Призови меня тихо по имени (СИ) - Крынов Макс. Страница 21

Кстати, нужно будет найти приятелей и поговорить с ними: объяснить, чтобы заканчивали свое подлое занятие.

— Спасибо за предупреждение. Есть еще один вопрос, который я хочу вам задать: можно настроить браслет, чтобы он выдавал не только сумму за проданное, но и выдавал расширенную информацию о продаже? Хотя бы не слишком детальное перечисление вещей, которые я продал и их стоимость.

— Можно, — торговец повел перед собой ладонью, и заявил. — Сделано.

Отлично. Теперь я буду знать, что и сколько стоит. Если выпадет что-нибудь дорогостоящее и достаточно компактное, постараюсь в следующий раз продать не через браслет, а через торговца. «Личный менеджер» срезает всего лишь десятую часть, в то время как браслет — половину.

Я обналичил оставшееся серебро, распрощался с торговцем и вышел. Сперва направился в лавку с учебными принадлежностями и отдал долг старику, а вот после — пошел в сторону здания суда, которое находилось на площади.

Время уже клонилось к пяти часам дня, но суд еще был открыт. На входе меня остановил охранник: седой мужчина с внимательным взглядом.

— Сумку открой.

Вот тут меня прошиб холодный пот. Нужно было занести амулет с демоном в гостиницу, но слишком поздно меня навестила столь хорошая мысль.

Я неловко развязал тесемки, медленно растянул горловину рюкзака... Но охранник даже не осматривал ничего: так, мазнул взглядом, да попросил сдать оружие.

— Все в порядке, проходи. Тебе к секретарю?

— Э-э... Иск подать.

— Значит, к секретарю, в канцелярию. Иди по тому коридору, во второй кабинет.

Кивнув, отправился по указанному маршруту.

Разговор с секретарем вышел кратким. Я с торговцем гораздо дольше болтал.

— Здравствуйте.

— Цель визита?

— Судебный иск.

— Садись. Десять серебряных есть? Клади на стол и диктуй, что там у тебя за иск.

Мужчина положил перед собой разлинованный бланк, выслушал мои путаные претензии, записал все, переспрашивая детали, и дал мне бумагу:

— Прочитай. Если все верно, подпиши вот здесь.

В документе не было отсебятины и все мои претензии к тете и пожелания были изложены канцелярским языком, гораздо лучше, чем я описал бы сам. Подписал, дождался, пока секретарь по моей просьбе (и за серебряную монету, жадюга) сделает копию, заверит ее печатью и забрал вторую бумагу себе.

— Вот и все. Зайди через пару дней, осведомись, когда назначат суд и назначат ли. И — на всякий случай скажи, где сейчас живешь.

Я продиктовал адрес, поблагодарил мужчину и поднялся я со стула.

— Погоди, не торопись. Уверен, что тебе это нужно? Потянешь ли затянувшиеся судебные тяжбы? Может статься, что будет легче отдать участок тетке, чем год-два ходить на суды и отдавать монеты снова и снова.

— Да дело-то ясное, — с сомнением сказал я.

— Ну-ну, — хмыкнул секретарь.

После суда я перекусил пирожками с ягодой и просто ходил по городу, высматривая приятелей. Не выловил никого: ни в их домах, ни на улицах, где они любили бывать. Видимо, нашли себе какое-то иное место.

И этот день стал бы отличным: демона я вызвал и заточил, заявление в суд подал, не конфликтовал ни с кем. Вот только стоило мне заснуть, как хорошее настроение пропало, будто и не было его. Мой приятный вечер плавно перешел в кошмары, которые выглядели для меня весьма реалистично.

Сон начался довольно плавно — будто я не могу уснуть, ворочаюсь, лежу с закрытыми глазами, считаю овец, но не помогает. Тогда я открываю глаза и пытаюсь разглядеть в бьющем из открытого окна лунном свете лежанку, которую я устроил для обезьянки.

Только вот та пустует. И светлые тряпки окровавлены — я вижу темные влажные пятна. В нос бьет металлический запах крови.

Вскакиваю, тащу жезл из сложенных рядом с кроватью вещей, другой рукой — хватаю рукоять ножа. Недобрая тяжесть оружия приводит меня в чувство: пусть я не использовал заряд гниения ни разу, но нажать на кнопку, направив жезл на противника — много ума не нужно.

Замираю, прислушиваясь, осматриваюсь. Все выглядит так, как и должно быть. Подозрительная тишина наполняет комнату, и я чувствую, как сердце начинает биться быстрее.

Выхожу в коридор, и сердце пропускает удар. Горо валяется на полу, в конце коридора. Серебристый мех измазан в крови, к обезьянке ведет длинная бурая полоса, будто тело долго тащили.

— Не-ет...

Глаза обезьянки, обычно яркие и полные жизни, теперь пусты. Навык тоже не чувствует питомца.

Я не знаю, что мне делать. Пытаюсь поднять Горо, пытаюсь остановить кровь, которая, несмотря на смерть обезьянки, бурно хлещет из его ран. Но кровь, не останавливаясь, сочится сквозь ладони. Я чувствую, как отчаяние начинает заполнять меня, когда я осознаю, что не могу ему помочь. Я бессилен. Беспомощен.

— Но ты знаешь, как стать сильнее, — шепчет мрак по углам.

Моя беспомощность становится невыносимой. Чувствую, как слезы начинают стекать по щекам. Горечь и отчаяние заполняют меня, и я пытаюсь закричать, но не могу этого сделать.

Вдруг сзади раздается глубокий, хриплый смех. Волосы встают дыбом. Тело Горо тает на руках, я поднимаюсь, оборачиваюсь и вижу два красных глаза, сверкающих в темноте: они принадлежат чудовищу, которое выглядит как пропущенные через мясорубку мои худшие страхи. Демон ростом в два метра, его кожа черная, как смоль, и покрыта огненными трещинами, пышущими жаром. Рот распахнут в широкой ухмылке, обнажающей ряды острых, как бритва, зубов. Демон медленно поднимает свою огромную руку, желая дотянуться до меня.

Пытаюсь убежать, но ноги не слушаются меня. Смотрю вниз и вижу, что их держат призрачные руки. Крик замирает в горле, когда демон начинает смеяться еще громче. Его ладонь ложится на мое плечо, и длинные когти впиваются в кожу, протыкая ее.

Больно.

— Ты не можешь убежать, — шепчет монстр низким, хриплым голосом. — Ты моя добыча, человек.

— Это сон! — кричу я.

Пытаюсь вырваться, бью по толстенной руке, но не могу заставить ее даже дрогнуть. И когда ужас нарастает настолько, что я на полном серьезе понимаю, что от ужаса можно умереть — просыпаюсь в холодном поту. Моя комната пуста, лишь обезьянка посапывает в углу. Все в порядке, тут нет ни следа демона.

Мои ладони влажные от пота, простыня подо мной тоже основательно пропотела. Мне жутко. Сердце все еще бешено колотится.

— К черту, — хрипло говорю, собираясь встать и отправиться на кухню, чтобы умыться и выпить воды.