Тайны старой аптеки (СИ) - Торин Владимир. Страница 18

— Все не так. Вспомогающее вещество необходимо. К примеру, в каждой пилюле от мигрени «Ваттингс» действующего лекарственного вещества всего восемь процентов от общей массы пилюли — без вспомогательных веществ она была бы размером со спичечную головку — такие крохи не слишком удобно принимать. Особенно людям с грубыми пальцами, тремором или плохим зрением.

Джеймс почесал ухо. Слова кузена были вполне логичными.

Лемюэль тем временем зачерпнул мерным ковшиком в ящике белый порошок и пересыпал его в один из раструбов своего аппарата.

— А что это за штуковина? — спросил Джеймс, кивнув на «варитель».

— «Штуковина» — это «Пилюль-смеситель Лемони», его изобрел мой отец. Нужен он для замешивания пилюльной массы. До этого массу изготавливали вручную — наш аппарат значительно облегчил работу и ускорил все процессы. Здесь есть несколько емкостей: в одну я загодя насыпал лекарственное сырье, в другую только что — толченый мел, а в третью сейчас поступит глицериновая вода.

Лемюэль открутил вентиль на трубе под столом, и по длинной резиновой трубке пошла жидкость.

— А зачем нужны эти два отверстия, похожие на ноздри?

— В первое отверстие я добавлю наш традиционный семейный ингредиент — лимонный сок, а в другое… тот самый секретный ингредиент, который и относится к «страшной аптекарской тайне».

Джеймс навострил уши, а Лемюэль, достав из шкафа пузырек с длинным гнутым горлышком, перелил из него в смеситель лимонный сок. После чего, сняв с шеи цепочку с ключом, открыл большой ветхий сундук, который стоял в углу. Покопавшись в нем, он извлек ничем не примечательный с виду бумажный конвертик.

— Последний ингредиент, кузен, — сказал Лемюэль и насыпал немного содержимого конвертика на одну из чаш весов, что-то отмерил, а затем, отсоединив ее, через медную воронку, добавил порошок в смеситель.

Засунув пробки в «ноздри» аппарата, он опустил рычажок на его гладком покатом боку. Машина зарычала и, выдыхая пар из двух тонких раструбов, заработала. Все, что было на столе, начало подпрыгивать, зазвенели мерные ложечки, к краю поползла большая банка с эмульсией.

Лемюэль перехватил ее и уселся на стул.

— Что вы туда добавили? — сбивающимся от волнения голосом спросил Джеймс. — Что это за «секретный ингредиент»?

Лемюэль улыбнулся.

— Как вы думаете, кузен, что общего у всех лекарств, которые продаются в аптеках?

Джеймс задумался.

— Они все горькие?

— Далеко не все.

— Тогда не знаю.

Лемюэль пристально на него поглядел.

— Ну же, Джеймс. Это ведь так просто. Все без исключения лекарственные средства обладают так называемыми «побочными эффектами».

Джеймс смутился. Он ведь это знал.

— Вы добавили что-то, что вызывает побочный эффект?

— Верно.

— Но зачем?

— Это традиция. Начал ее еще прадедушка Лемони. Он понял, как заманить посетителей в аптеку повторно, а затем в третий, в четвертый раз и так далее. Больной покупает лекарство, оно ему помогает, но побочный эффект заставляет его прийти снова и купить что-то уже от этого побочного эффекта.

— Но ведь это… не честно? По сути, мы травим ничего не подозревающих людей!

Лемюэль хмыкнул.

— О, не драматизируйте, Джеймс. Побочные эффекты, которые мы добавляем в лекарства, не смертельны и обычно даже не вызывают тяжелых последствий.

— Обычно?

— Гм. Есть исключения.

— А доктора?! Они знают?

— Конечно. Все знают. И больные в том числе. Более того, мы честно рассказываем о побочных эффектах того или иного лекарства.

— Но они не знают, что аптекари сами добавляют эти побочные эффекты! Они считают, что это… не знаю… обязательная часть лекарства.

— Верно. И им об этом знать не стоит. Потому это и есть тайна.

— Это не тайна, а обман!

Лемюэль покачал головой.

— Мы предпочитаем называть это… хм… неким нюансом. Я понимаю ваше возмущение, Джеймс, но такова традиция. И она распространилась на все аптеки, не только на семейные аптеки Лемони. Прочие аптекари также придерживаются нюанса с побочными эффектами.

