Стрела времени - Крайтон Майкл. Страница 6

– Сколько тебе лет? – спросил Ньето.

– Одиннадцать.

– Он много читает, – сообщила его мать. – Отец у него работает в Лос-Аламосе.

Ньето кивнул.

– И что является частицей этой квантовой пены, Кевин?

– У нее нет частиц, – сказал мальчик. – Это в точности то же самое, что и вселенная, только на субатомном уровне.

– Но с какой стати этот старик рассуждал о таких вещах?

– Потому что он известный физик, – объявил вошедший в палату Уонека. Он заглянул в листок бумаги, который держал в руке. – Только что пришло сообщение по спецсвязи: Джозеф А. Трауб, семидесяти одного года, физик-материаловед. Специалист по сверхпроводимости металлов. Сообщение об исчезновении передано с его места работы, из Исследовательского центра МТК в Блэк-Рок, сегодня сразу после полудня.

– Блэк-Рок? Это же около Сандии. Этот город находится в нескольких часах пути, в центре Нью-Мексико, совсем рядом с Альбукерке. Какого черта этот старик делал в Корасон-каньоне на границе с Аризоной?

– Я не знаю, – сказала Беверли. – Но он…

Загудел сигнал тревоги кардиомонитора.

Все произошло настолько стремительно, что Джимми Уонека не успел ничего толком сообразить Старик поднял голову с подушки, посмотрел на них диким взглядом, а потом его вырвало кровью. Кислородная маска сразу стала ярко-красной; кровь хлынула из-под маски, струйками побежала по его щекам и подбородку, обрызгивая подушку, стену. Больной издал булькающий звук: он буквально тонул в своей собственной крови.

Беверли уже опрометью неслась через палату. Уонека бежал следом.

– Поверните голову! – приказал Ньето, подбегая к кровати. – Поверните!

Беверли отбросила кислородную маску и попыталась повернуть голову старика, но тот отбивался; глаза у него были невероятно широко раскрыты в испуге, а в горле все так же булькало. Уонека протиснулся мимо врача, схватил старика за голову обеими руками и с силой нажал, заставив его всем телом повернуться на бок. Человека снова вырвало; кровь обильно обрызгала все приборы и самого Уонеку.

– Отсос! – крикнула Беверли, указывая на трубку, висящую на стене.

Уонека попытался удержать старика и дотянуться до трубки, но пол был скользким от крови. Он поскользнулся и ухватился за кровать, чтобы удержаться на ногах.

– Ну, давайте! – крикнула Цоси. – Я без вас не справлюсь! Отсос! – Она стояла на коленях и, засунув пальцы в рот больному, оттягивала его язык. Уонека вскочил на ноги и увидел, как Ньето протягивает ему трубку отсоса. Он схватил ее, скользкими от крови пальцами, а Ньето принялся крутить вентиль на стене. Беверли начала отсасывать неопреновым зондом кровь изо рта и носа больного. Трубка сразу покраснела. Человек задыхался, кашлял и слабел прямо на глазах.

– Мне это не нравится, – сказала Беверли, – лучше мы…

Сигнал тревоги кардиомонитора изменился; он сделался высоким и непрерывным. Остановка сердца.

– Проклятье! – воскликнула она. Ее одежда с головы до ног была залита кровью. – Весла! Живо, давайте весла!

Ньето, стоявший с другой стороны кровати, уже держал в вытянутых руках наготове контакты разрядника.

Нэнси Худ, прорываясь к кровати умирающего, оттолкнула Уонеку; вокруг уже столпились люди. Уонека вдруг почувствовал резкий неприятный запах и понял, что кишки человека больше не удерживают своего содержимого. Внезапно он ощутил, что старик умирает.

– Даю, – сказал Ньето, прикладывая контакты к груди больного. Тело содрогнулось. В бутылках на стене клокотала красная жижа. Сигнал тревоги монитора продолжал звенеть.

– Задерните занавеску, Джимми, – сказала Беверли.

Он оглянулся и увидел, что на происходящее, раскрыв рот, взирает с другой стороны палаты мальчик в очках. Уонека резким движением задернул штору.

Час спустя измученная Беверли Цоси тяжело опустилась на стул возле стола в углу, чтобы написать историю болезни. Бумага должна была оказаться особенно подробной, так как пациент умер. Пока она листала результаты анализов, Джимми Уонека принес ей чашку кофе.

