижного Пекинского университета, но его британский акцент казался слишком неестественным. Я хотел говорить с американским акцентом, и только мисс Йю могла научить меня. Мать обещала поговорить с ней.

— Нет, мама, я буду иметь с ней дело лично. После последнего случая, когда ты вмешалась в мою жизнь, я больше никогда не увидел того человека.

Мать восприняла это в качестве комплимента.

— Просто скажи мне, если тебе понадобится помощь, сынок.

На следующий день после школы я нашел мисс Йю на лужайке играющей в бадминтон с другим преподавателем. Она была одета в облегающий красный свитер и белые выгоревшие джинсы, которые сидели на ней как влитые. Я завороженно смотрел на ее стройные ноги и высокую грудь, поднимающуюся при каждом ударе ракетки. Приглядевшись, я увидел, что ее джинсы протерты на коленках. Заметив меня, мисс Йю остановила игру и пригласила меня присоединиться. Я покраснел, но быстро схватил ракетку. Я бы сделал что угодно, чтобы оказаться рядом с этим великолепным существом, пышущим здоровьем, красотой и молодостью. Другой преподаватель, порядком запыхавшийся, воспользовался возможностью, чтобы уйти.