— Но если люди узнают…

— Ничего не произойдет, уверяю вас. В «Сплетне» напишут гневную статью, а люди какое-то время повозмущаются, возможно, мне или господину Медоузу даже придется заменить пару стекол в окнах наших аптек, но все останется по-прежнему. Понимаете ли, у людей нет выбора — они все равно будут покупать лекарства. А что им еще останется? Праведный гнев, к моему счастью, болезни не лечит.

От того цинизма, с которым говорил Лемюэль, Джеймса даже покоробило.

— Хорошо хоть в бинты и вату вы не добавляете побочные эффекты, — проворчал он.

Аптекарь потупился.

— Ну-у…

— И в вату с бинтами тоже?!

— Мы смачиваем их в растворе с побочными эффектами. Различные перевязки несут за собой жжение, зуд, чесотку, легкую забывчивость, сонливость и…

— Я понял!

Джеймс опустил голову и насупился: по его мнению, все это было не просто обманом, а настоящей подлостью. Лемюэль между тем поднялся и добавил в подрагивающий смеситель эмульсию из банки.

— Мне кажется, вы не столько возмущены тем, что я вам рассказал, сколько… Вы выглядите слегка разочарованным, дорогой кузен.

Джеймс кивнул.

— Я думал вы откроете мне другую тайну, Лемюэль.

— Другую? Но у меня нет других тайн.

Джеймс глянул на него с сомнением, но осторожно пояснил:

— Дядюшка Людвиг рассказывал мне кое-что… О том, что вы делаете сыворотки… м-м-м… да, он так их и назвал: «сыворотки». Особенные, уникальные сыворотки с чудесными эффектами.

Лемюэль молчал. Его лицо не выражало ни единой эмоции.

Джеймс решил, что намека недостаточно, и добавил:

— Например, он рассказывал о сыворотке, благодаря которой человек может не испытывать боли, или о другой — такой, которая помогает человеку помнить все и ничего не забывать. Или не чувствовать страх, а еще…

— Дядюшка Людвиг вам рассказывал? — спросил Лемюэль, и Джеймс понял, что тот не поверил. В любом случае идти на попятную было поздно.

— Да. А еще, если не ошибаюсь, именно об этом говорил человек, который приходил ночью вместе со Свечниками. Кажется, его зовут Пири…

— Мистер Пири и сам не знает, о чем говорит. Этот человек…

— Но вы ведь их делаете, не так ли? — прервал кузена Джеймс, пока тот не соврал или не придумал какую-нибудь отговорку. — Чудесные сыворотки. Дядюшка Людвиг сказал, что вы настоящий гений…

Лемюэль поджал губы и с непонятной грустью сказал:

— Прадедушка Лемони — настоящий гений, а я… я всего лишь…

Джеймс не сводил с него взгляда, и аптекарь вздохнул.

— Ладно, возможно, я и делаю порой кое-какие… гм… лекарства довольно необычного свойства.

— У вас есть рецепты? Вы меня научите?

Лемюэль бросил быстрый взгляд на пустующий стул у соседнего стола, словно ожидал увидеть там кого-то.

— Рецепты, да… — негромко сказал он. — К сожалению, этому я научить вас не могу, Джеймс. Я и сам не всегда понимаю, что делаю, и если бы не помощь…

— Помощь? Вам кто-то помогает?

Смеситель неожиданно затих, раздался звонок. Лемюэль дернул головой и повернулся к аппарату.

— Пилюльная масса замешалась! Вы можете подойти поближе.

Джеймс последовал приглашению. Лемюэль склонился над смесителем и повернул краник — из тонкого носика поползла белесая тестообразная масса. Отрезав небольшой кусочек этой массы ножницами, он положил его на деревянную доску и принялся раскатывать плоской скалкой.

— В итоге должен получиться вот такой гладкий цилиндрик, — сказал Лемюэль, подняв скалку. — Он называется «тяжем». Очень важно, чтобы тяж был ровным по всей длине, без опухлостей и продавленностей. Когда у вас выйдет нечто подобное, можно приступать, собственно, к пиллюлированию.

Разместив цилиндрик на вмонтированной в стол продолговатой металлической пластине с тонкими ребрышками, он взял точно такую же металлическую ребристую штуковину, перевернул ее и пару раз быстро провел-прокатил по цилиндрику.