– Благодарю вас, – сказала она. – Между прочим, нет ли у вас телефона этой компании МТК? Я должна позвонить им.

– Я сделаю это за вас, – предложил Уонека, как бы ненароком положив ей руку на плечо. – У вас был трудный день.

Прежде чем она успела что-либо ответить, Уонека перешел к соседнему столу, со щелчком раскрыл свой блокнот и принялся набирать номер. В ожидании ответа он улыбнулся Беверли.

– Исследовательский центр МТК.

Полицейский представился, а потом сообщил:

– Я звоню по поводу вашего пропавшего сотрудника, Джозефа Трауба.

– Подождите минутку, пожалуйста, я соединю вас с нашим директором по кадрам.

Но ему пришлось ждать не одну, а несколько минут. В трубке зудела надоедливая музыкальная фраза. Обхватив микрофон рукой, он самым небрежным тоном, на который был способен, обратился к Беверли:

– Вы будете сегодня вечером сидеть с вашей бабушкой или же сможете пойти куда-нибудь поужинать?

Она продолжала писать, не поднимая глаз.

– Я буду сидеть с бабушкой.

Он чуть заметно пожал плечами.

– Именно так я и думал.

– Но она ложится спать очень рано. Часов в восемь.

– На самом деле?

Она улыбнулась, все так же не отрывая взгляда от своих бумаг:

– Да.

Уонека усмехнулся.

– Что ж, прекрасно.

– Прекрасно.

В телефонной трубке снова щелкнуло, и он услышал женский голос:

– Пожалуйста, не кладите трубку. Я соединяю вас с нашим старшим вице-президентом, доктором Гордоном.

– Благодарю вас. – «Н-да, старший вице-президент», – подумал он.

Еще один щелчок, потом скрипучий голос:

– Джон Гордон. Слушаю вас.

– Доктор Гордон, с вами говорит Джеймс Уонека из полицейского управления Галлапа, – сказал он. – Я звоню из больницы МакКинли в Галлапе. Боюсь, что у меня для вас плохие новости.

И он вкратце изложил события последних часов.

– Да-да, офицер Уонека, большое спасибо, – сказал Гордон в трубку. – Мы примем все меры. Да-да. Мы немедленно займемся этим. Еще раз большое спасибо.

Гордон выключил телефон и обратился к Дониджеру:

– Трауб мертв, и они идентифицировали его тело.

– Где?

– В Галлапе. Мне позвонил коп из отделения «Скорой помощи».

– Что они думают о причине смерти?

– Они точно не знают, хотя предполагают острую сердечную недостаточность. Но у них проблема с его пальцами. Нарушение кровообращения. Они собираются произвести вскрытие трупа. Это требование закона.

Дониджер раздраженно отмахнулся:

– Нашли гребаную проблему. Вскрытие трупа ничего им не даст. У Трауба произошла ошибка в транскрипции. Они никогда не смогут этого вычислить. И какого черта вы тратите впустую мое время из-за такого дерьма?

– Один из ваших служащих только что умер, Боб, – возразил Гордон.

– Ах да, конечно, – холодно ответил Дониджер. – И знаете что? Все, что я могу сказать по этому поводу, – мне на это насрать. Я сожалею. О, конечно, конечно. Пошлите цветы. Только займитесь этим сами, хорошо?

В подобные моменты Гордон обычно глубоко вздыхал и напоминал себе, что Дониджер ничем не отличается от большинства других агрессивных молодых предпринимателей. Он напоминал себе, что, если отбросить сарказм, Дониджер почти всегда оказывался прав. И еще он напоминал себе, что именно так Дониджер вел себя всю жизнь.

Роберт Дониджер рано обнаружил признаки гениальности; технические учебники он начал читать, еще когда учился в начальной школе. К девяти годам он уже мог собрать любой электронный прибор – радиоприемник или телевизор, – копаясь в вакуумных трубках, транзисторах и проводах до тех пор, пока устройство не начинало работать. Когда его мать как-то раз в тревоге сказала ему, что боится, как бы он не устроил сам себе казнь на электрическом стуле, он ответил ей: «Не будь идиоткой». А когда умерла его любимая бабушка, Дониджер с сухими глазами сообщил матери, что старая леди была должна ему двадцать семь долларов и он ожидает от матери возмещения этого долга.