Чудовище Нави, или Завтра еще пойду! - Юраш Кристина. Страница 3
– За лесом – болота! – радостно сообщили мне бесы. – Тут куда не пойдешь, кругом болота!
– Болота, значит, – поежилась я, вспоминая крыжовник чужих глаз.
Домишки окуривали пасмурное небо сизыми дымками. Пахло свинкой, коровой и чем-то прогорклым. Грязь под ногами напоминала болото. Я чавкала и скользила по ней, прикидывая, под каким деревцем похоронить шесть тысяч рублей.
Мы направлялись именно к этому, соблюдающему все правила пожарной безопасности, дому.
– А где у вас тут можно п-п-позвонить? – спросила я у бесов, идущих рядом. Если честно, я их слегка побаивалась.
– Позвонить? Вон колокольню видишь? Забираешься на нее и звонишь, хоть на все четыре стороны! Колокол дергаешь, и орешь громко, что тебе надо! – заявили бесы, показывая на старую, почерневшую колокольню на пригорке. – Но лично мы этот поступок не одобряем!
– Потому что вы черти? – спросила я, опасливо косясь на пушистых проводников. Они не казались жуткими и страшными. Но все равно было как-то неуютно.
– Нет, просто там доски старые! Рухнешь, ухнешь и все! – развели руками бесы.
На хилый плетеный из веток забор взгромоздился щипанный петух. Он осмотрел подозрительным глазом окрестности, прикидывая, какое время суток!
– Кукаре… – начал он хриплым голосом, пытаясь удержать равновесие и хлопая крыльями.
Завидев бесов, он осекся, моргнул и свалился обратно.
Вокруг дома толпилась куча народу. От мала до велика. Все галдели и что-то обсуждали, стоя на почтительном расстоянии.
– Ты-ды-ды-ды-тышь! – стучала я зубами, растирая руки.
– Посторонись! Потеснись! Че встали! – кричали бесы, но на них никто не обращал внимания. Зато все смотрели на меня. Мне вообще показалось, что бесов никто, кроме меня, не видит. На всякий случай я померяла себе рукой температуру.
– Новая ведьма… – шептались люди. Кутанные дети прятались за дородных матерей. Заросшие мужики хмурили кустистые брови. Даже собака Что-то Подозревака накинулась на меня с лаем.
– Старая ведьма помирает! – пронеслись крики. И все уставились на домик.
– Тоже мне, культурно массовое мероприятие! – насупились бесы.
– А у вас здесь их много? – спросила я, мечтая побыстрее попасть в дом и согреться.
– Много! Похороны! Свадьбы! Степан напьется и бегает с топором! Ведьма помирает! Пожалуй, вот и все! – загибали черные пальчики бесы. Вместо носа у них были смешные розовые пятачки, которые хотелось прижать пальцем и сделать: «Бдзеньк!».
Домик был убогим и покосившимся. Над дверью был прибит черепок с рогами. Соломенная крыша капала прямо за шиворот. Ровные углы? Нет, не слышали! Поэтому дом то сужался, то расширялся, как ему заблагорассудится!
Хилая дверь была не закрыта, намекая, что брать в доме нечего! Под жадные взгляды толпы бесы втащили меня в дом.
На печи под серенькими одеялами лежала стонущая древняя старуха. Любопытные с развитым инстинктом самосохранения прильнули к мутным окнам. Те, кому еще только предстояло развить этот волшебный инстинкт потянулись за мною в дом: «Ой, а че там?».
– Разгони их! – крикнули мне бесы.
– Пошли вон! – сипло прикрикнула я без особого энтузиазма, пригибаясь под низким потолком.
Бесы переглянулись и бросились к бабке.
– Бабушка! Миленькая! Не вздумай помирать! – вскочил на бабку один из бесов. – На кого ты нас покидаешь, родненькая!
И при этом зыркали на меня.
– Так! Надо спасать бабку! – заметил один из бесов, доставая тонометр. «Пышь, пышь, пышь!», – надувался рукав на дряхлой бабкиной руке.
– Аааааа!!!! Бесы мучают! Помереть спокойно не дают! Ааааа! – заорала бабка, а все любопытные брызнули вон из избы. Приплюснутых рож в окнах стало больше.
– Давят… Давят… Чуть не задавили бесы проклятые! – стонала бабка, пока второй бес достал огромный рецептурный справочник.
Приплюснутых лиц в окнах стало в два раза больше.
– Давление низкое! – встревоженно заметил первый, соскакивая с печи и доставая вполне современный термометр, пытаясь засунуть бабке подмышку.
