Восходящее солнце - Крайтон Майкл. Страница 46
Рон пожал плечами: "Они не смогли бы этого сделать без нашей помощи.
Наше правительство нянчилось с Японией, которую рассматривало, как крошечную растущую страну. И сама американская промышленность не чувствовала необходимости в правительственной помощи. В Америке всегда ощущается склонность к антибизнесовским сантиментам. Но, похоже, наше правительство никогда не понимало, что здесь просто не тот случай. Когда Сони изобрела уокмэн, мы не сказали: «Хороший продукт. Теперь вам надо его лицензировать в Дженерал Электрик и продавать через американскую компанию.» Если они ищут распространения, мы не говорим им: «Извините, но все американские магазины имеют предварительные соглашения с американскими поставщиками. И вам тоже придется распространять через американскую компанию.» Если они ищут наши патенты, мы не говорим: «Для выдачи патентов требуется восемь лет и все это время ваша заявка будет доступна публике, так что наши компании могут читать, что вы там изобрели и копировать без зазрения совести, так что к моменту, когда мы выдадим патент, наши компании уже заимеют собственную версию вашей технологии.»
Ничего такого мы не делали. А японцы все это делают. Их рынки закрыты. Наши – широко распахнуты. Тут не игровое поле, совсем не игровое поле. Это, скорее, улица с односторонним движением.
И к сегодняшнему дню у нас самый дефицитный бизнес-климат за всю историю страны. В черно-белом телевидении американские компании просто отдали им свои задницы. Они отдали им свои задницы в цветном телевидении. Правительство США отказалось помогать нашим компаниям бороться с незаконной японской торговой практикой. Поэтому, когда Ампекс изобрела VCR, они даже не стали пробовать сделать из этого коммерческий продукт. Они сразу же лицензировали технологию в Японию и пошли дальше. И весьма скоро мы обнаружим, что американские компании не в состоянии проводить исследования. Зачем развивать новую технологию, если собственное правительство так враждебно к вашим усилиям, что вы не способны вынести ее на рынок?" «Но, может, дело в том, что американский бизнес слаб и плохо управляется?»
«Так обычно все и считают», сказал Рон. «И такой взгляд на вещи проводят японцы и их американские защитники. Только в нескольких эпизодах люди мельком бросали взгляд на то, какими возмутительными на самом деле бывают японцы. Как в деле Худейл. Знаете такое? Худейл – это машиностроительная компания, которая заявила, что ее патенты и лицензии нарушаются компаниями в Японии. Федеральный судья послал адвоката Худейл в Японию для сбора доказательств. Но японцы отказались выдать ему визу.» «Вы шутите.»
«А чего им беспокоиться?», сказал Рон. «Они знают, что им никогда не отплатят. Когда дело Худейл поставили перед администрацией Рейгана, она не сделала ничего. Поэтому Худейл ушла из машиностроения. Потому что никто не может конкурировать с демпинговой продукцией – в том то все и дело.» «Разве не теряешь деньги на демпинге?»
"Некоторое время, да. Но вы продаете миллионы единиц, поэтому можете улучшить свои конвейеры и скостить расходы. Через пару лет вы реально сможете производить продукт по более низкой стоимости. Кроме того, вы стираете конкуренцию и контролируете рынок. Понимаете., японцы мыслят стратегически – они вступают в длительную гонку; смотрят, как будут выглядеть вещи через пятьдесят лет. Американской компании надо демонстрировать доход каждые три месяца иначе руководство и клерки окажутся на улице. Но японцы вообще не заботятся о краткосрочных доходах. Они хотят долю рынка. Бизнес для них вроде войны. Захватить плацдарм. Подавить конкуренцию. Установить контроль над рынком. Вот что они делают последние тридцать лет.
Поэтому японцы устраивают демпинг стали, телевизоров, потребительской электроники, компьютерных чипов, частей машин и никто их не останавливает. Мы потеряли эти индустрии. Японские компании и японское правительство нацеливаются на специфические отрасли и захватывают их. Индустрию за индустрией, год за годом. Пока мы рассиживаем и разглагольствуем о свободной торговле. Однако свободная торговля не имеет смысла, если она не является честной торговлей. А японцы вообще не верят в честную торговлю. Знаете, есть резоны в любви японцев к Рейгану. Они прибарахлились во время его президентства. Во имя свободной торговли он весьма широко расставил наши ноги."