– Ай! Холодно! – стонала бабка, отбиваясь слабой рукой от беса с градусником. – Пошли прочь, проклятое бисово отродье! Заморозят бабку! Ох!
– Температура тридцать шесть! – выдыхал бесенок, спрыгивая с печки.
– Гайморит? – вопрошал второй, который со справочником. Он сидел на лавке, листая толстенную книгу. – Ба, у тебя нос заложен? Нет! Гангрена? Давай ей антибиотик дадим! На всякий случай!
Второй бегал, как угорелый, звеня блистерами таблеток.
– Пей, бабушка! Пей! Это таблетка! – сидел на груди бабки второй, пытаясь затолкать таблетку и дать стакан воды.
– Кхе! Душат! Кхе! Проклятущие! – стонала бабка, отмахиваясь от таблетки и воды.
– Что там? Что там? – бегал кругами второй, заглядывая бесенку с книгой через плечо. В избе было неуютно. Пахло сыростью, травами и бабкой.
– Читаю про геморрой! – вздохнул бесенок, почесывая рожки.
– Может, грелку? Может грелку? – суетился второй, таща бабке резиновую грелку с горячей водой.
– Ааааа! Бесы меня варят!!! – взвизгнула бабка. Бесенок снова достал грелку и приложил к щеке: «Вроде ж не горячая!».
– Гонорея? – удивился и с подозрением посмотрел на бабку первый бесенок.
– Давай мы ее мазью натрем? – предложил первый. Он исчез, а потом появился с пакетом лекарств с надписью «Аптека – друг человека! А цены – враг зарплаты!». – Вот! Натираем!
– Ой! – шарахнулись все от окна, когда с бабки слетело одеяло.
– Держись, ба! Мы тебя спасем! – натирали ее мазью бесы. Бабке на вид было сто с хвостиком. Мне казалось, что она еще гладила мамонтов.
– Печет! Печет! – визжала она, когда ее растирали знакомой мазью. – Жарят меня бесы! Как на адовой сковороде!
– Не, ба, ты не того! Мы тебе помереть не дадим! – причитали бесята. Они показались мне такими милыми. Вот только бабка так не считала.
– Одеялами накрой ее! – ругались они, укутывая и бабку, и грелку.
– Во мучается! – послышался скрипучий голос за окном. – Ведьмы всегда тяжко помирают! Бесы их мучают! И эта все помереть не может! Надобно крышу снимать!
Ага, и мебель выносить!
На крыше послышались удары топоров. Они что? Действительно крышу разбирают?
И тут бабка посмотрела на меня. Она протянула дрожащую руку, словно хотела что-то сказать.
– Что такое? – спросила я, подойдя поближе. Бабка шевелила губами, но я не могла расслышать, что именно она говорит.
– Простите, но вы не подскажете, как я могу выбраться отсюда? Извините, что не вовремя, – робко спросила я. – Может, тут автобус какой ходит?
– Ходит! Пешком по болотам! Закатав колеса! – подвякнули бесята. Но бабка явно что-то пыталась мне сказать.
– А телефона у вас нет? – спросила я, осматривая избу. Пучки трав были, огромная черная книга с замком была, какие-то ступки-пестики были, веночки были, а телефона не было!
– Что такое? – прислушалась я, глядя на ее руку. Стоило мне подойти близко, как вдруг бабка схватила меня за кисть руки.
– Отдаю… – прошелестела она и… стала испаряться. Она рассыпалась пеплом, пока я в ужасе терла свою руку, делая неуверенный шаг назад. Что-то серое, похожее на сгусток тумана вылетело в крышу.
– Ба-а-абушка!!! – закричали бесы и зарыдали, ловя пепел в черные лапки. – Бабуська! Бабусечка…
– Эээх, – утер слезы один из бесят, уныло присаживаясь на лавку. Дверь не выдержала натиска соболезнующих.
– Новая ведьма! Старая ей силу передала! Гляди, какая молодая! – обсуждали меня так, словно меня не было.
– Красивая, – переглянулись мужики, пока я сидела на скамеечке, вжав голову в плечи.
– Сразу видно, простипома!!! – проскрипела какая-то скрюченная бабка. И сплюнула.
– Втыкуха! – послышались голоса. – Марамойка! Хипесница! Шкирла! Сиповка!
– Тре-е-епушка! – пискнул ребенок. И тут же спрятался за мать.
Глава вторая. Посвящаю тебя стать моей неприятностью
Я с удивлением смотрела на народ, который разглядывали меня, как диковинку. Тактичность? Нет, не слышали!