«Почему американцы этого не понимают?», спросил я. Коннор засмеялся: «Почему они едят гамбургеры? Такие уж они есть, кохай.»
Женский голос послышался из редакции: «Какой-то Коннор здесь? Вам звонят из отеля „Четыре Сезона“.»
Коннор посмотрел на часы и поднялся. «Извините.» Он вышел в редакцию.
Через стекло я видел, как он говорил по телефону и что-то записывал. «Понимаете», сказал Рон, «все это продолжается. Почему японская фотокамера в Нью-Йорке дешевле, чем в Токио? Везешь ее полмира, платишь импортные пошлины и стоимость распространения – и она все-таки дешевле? Как такое возможно? Японские туристы покупают собственные продукты здесь, потому что здесь они дешевле. И одновременно американские товары в Японии стоят на семьдесят процентов дороже, чем здесь. Почему американское правительство не станет жестче? Я не знаю. Часть ответа находится там.» Он указал на монитор: благообразный мужчина говорил на фоне бегущей строки. Звук был приглушен. «Видите типа? Это Дэвид Роулингс, профессор бизнеса в Стэнфорде, специалист по тихоокеанским проблемам. Он типичен. Сделай-ка погромче: он как раз может говорить о МайкроКон.» Я повернул ручку громкости и услышал, как Роулингс говорит: «…мне кажется, что американский подход совершенно иррационален. Кроме всего прочего, японские компании обеспечивают американцев рабочими местами, в то время как американские компании перемещают рабочие места за границу, лишая их собственного народа. Японцы не могут понять, чем, собственно, мы недовольны?»
Рон вздохнул: «Типичное дерьмо.»
На экране профессор Роулингс продолжал: «Мне кажется, что американский народ весьма неблагодарен за помощь, полученную от иностранных инвесторов.»
Рон засмеялся: «Роулингс входит в группу, которую мы называем „Целователи хризантем“. Эксперты-академики, которые проводят японскую пропагандистскую линию. На самом деле, у них нет большого выбора, потому что для работы им нужен доступ в Японию, а если они начнут ее критиковать, их контакты с Японией немедленно засохнут и двери для них закроются. И даже в Америке японцы пошепчут в некоторые уши, что обидевшей их личности нельзя доверять и что их взгляды устарели. Или хуже – что они расисты. Любой, кто критикует Японию – расист. Весьма быстро академики начнут терять возможности выступлений и свою работу консультантами. И они хорошо знают, что происходило с их коллегами, которые выбивались из ряда, и поэтому не станут совершать такую ошибку.»
Коннор вернулся в комнату и спросил: «В продаже МайкроКон есть что-нибудь незаконное?»
«Конечно», сказал Рон. «Но все зависит от того, что решит делать Вашингтон. Акаи Керамикс уже завоевала шестьдесят процентов американского рынка. МайкроКон даст ей фактическую монополию. Если бы Акаи была американской компанией, то правительство блокировало бы продажу на основе антитрестовского законодательства. Но так как Акаи не американская компания, то продажу не исследовали тщательно. В конце концов, продать ее, вероятно, позволят.»
«Вы хотите сказать, что японская компания может обладать монополией в Америке, а американская компания нет?»
«В наши дни таков обычный результат», сказал Рон. «Американские законы часто способствуют продаже наших компаний иностранцам. Так Мацушита купила Юниверсал Студиос. Юниверсал выставлялась на продажу много лет подряд. Несколько американских компаний пытались купить ее, но не смогли. В 1980 ее пыталась купить компания Вестингауз. Не прошло: нарушено антитрестовское. RCA пыталась – не прошло: конфликт интересов. Но когда выступила Мацушита, против вообще не нашлось законов. Недавно наши законы изменились. По нынешнему закону RCA могла бы купить Юниверсал, но назад не отмотаешь. Просто, МайкроКон – это самый последний пример сумасшествия американских правил.»